Как выжить в толпе и остаться самим собой - Сергей А. Гладышев

Иссы заставляют увидеть трогательную прелесть привычных, неотъемлемых от обыденной жизни каждого человека пустяков, на которые, кажется, никто и внимания не обратит. Он делает предметом поэзии все то, что старательно избегалось его предшественниками, и, соединяя в рамках одного стихотворения низкое и высокое, утверждает значительность и необходимость каждой малости, каждой твари, этому миру принадлежащих. В этой открытости миру, в ощущении себя его частицей, равноценной остальным, в умении с щемящей душу простотой запечатлеть мельчайшие подробности бытия, пожалуй, и заключается то новое, что привнес Исса в японскую литературу». (Из Предисловия Т. J1. Соколовой-Делюсиной к сборнику Кобаяси Иссы «Ливень пятой луны».)

Попробую теперь изложить правила психотехники хайкуизма. Еще раз подчеркиваю, что это не поэтическая техника литературного жанра хайку. Я намеренно беру из классической техники стихосложения только то и в таком виде, что, на мой взгляд, может оказаться полезным человеку, решившему придерживаться описанной выше жизненной практики. Естественно, что я при этом в чем-то искажаю литературные каноны и привношу кое-что от себя.

Поэзия хайку должна быть миниатюрной и несовершенной в плане ритма, рифмы и лексики, так как написание крупного стиха и его доводка до совершенства требуют значительных усилий и времени, что неизбежно убивает первичное впечатление или мысль — кусочки непосредственного бытия, положенные в основу стиха. Мучительный поиск подходящих слов приводит к потере свежести мысли или чувства, спровоцировавших написание стихотворения. Стих хайку должен быть аналогом скорой зарисовки, эскиза, а не совершенной картины, писавшейся годами. «Стихотворение [хайку] возникает спонтанно, в результате единого творческого порыва и редко подвергается дальнейшей обработке». (ПредисловиеТ. Л. Соколовой-Делюсиной к сборнику Кобаяси Иссы «Ливень пятой луны».) Однако здесь от себя хочу указать на то, что литературоведы требуют от поэтов хайку ОБЯЗАТЕЛЬНОСТИ отсутствия ритма и рифмы. Хайкуист это может не соблюдать, так как, если стих спонтанно родился в голове уже с ритмом и рифмой, то терять время и силы на устранение этих «недостатков» с целью приведения в соответствие литературным канонам я считаю психологической ошибкой. Хайкуист ведь пишет свои стихи не для публикации в печати, а прежде всего для самого себя. Все это верно и в отношении количества строк или слогов в стихе. Три строки можно воспринимать лишь как не слишком строгий ориентир. А соблюдение японского стандарта в 17 слогов для одного стиха в русском языке просто неразумно, если учесть огромные различия между японским и русским языком. Тем более, что русский слог далеко не эквивалентен японскому аналогу. Вообще, в психотехнике хайку значительно важнее не формальные требования, а смысловые.

«Басё в качестве основных эстетических принципов обновленной поэзии [хайку] выдвинул «саби» (изысканная строгая простота, возникающая в результате отстранения души поэта от суетности и пестроты повседневной жизни), «сиори» (выражение красоты «саби» непосредственно в словесной ткани стиха, в его содержании), «хосоми» (изысканность и тонкость внешнего облика стиха, которая помогает раскрыть красоту «саби»), «каруми» (красота простоты и непритязательности, выражение глубокого смысла в простой и понятной форме)». (Предисловие Т. Л. Соколовой-Делюсиной к сборнику Мацуо Басё «Избранная проза».)

* * *

Не знаю, что за люди здесь,

Но птичьи пугала в поляк —

Кривые, все до одного!

(Исса)

---

Так я и знал наперед,

Что они красивы, эти грибы,

Убивающие людей!

(Исса)

---

Снова весна.

Приходит новая глупость

Старой на смену.

(Исса)

---

Пчелка в траве,

И в следующий раз родись

На меня непохожей.

(Исса)

* * *

В хайку желательно не применять классические для западной поэзии приемы, которые слишком сильно убивают непосредственность восприятия. Например, одним из таких приемов является использование эпитетов — слов, обозначающих эмоции автора: «любовь», «красивый», «очарование» и др. Дело в том, что когда человек вешает на свою эмоцию какой-то затасканный ярлык в виде всем понятного названия или устойчивого сравнения, он загоняет свои неповторимые образы в стандартные рамки словесных значений. Точно так же электронщик, преобразовывая аналоговый сигнал в цифровой, теряет тонкие нюансы, обертоны, в результате чего сигнал перестает быть неповторимым.

С другой стороны, запрет в классическом хайку на антропоморфизм, когда происходит одушевление неодушевленных предметов или животным проецируются психические способности человека, мне представляется не всегда оправданным. Одно дело, когда этот прием служит все той же стандартизации воспринимаемого образа. И совсем другое, когда с помощью образа животного или неодушевленного предмета автор передает свои отношения с другими людьми, окажись они в данной описываемой ситуации. Так, например, в следующем своем стихе я допустил откровенный антропоморфизм:

Снова встал я с кровати

Стих в ночи записать.

«Идиот!» — подумала кошка.

Но, если воспринимать его не поверхностно, можно уловить, что на самом деле кошка в нем служит образом постороннего человека, чуждого моему миру. «Идиот!» — так, увидев мой поступок, подумал бы любой типичный человек толпы, содержание жизни которого ограничивается простым набором удовольствий: секс, пьянка, мордобой. Данный пример показывает, что если рассматривать хайку не как вид поэзии, а одно из проявлений определенной жизненной позиции, то строгое следование стихотворным правилам не всегда оказывается адекватным.

Еще одним важным принципом психотехники хайкуизма являются юмор и парадоксы. Жанр хайку вообще по своему происхождению многим обязан этим сторонам японской культуры. Это, кстати, также роднит стихи хайку с дзеновскими коанами. Юмор, также как и парадоксы, позволяет взглянуть на некоторые явления с неожиданной стороны, что дает возможность внезапным озарением постичь какую-то скрытую от «зашоренного» взгляда истину, обратить внимание на ускользавший ранее аспект, уловить тонкую связь между казавшимися абсолютно чужими друг другу явлениями или вещами. Поэтому хайкуисту следует учиться умению очищать свое восприятие от всевозможных шаблонов и стереотипов. В связи с этим мне вспоминается один интересный феномен психологии восприятия. Как-то в исследовании зрения психологи надели испытуемому специальные очки, которые полностью переворачивали изображение «вверх тормашками», в результате чего человек видел все так, словно он был подвешен вниз головой. При этом обнаружилось, что цветовая окрашенность воспринимаемой картинки у испытуемого резко усилилась. Он все видел перед собой в необычно ярких, «сочных» красках. Необычная точка зрения позволила ему взглянуть на привычные для себя предметы свежим взглядом. Такой эффект дает возможность человеку обнаружить в окружающем мире какие-то новые аспекты, сделать интересные наблюдения, обычно недоступные взгляду, опосредованному культурными стандартами восприятия, усвоенными им в период обучения и психического развития в детские и юношеские годы. Для такого освобождения от штампов своего восприятия и сознания