Прогалины в дубровах, или Охотник за пчелами - Джеймс Купер

— Это не принесет пользы. Бледнолицые знают, что страна иудейская отведена Богом для его избранного народа — для евреев. Только детям Израиля дано восстановить ее былое плодородие. Остальным нечего и пытаться. По ее земле прошли многочисленные войска, на этом месте основали христианское государство; но еще не пробил урочный час, да и народ был не тот. Только евреям дано восстановить Иудею и сделать тем, чем она была в прошлом и будет в будущем. Если мой народ и станет хозяином этой земли, использовать он ее не сможет. Да и нас слишком много для того, чтобы мы могли уплыть на каноэ.

— Но разве отцы бледнолицых не явились сюда на каноэ? — с некоторой суровостью спросил Питер.

— Да, конечно, они приплыли на каноэ. Но с тех пор их стало так много, что никакие каноэ не смогут вместить их всех. Нет, Великий Дух привел мой народ сюда, преследуя свои великие цели; и здесь ему суждено пребывать до скончания веков. Попробуйте заставить голубей весной лететь на юг.

Это заявление, сделанное спокойным, но громким голосом, каким обычно говорил миссионер, возымело свое действие. Питеру и всем вокруг него стало яснее ясного — нет никаких оснований надеяться на то, что бледнолицые когда-нибудь по доброй воле покинут их край, а следовательно — заключили индейцы своим неразвитым умом, — решить вопрос можно лишь с помощью оружия. Вполне возможно, что эта мысль была бы высказана вслух, не случись в этот момент помехи, подавившей на время все эмоции, кроме тех, что обусловлены самим образом жизни краснокожих.

ГЛАВА XVIII

Возле горы встал Моисей, в его руке

Тот посох красный, что бедствиями царство Мисраим

Сгубил, а временем прорытые каналы

Арабское перевернули море.

Прекрасен был его высокий лоб,

Из глаз его, что в душу проникали,

Смотрел Закон, который высек он

На ослепительных доспехах, не ослепнув.

В чаще леса, где нет людей, звери часто охотятся на других животных. Волки, в частности, в угоду своим кровожадным инстинктам, стаями преследуют ланей, оленей и других представителей этого семейства, которых спасти может только быстрота бега, а отнюдь не сила рогов. В тот день, о котором идет речь, через узкую расщелину, где протекал родник, на вал амфитеатра вокруг лужайки выскочил красавец олень, по пятам которого гналась стая в пятьдесят волков. В глаза оленю сразу бросилось пламя костра, и он на какую-то долю секунды замешкался, но тут вожди, все — бывалые охотники, с оружием в руках, как один, вскочили на ноги. В мгновение ока, то есть быстрее, чем пишутся эти строки, низинка оказалась запруженной волками и людьми с оленем в центре. Волки в пылу погони, а тем более уносивший от них ноги олень не прислушались к сигналам своего чутья и на короткий миг все в страшной неразберихе смешались вместе на маленькой лужайке. Свалка эта, повторяю, длилась очень недолго, буквально считанные секунды, но и этого времени достало на то, чтобы молодой охотник всадил стрелу в сердце оленя, а его товарищи уложили на месте несколько волков, кто также стрелой, а кто ножом и т. д. Но ни один не прибегнул к помощи ружья, возможно не желая поднимать выстрелами тревогу.

Внезапная встреча явилась для волков не меньшей неожиданностью, чем для индейцев. Это не была стая изголодавшихся свирепых зверей, готовых ради куска мяса на самый отчаянный поступок; они скорее охотились, как истинные джентльмены, ради собственного удовольствия. Их стремительный бег остановил скорее не вид людей, а горящий костер. Объятые охотничьим азартом, они, быть может, проскочили бы сквозь толпу не то что в пятьдесят, но и в пятьсот человек, а вот кос; тер — это то препятствие, которого всячески избегает любой дикий зверь. Зная это, трое или четверо вождей схватили по горящей головне и очертя голову кинулись в самую гущу стаи, заставив зверей с воем рассыпаться в разные стороны. Один из них, на свое несчастье, вырвался за пределы круга вождей, влетел в густой подлесок за ним и наскочил прямо на упавшее дерево, где расположились бортник и капрал. Воспитание, а может, не воспитание, а философия Хайфа не выдержали такого испытания. Увидев, что на него во весь дух мчится его заклятый враг, благородный мастиф с раскрытой пастью ринулся ему навстречу и встретил врага на небольшом пятачке, свободном от древесной растительности, где завязалась ожесточенная схватка. Волки и собаки не умеют драться втихую, и местность огласилась страшным лаем и воем. Напрасно Бурдон пытался оттащить мастифа в сторону: перевес был на стороне собаки, а в таких случаях невозможно стать на ее пути к победе. Само собой разумеется, что несколько вождей прибежали на шум схватки и обнаружили, таким образом, двух тайных свидетелей. Через минуту волк, поверженный, трупом упал к ногам Хайфа, а индейцы и белые в полной растерянности взирали друг на друга, не зная, что предпринять.

Счастье, наверное, для бортника, что при этой первой встрече белых с краснокожими у костра Воронье Перо и вообще никто из потаватоми не присутствовал, а то ему бы не сносить головы за то, что он обвел их вокруг пальца, наобещав целый источник виски и не дав ничего. Вожди, привлеченные звуками борьбы пса с волком, были Бурдону не знакомы, они, судя по тому, как пожирали глазами бортника, тоже увидели его впервые. Но теперь бортнику и капралу не оставалось ничего иного, как возвратиться вместе с индейцами к костру, вокруг которого вскоре собрался весь Совет, так как волки умчались на поиски другой жертвы, которую загонят до смерти.

В продолжение всей этой бурной сцены, которую на современном мексикано-американо-английском диалекте правильнее было бы назвать stampedenote 137, Питер не шелохнулся. Не впервые попав в подобную ситуацию, он понимал, как важно для его авторитета сохранять неколебимое спокойствие, производя на окружающих неизгладимое впечатление чувством собственного достоинства и самообладанием. Вокруг него все пришло в движение, он же — один из всех — продолжал стоять как вкопанный, уподобясь статуе. А ведь молниеносная буря, налетевшая на поляну костра Совета, поколебала твердость духа даже самого досточтимого миссионера; испугавшись волков и опасаясь, как бы к нему самой худшей своей стороной не повернулось настоящее, этот добрый человек забыл о евреях с их славным прошлым. Впрочем, буря очень скоро пронеслась мимо, тишина и порядок опять вступили в свои права, и в кругу вождей восстановилось прежнее торжественное спокойствие. В костер подбросили хвороста, и его вспыхнувшее пламя высветило лица обоих стоявших рядом белых — то ли пленников, то ли зрителей. Вот тут-то Воронье Перо и его соплеменники и узнали колдуна, наобещавшего им Источник Виски.