Миры Империума - Кейт Лаумер

С ее помощью я сделал три шага до ванны и заколебался, прежде чем приступить к залезанию внутрь.

— Просто поставьте внутрь ногу, вот так,— приговаривала девушка.

Следуя ее указаниям, я сделал шаг и сел, слишком слабый даже для того, чтобы поморщиться от горячей воды. Девушка уселась на табуретку рядом со мной, мотнула головой, убирая волосы с лица, и потянулась к моему плечу.

— Я Хильда,— представилась она.— Живу чуть дальше по улице. Просто замечательно, что Ганвор позвонила мне и сказала, что вы приезжаете, сэр. Мы здесь нечасто видим луизианцев да к тому же дипломатов. У вас, должно быть, просто восхитительная жизнь! Вы, наверное, побывали и в Египте, и в Австралии, и в Испании, и даже в Семинольской республике.

Она болтала и намыливала меня с беззаботностью бабушки, купающей пятилетнего внука. А мне было хорошо оттого, что это жизнерадостное создание трет мне спину упругой щеткой, а солнце тем временем светит в окно и ветерок играет занавесками.

— ...вашей аварией, сэр?

Я сообразил, что Хильда задала вопрос. И кажется, довольно неуместный. А может быть, мне просто не хотелось сознаваться в приключившейся у меня — или мне так только казалось — некоторого рода мягкой формы амнезии. Забыл я, конечно, не все. Вот только подробности припоминались как-то смутно...

— Хильда... человек, который привез меня сюда... он говорил что-нибудь обо мне... об аварии?..

— Письмо! — Девушка подскочила на месте и метнулась к столу, расписанному красными, желтыми, синими и оранжевыми цветами.— Доктор оставил это для вас, сэр. Чуть не забыла! — сказала она, протягивая мне плотный квадратный конверт.

Я взял его мокрыми руками, вскрыл и извлек один-единственный лист. По затейливому фирменному бланку бежали строчки официального текста:

 Мистер Баярд, с глубоким сожалением и при высочайшем личном уважении к Вам сим подтверждаю Вашу отставку по нетрудоспособности с дипломатической службы его императорского величества Наполеона V...

Там еще содержались упоминания про мою верную службу и преданность долгу, сожаления, что я не поправился вовремя для личных проводов, и бесчисленные надежды на скорейшее мое выздоровление. Также прилагался адрес адвоката в Париже, который ответит на все мои вопросы, если когда-нибудь потребуется помощь, и т. д. и т. п. Имя в конце письма мне ни о чем не говорило, ну да кто же не знает графа Региса да Манэн, заместителя министра иностранных дел по безопасности. Старый добрый Реджи...

Прочитав письмо дважды, я сложил его и запихал обратно в конверт. Руки заметно дрожали.

— Кто вам это дал? — Голос мой звучал хрипло.

— Доктор, сэр. Вас привезли в карете два дня тому назад, и он очень за вас переживал. Жаль, вашим друзьям пришлось спешно уехать, чтобы попасть на пароход до Кале...

— Как он выглядел?

— Доктор? — Хильда снова принялась за мою спину.— Высокий такой господин, сэр, элегантно одетый, с приятным голосом. И смуглый. Но я видела его только мельком. На конном дворе было темно, и мне больше ничего разглядеть не удалось.— Она хихикнула,— Но то, что у него глаза близенько посажены, как два ореха в яичной подставке, я точно заметила.

— Он приехал один?

— Кучера были, сэр... и, по-моему, еще один господин в карете, но...

— Миссис Роджерс их видела?

— Всего несколько секундочек, сэр. Они страшно торопились...

Закончив с купанием, Хильда насухо меня вытерла и облачила в чистую пижаму. Затем помогла доковылять до кровати и подоткнула одеяло. Я хотел задать еще пару вопросов, но сон накрыл меня, как волна из прорванной плотины.

Проснувшись в следующий раз, я почувствовал себя несколько ближе к норме. Я выбрался из постели, доковылял до стенного шкафа и обнаружил там комплект странного вида одежды, состоявший из узких брюк, сюртука с широкими лацканами, рубашки с рюшами по вороту и манжетам и туфель с крохотными пряжками.

Да нет, поправил я себя, никакие они не странные. На самом деле очень даже стильные. И все с иголочки — в нагрудном кармане еще лежала карточка портного.

Закрыв гардероб, я доковылял до окна. Оно так и осталось распахнутым настежь, и послеполуденное солнце золотило расставленные на подоконнике горшки с геранью. Я высунулся наружу. Под окном раскину лся аккуратный садик, огороженный кирпичной стенкой, далее шел белый штакетный забор, а совсем вдалеке поблескивал высокий ажурный шпиль церкви. В воздухе висел чудесный запах свежескошенной травы. Из-за угла появилась Хильда с корзиной в руках и в накинутом на голову платке. Из под плотной, доходившей до щиколоток юбки выглядывали носы деревянных башмаков, разрисованных красными и голубыми завитушками. Заметив меня, девушка расплылась в улыбке.

— Привет вам, сэр! Выспались наконец?

Она подошла к окну и подняла корзину, полную темно-красных помидоров.

— Ну разве не красавцы, сэр? Я порежу вам несколько к ужину.

— Они чудесны,— прокомментировал я.— Как долго я спал?

— Последний раз, сэр?

— Вообще.

— Ну, прибыли вы около полуночи. После того как мы вас уложили, вы проспали весь следующий день и ночь и проснулись этим утром около десяти. После ванны вы снова легли и проспали до сего момента...

— Который час?

— Около пяти. Так что еще шесть часов с хвостиком.— Она рассмеялась.— Спали вы прямо как под наркозом, сэр...

Я почувствовал, как камень соскальзывает с моей души, словно подтаявший снег с крутой крыши. Наркоз! Я не был болен... меня всего лишь накачали под завязку.

— Мне надо поговорить с Ганвор,— сказал я.— Где она?

— В кухне, ощипывает чудного гуся к ужину, сэр. Мне сказать ей?

— Нет, я одеваюсь. Я найду ее сам.

— Сэр, вы уверены, что чувствуете себя достаточно хорошо?

— Со мной все в порядке.

Борясь с сонливостью, все еще окутывавшей меня плотным туманом, я добрался до шкафа. Выгреб одежду, натянул белье и, немного поразмыслив, напялил шелковую рубашку со свободными рукавами и узкие черные штаны из плотной кавалерийской саржи. Ноги сунул в тапочки. Оказавшись в узком и не совсем прямом коридоре, оклеенном обоями с картинками из лесной жизни, я двинулся вдоль увешанных гравюрами стен на шум воды и звяканье фаянсовой посуды. Поиски привели меня к вращающейся двери. Я толкнул ее и проник в просторное помещение с низким потолком, выложенным плиткой полом и большой закопченной угольной плитой, красовавшейся посередине. У самого окна, рядом с цветочным ящиком, девочка-подросток мыла посуду в раковине из нержавеющей стали. В противоположной стене имелась вторая дверь с витражной вставкой, а под полками с коллекцией надраенных до блеска медных горшков помещался массивный выскобленный стол. За ним-то Ганвор и трудилась над гусем.