Соль и сирень - Анастасия Солнцева

на удивление изящно, вытащил с самой верхней полки талмуд, подцепив его ногтем и тут же швырнув мне под ноги. От удара талмуд раскрылся и лишь чудом не рассыпался на куски. Это оказалась ничем не примечательная старенькая книжка с выцветшей обложкой и пожелтевшими от времени страницами.

Подняв взгляд на демона, я дрожащим голосом спросила:

— И что дальше?

А дальше он начал превращаться обратно. И уже через несколько минут передо мной стоял Сатус в его привычном человеческом облике. За исключением одного — он был совершенно голым и вот это уже было не только непривычно, но и неловко.

— Ой! — пискнула, прикрывая глаза и для верности еще и отворачиваясь. — Ты бы оделся, что ли?

— Какая ты… скромная, — насмешливо промолвил Сатус, судя по голосу, явно наслаждаясь ситуацией.

— Я не скромная, я вежливая, — стало обидно. — И вообще, тебе не говорили, что демонстрировать свои оголенные драгоценности посторонним людям не прилично?

Ответом мне была тишина, а после над самым ухом проникновенно прозвучало:

— Если тебе это так не нравится, зачем же ты смотрела?

Подпрыгнув от неожиданности, залепетала, сама не понимая, что несу:

— Никуда я не смотрела, вернее, я недолго смотрела, вернее, я ничего не видела!…То есть… Мне это не интересно, ясно?

Демон засмеялся, и это был тот смех, который предназначен не для всех. При его звучании почему-то сжалось сердце и болезненно потянуло внизу живота.

— Ясно, ясно, — проговорил он со смехом. — Мне всё ясно, ты только дыши, ладно?

— Ты не из тех, от кого бы у меня вдруг отнялось дыхание, — с обидой бросила я через плечо.

И тут же об этом пожалела.

Потому что мне на плечи легли тяжелые руки, которые крутанули меня на месте, заставив встретиться глазами с по-прежнему обнаженным парнем.

— Уверена? — спросил он, умудряясь даже в таком виде сохранять великолепно-надменный вид.

Я зажмурилась и попыталась оттолкнуть, но едва только ладони легли на его обнаженную грудь, как сердце тут же забилось быстрее, а дышать стало тяжелее.

И что самое обидное, он это заметил.

— А мне кажется, ты врешь, — выдохнул он, обжигая своим горячим дыханием.

Глава XXX

И демон накрыл мои ладони своими руками, заставляя ощутить мощные удары, звучащие в его в груди. Я лишь порывисто вдохнула и зажмурилась крепче, как вдруг поняла, что моё сердце подстраивается под его. Оно сбивается, дергается, трепещет, словно в последней попытке сопротивления, а после смиряется, успокаивается, замирает на несколько мгновений и следующие удары уже звучат, как ответ его сердцу.

Изумленно распахнув ресницы, я наткнула на взгляд угольных глаз, в глубине которых вновь тлела краснота. Они глядели на меня так пристально и так внимательно, словно он в этот момент демон сумел заглянуть мне в душу и увидеть то, чего даже я сама в себе не видела.

Задрожав, я отпрянула.

Он отпустил.

Несколько минут потребовалось, чтобы прийти в себя, научиться вновь дышать размеренно, а не всхлипами, и привыкнуть к этой странной вибрации в груди, которая, чем дальше Сатус находился, тем менее ощутимой становилась.

— Книга, — проговорила я хрипло и тут же поперхнулась собственными эмоциями. Прижав руки к лицу, попыталась скрыть алеющие щеки.

— А что книга? — спокойно, так, словно ничего и не случилось поинтересовался демон. Когда я обернулась, на нем уже были черные свободные штаны и майка. — Не удивляйся, у меня здесь заранее был припрятан комплект одежды.

— Удобно, — кивнула я, потопталась на месте, а после, чувствуя себя очень уязвимой, облокотилась бедром об один из выстроенных в ряд письменных столов, предназначенных для занятий в библиотеке.

— Не очень, — дернул бровью демон, обуваясь. И когда только успел потерять ботинки? — Приходится иметь много одежды.

— Предполагаю, что для тебя это не проблема, — ответила я, очень стараясь быть безразличной. — Ты же привел меня сюда посреди ночи не для того, чтобы мы обсудили твой гардероб, да?

— Нет, не для этого, — мигом похолодел Сатус. Подобрал с пола талмуд, долго листал страницы, пока, наконец, не бросил книгу на стол передо мной.

Я увидела череду странных символов, выведенных на местами порванной и затертой странице, которые перемежались чередой черточек и палочек всех размеров и толщин.

— Я должна уловить в этом какую-то логику? — поморщилась, отодвинула книгу от себя.

— Ты не понимаешь, что здесь написано? — с нажимом и так требовательно, словно я перед ним чем-то задолжала, спросил Сатус.

Демонстративно развела руками.

— Извини, древнеколдовская клинопись мне не знакома. Всё? Теперь я могу пойти спать?

— Нет, — отрезал демон. — Если ты не можешь прочитать сама — я тебе переведу.

— Отлично, — закатила я глаза. — Это именно то, чем я хотела бы заняться ночью.

Сатус ткнул пальцем в строчку и начал зачитывать. Не знаю, что он там видел, лично у меня перед глазами стояла отличная заготовка для игры в крестики-нолики.

— «Много разных созданий было рождено под луной. Красивых, как девы Фариана, и ужасных, как зимние псы Скади. Несущих лишь разрушение, как черные полчища эрнеков, и живущих лишь возрождением, как аравийские птицы. Мудрых, как пустынные братья, и жестоких, как безглазые подземные гоблины. Много тех, кто наслаждается кровью, смертью, убийством, как сыны Тьмы. Но среди всех самых опасных существ стоит отдельно сказать о тех, кто обладает самой страшной силой — тихой, мягкой, скрытной, но смертоносной. Подбираясь к своим жертвам мягкой, едва слышной походкой, они вцепляются в душу острыми коготками и уже не отпускают. Стерегись тех, которые глядят на тебя томными глазами и очаровывают своей милой, робкой улыбкой. Не будь обманут! Они прокрадутся ночью в твою постель, лягут рядышком и будут смотреть, как ты умираешь. Как силы покидают тебя, как капля за каплей утекает твоя жизнь, как слабость и вечность захватывают тебя в свои смертоносные объятия. Они — те, кто ходят меж людей, скрывая лица, кто выискивает жертв в толпе, кто прикрываясь простодушием, рыщут в поисках добычи. Они — те, кто невинностью своей затянут тебя в свои сети,