Печать Индиго. Дочь Сварога - Арина Теплова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ваши обвинения совершенно беспочвенны. И более я не расположена говорить с вами, сударь. Извините, мне надобно вернуться в зал и найти Григория Ивановича…
Девушка быстро развернулась, собираясь уйти. Юбка ее чудесного изумрудного платья описала круг, и фон Ремберг увидел изящную спину. Ее волосы, завитые в локоны, также опустились после резкого движения. Она успела сделать пару шагов, направляясь в залу, когда Фон Ремберг последовал за ней и схватил девушку за локоть.
— Постойте! — властно процедил он.
Когда развернул ее к себе, он наткнулся на яростный огонь ее золотистых непокорных глаз.
«Вот оно!» — понял Кристиан. Именно это он не смог разгадать в первые минуты разговора. Глаза этой новой Светославы были полны непокорства. Ранее, полгода назад, взор девушки выражал покорность и смирение. Сейчас ее взор, горящий, пронзительный и притягательный, как будто говорил, что у нее есть свое мнение и чувство собственного достоинства. И сейчас она явно не собиралась безропотно сносить все его нападки и обвинения. И эти новые качества, которые так ярко проявились теперь в его юной жене, невероятно импонировали ему.
Фон Ремберг напрягся всем телом, желая разгадать и подчинить себе эту мятежную девицу, которая в данный миг с негодованием сверкала на него непокорными очами. Кристиан вновь прищурился, ибо в его существо вклинилось навязчивое осознание того, что эта Светлая девица имеет сложный огненный нрав, который раньше умело скрывала. Тут же он немного остыл, и с его губ непроизвольно слетела фраза.
— Я не хотел вас обидеть…
Она остановилась и красноречиво посмотрела на его руку, которая удерживала ее локоть.
— Сударь, вы уже меня обидели, — прошептала тихо Слава, испепеляя его гневным взглядом, но все же осталась подле него. — Прошу вас, уберите руку…
— Я погорячился, — парировал фон Ремберг, нахмурившись, так и не отпуская свои пальцы с ее локтя. — Я думаю, нам следует продолжить разговор в более уединенном месте. Уже поздно, поедемте домой. На улице ждет мой экипаж.
— Я приехала с Григорием Ивановичем, — сказала она. — Мне нужно найти его.
— Сударыня, мы возвращаемся в усадьбу немедля и без Григория Ивановича, — властным тоном заявил фон Ремберг.
— Но он будет меня искать, — заикнулась неуверенно Слава.
— Значит, дворецкий сообщит ему, что вы уехали со мной, — добавил молодой человек и настойчиво повел Славу к выходу.
Едва Кристиан захлопнул дверцу экипажа и стукнул тростью по крыше, карета покатила по запруженной каретами улице. Фон Ремберг занял место напротив девушки, и его взор строгий и внимательный остановился на ее лице, как будто пытался проникнуть насквозь в существо Славы. Они оба молчали, наверное, четверть часа, то и дело изучая острыми пронзительными взорами друг друга. Когда же напряжение в воздухе стало невыносимым, Слава обратила на мужа взгляд и решила завести разговор.
— Вы удовлетворены, сударь? — выдохнула настороженно она, видя недовольство, написанное на лице мужа.
Кристиан прищурился и произнес:
— Что ж, сударыня, полгода вы были предоставлены сами себе. Я хочу знать, чем вы занимались все это время, пока меня не было. А также о ваших отношениях с господином Одинцовым во всех подробностях.
Слава напряглась. Он будто допрашивал ее. Эти фразы инквизитора и повелительный ледяной тон заставили ее сильнее побледнеть. Это было просто неслыханно! Тогда, в октябре, он уехал без объяснений на долгие полгода. И за это время не написал ни единого письма. А нынче, свалившись как снег на голову он требовал от нее объяснений!
— Господин фон Ремберг, вы верно заметили, полгода вас не интересовало мое существование. Посему я не вижу причин, отчего сейчас оно должно вас волновать. Так же, как и мои отношения с Иваном Семеновичем, — холодным тоном заявила она в ответ.
Кристиан поджал губы. И вновь попытался прочитать ее мысли. Но у него ничего не получилось. Он нахмурился и угрожающе процедил:
— Вы моя жена, и я имею право знать.
Слава упорно молчала, не собираясь отвечать на его вопросы, так как была крайне возмущена его поведением. Мало того что он почти силой заставил ее уйти с царской ассамблеи, на которой ей надо было обсудить вопросы с господином Дмитриевым, так он еще и обвинял ее в каких-то неведомых грехах.
Кристиан отчетливо понял, что начал разговор чересчур вызывающе и повелительно. Оттого сейчас Слава сидела перед ним с недовольным и надменным лицом, видимо, более не желая говорить. Опять фон Ремберг отметил, что девица все же имеет характер, и его властные инквизиторские речи вовсе не испугали ее. К тому же она явно показывала, что не будет беспрекословно подчиняться, как делала это раньше. И, похоже, виной тому было его долгое отсутствие, за время которого она взрастила в своем сердце обиду на него.
В данный миг ее взор был предостерегающе холоден. И этот взгляд его молоденькой жены Кристиану не нравился. Все-таки он отчетливо помнил, как она умела смотреть — нежно и влюбленно. И он хотел, чтобы Слава теперь смотрела на него именно так, как раньше. Отмечая эти изменения в ней, фон Ремберг осознал, что той осенью обошелся с ней гнусно и жестоко. И это сейчас принесло свои плоды — ее отчуждение. Даже сегодня на ассамблее он подлил масла в огонь и оскорбил ее. И в настоящее время она была более чем обижена на него и, естественно, не жаждала отвечать на вопросы.
Он лихорадочно размышлял, как исправить ситуацию, и пытался найти в ее золотистом взоре хотя бы намек на прежнее расположение к нему. Однако ее чудный взгляд выражал лишь
