Печать Индиго. Дочь Сварога - Арина Теплова

было, произошло столько всего, что просто было невозможно помыслить. — Что значит сгорел? Я же оставлял тебя присматривать здесь! А в особенности следить за ней! И что же я узнаю теперь? Эта гадкая девица спуталась с каким-то сопливым мальчишкой, который уже живет с ней в моем доме!

— О, мессир! Вы не беспокойтесь, она до сих пор девственна! Забери дьявол мою душу, ежели это не так!

— Ты клянешься?! — подозрительно спросил Кристиан.

— О да. Мы каждую ночь следим за ней. И Артемьев не посещает ее спальню. Бывает, иногда днем он заходит в ее комнату, но только при горничной. У Ульяны четкие указания на этот счет.

— Ты сказал, они много времени проводят вместе, и все могло произойти вне дома, — сквозь зубы процедил Кристиан.

— Да, вы правы, мессир. Я тоже думал о том. Оттого неделю назад, когда госпоже понадобились новые духи и крема, я привез к ней нашего брата Бертрана, под видом французского парфюмера, — пояснил тихо Людвиг. — Вы же знаете, что он может просматривать людей изнутри. Так он сказал, что она девственна до сих пор, как и велел наш Верховный.

— Ну, это уже что-то, — уже более спокойно произнес Кристиан.

— И мессир, не могу же я указывать госпоже, что ей делать. Я всего лишь слуга и исполняю поручения госпожи. Но знайте, я даже на минуту не задумаюсь и разделаюсь с этим мальчишкой, если он посмеет только прикоснуться к Деве.

— Да, так и делай дальше, — кивнул фон Ремберг. — Ибо девица еще нужна нам. И нужна чистой. Ты понял?

— Да-да, я все помню, — закивал камердинер и, чуть помолчав, заискивающе спросил: — Вы устали? Ваша комната готова, как и всегда. Может, велеть вам приготовить ванну или баню?

— Нет. Я поеду во дворец государя, — отрезал Кристиан. — Надобно вернуть эту своевольницу в усадьбу.

Кристиан стремительно направился прочь из гостиной, про себя ворча о том, что он смертельно устал, а вместо того, чтобы отдохнуть от многодневной скачки в седле, должен был гоняться за этой девицей, которая, видите ли, шаталась по ассамблеям, вместо того чтобы сидеть дома как благочестивая жена.

— Но тогда, наверное, вам надобно переодеться, мессир, — вдогонку прокричал Людвиг, засеменив за молодым человеком. — Иначе вас могут не пустить во дворец.

— Ты прав, Людвиг, — согласился быстро фон Ремберг и, перепрыгивая через три ступени, устремился наверх к спальням, находящимся на втором этаже.

Санкт-Петербург,

Свадебные палаты — Зимний дворец Петра I.

Кристиан пробежал пытливым взором по многолюдной зале. Лишь на миг он отметил у окна изысканную даму в великолепном изумрудном платье в окружении трех вельмож, одним из которых был влиятельный князь Меншиков. Проследовав взглядом далее, он обвел глазами всю просторную залу. Не увидев искомой фигуры, фон Ремберг перевел взор обратно и вновь наткнулся на даму в изумрудном наряде у большого окна, задрапированного тяжелой портьерой, говорившую с известными сановниками двора. Его взор напрягся. Он вдруг отчетливо узнал в этой светской даме свою юную жену. Замерев, фон Ремберг начал настойчиво и непонимающе окидывать взглядом фигуру Светославы, облаченной в шикарное парчовое платье, не в силах поверить в то, что эта блестящая дворянка и есть его молоденькая жена. Но это была действительно она. Юная, невероятно знакомая и донельзя изменившаяся. Чарующе красивая, с поднятыми вверх золотыми волосами, стройной фигурой и величавой осанкой, тонкими полуобнаженными руками, она явно вызывала восхищение окружающих.

Он не понимал, что она делает в обществе князя Меншикова, генерала Чернышева и графа Апраксина. Кристиан напрягся всем телом, не в силах поверить своим глазам. Он не мог разгадать, как эта тихая наивная девица могла превратиться в столь изысканную даму, от которой невозможно отвести взгляд? И сейчас она мило вела беседу с самыми влиятельными вельможами двора, которые, видимо, получали удовольствие от ее общества, раз уже битых четверть часа стояли подле нее. Кристиан чувствовал какой-то подвох, не в силах поверить во все это.

В этот миг раздались первые звуки менуэта, и сразу же около его жены нарисовался известный придворный волокита Одинцов Иван Семенович, который галантно поклонился и пригласил Светославу на танец. Она извинилась перед своими собеседниками, улыбнулась Одинцову и подала ему руку, облаченную в перчатку, а затем последовала за ним в соседнюю залу для танцев. Они тут же влились в круг танцующих, и только спустя пару минут фон Ремберг пришел в себя.

В его существе начало нарастать яростное недовольство. Эта девица танцевала не просто с придворным кавалером, а с этим распутником и повесой Одинцовым, за которым тянулся длинный шлейф любовных побед! Иван Семенович, моложавый и галантный, слыл самым развязным донжуаном и любителем женщин и не пропускал мимо своего внимания ни одну даму двора.

Волна негодования завладела фон Рембергом, потому что улыбки его юной жены и ее ласковые взоры предназначались ему, Кристиану, а не какому-то гнусному обольстителю Одинцову. И вообще, в это час Слава должна была находиться дома, ждать его и тосковать по нему, своему мужу, но она, видимо, не пыталась соответствовать идеалу примерной покорной жены, и в этот миг в свое удовольствие веселилась на ассамблее. Фон Ремберг так жаждал увидеться с нею наедине и просто посмотреть в ее чудные глаза, дабы успокоить свое взволнованное сердце, но теперь этого всего не могло быть. Это осознание крайне возмутило его существо, и он почувствовал, как им овладевает холодное бешенство.

В основном Кристиан легко читал мысли людей. Лишь иногда, когда человек имел довольно сильную энергетику или умел ставить защиту на свой ореол, от молодого человека были скрыты те или иные думы человека. Однако фон Ремберг владел еще техникой гипноза, который иногда применял к таким людям, дабы получить нужные сведения, и почти всегда добивался своего. И сейчас, невольно отметив, как Одинцов увлек в танец его названую жену, Кристиан, стоя незамеченным у одной из деревянных колонн, опустил левую руку и чуть напряг ладонь, направляя указательный и средний пальцы в сторону Одинцова и Славы. Он мгновенно считал похотливые страстные думы Ивана Семеновича относительно своей жены и прищурился, подтвердив