Америkа (с примечаниями редактора) - Кирилл Еськов

- Мать-перемать... - только и смог вымолвить "героический русский офицер Растопчин"; вот теперь-то уж точно - всё, сгорел дотла. А ведь так удачно всё шло... - Да, верю: он еще там, на Кавказе, показался мне человеком абсолютно без тормозов...

- Ну и как я теперь могу вас выпустить, а? Подскажите, ротмистр!..

- Ну, что вам сказать... Только то, что с этого конца полный набор неприятностей мы с вами всё равно уже поимели; а вот если я, в довершение ко всему, не окажусь утром на свободе и не остановлю тот часовой механизм...

- Да, я помню про эту вашу "страховку". Неясно только, чем и кому могут реально навредить ваши рапорта с техническими деталями покушений - речь ведь об этом?

- О нет, не навредить - наоборот! Помочь тем, кто захочет присвоить себе эти шедевры.

- Не понял... - разом отяжелевшим голосом откликнулся генерал.

- Бросьте, ваше превосходительство: всё вы отлично поняли! - (чего уж теперь политесы-то разводить...) - Если террористы из "Земли и воли" объявят себя авторами этих великолепно задуманных и исполненных покушений, поставивших власти в полный тупик - с раскрытием, для достоверности, некоторой толики "технических деталей" - общественный резонанс будет такой, что мало не покажется никому.

- Да, это сильный ход, - признал после непродолжительного размышления жандарм. - Хотел было поинтересоваться - как вы, собственно, надеетесь выйти на контакт с террористами, не впутывая в это дело свою Службу, но вспомнил о ваших странных отношениях с Анной Александрович...

- Помилуйте, что ж странного вы находите в такого рода отношениях между бравым офицером и красивой женщиной? - сумел рассмеяться Расторопшин, ощущая внезапную и острую потребность хорошенько глотнуть из бутылки на столике - а потом проломить той бутылкой череп собеседнику... - В любом случае, это - дело прошлое, плюсквамперфект.

- Дело прошлое, но старая любовь не ржавеет, верно? Вы, чувствуется, слишком долго просидели в своем приграничье, ротмистр, а тем временем у нас тут, в столицах, сменились правила игры; и - видит Бог! - ту смену правил затеяла не наша сторона... Так что не удивляйтесь, если вашей бывшей подруге, "Валькирии революции", в случае чего не станут предоставлять трибуну открытого судебного процесса, а вместо того просто застрелят при аресте - получив за то официальное взыскание и неофициальное поощрение.

- Вы правы, ваше превосходительство: мне крайне не нравятся эти новые правила, со всех сторон не нравятся. Понимать ли это как намек, что мне следует принять предложение Ветлугина и убираться отсюда к чертовой матери - куда там, в Америку, да?..

Генерал уже открыл было рот для ответа, но тут на пороге гостиной возник новый визитер - в гражданском, но с выправкой. Вид визитер имел похоронный, а взгляд его, брошенный на ротмистра и тут же отдернутый прочь, ясно говорил о том, что принесенные новости касаются именно его персоны, и новости эти скверные... Чувырлин, похоже, пришел к тем же выводам, поскольку, двинувшись встречь гонцу, бросил своим через плечо: "Держите его на мушке!"; что и было теми незамедлительно исполнено.

Тихий разговор за дверьми затянулся минуты на три; засим генерал воротился, сопровождаемый понурым гонцом, и теперь во взоре его, устремленном на Расторопшина, можно было при желании прочесть даже что-то вроде человеческого сочувствия.

- У меня для вас плохие новости, ротмистр - хуже не бывает. Ваш кавказский друг только что похоронил вас окончательно - и как разведчика, и как... ну, вы поняли.

- А какие-нибудь подробности можно?

- Можно. Вам теперь - всё можно...

- Спасибо за ясность.

- Не за что, коллега... Так вот, ваш геогрАф заявился по известному вам адресу с патрульным городовым - он, дескать, ищет пропавшего человека, предположительно похищенного преступниками с целью выкупа; дал вот, среди прочего, газетное объявление о награде за информацию, и только что получил срочное письмо с этим адресом; судя по ряду деталей, автор письма - не шутник и не псих. Патрульный оказался молодой и ретивый, а район - рабочий, где вломиться в дом с обыском можно не заморачивась всякими ордерами. Он просто позвонил в дверь, а работавшие как раз в прихожей криминалисты, позабыв инструкции, открыли безо всякого пароля-отзыва - они, вишь ты, как раз ожидали гонца, отправленного за пирожками в соседний трактир... Ну, и что должен был подумать тот городовой, увидав на полу той прихожей кровавый след и людей, что его "изучают"? - правильно! Парень оказался не промах (надо б, кстати, перетащить его к нам, на оперативную работу): тут же предъявил ствол и скомандовал как положено: "Лицом к стене - руки на затылок - стреляю без предупреждения!" Ну, а те остолопы не нашли ничего умней, чем назваться и показать свои удостоверения...

- Полные кранты...

- Не-е, это еще - не полные!.. Это всё еще можно было бы, с грехом пополам, замести под коврик, но только вот на месте событий оказался английский репортер - ну, так уж вот совпало... Так что ждем-с завтра продолжения тех таймсовских повествований о злоключениях "героического офицера Растопчина, от царской тайной полиции умученного". И ведь придется теперь, Павел Андреевич, соответствовать: как говорится, ничего личного...

- Ну да, расследование-то засекреченное, от собственного начальства прежде всего - а тут живой свидетель, да еще и профессионал из конкурирующего ведомства... - степенно покивал Расторопшин и вдруг зашелся в издевательском хохоте, аж до смахиваемых запястьем слезинок.

- Вы находите ситуацию смешной, ротмистр? - искренне, похоже, изумился генерал.

- Да чего уж тут смешного, ваше превосходительство... Просто мне представилась в чуть ином свете та кавказская история с освобождением Ветлугина. Я тогда, извольте ли видеть, оказал ему срочную помощь - совершенно его не спросясь и чисто по собственному разумению - и вот теперь этот наш геогрАф возвращает мне тот должок с процентами. Нет, воистину - ни одно доброе дело не должно остаться безнаказанным!

Откуда-то из-за спины расплывался уже волнами тошно-сладкий запах откупоренного хлороформа; все мысли его были на диво спокойны, двигаясь внутри черепа с неспешностью вуалехвостых золотых рыбок в стеклянном шаре: "Можно б, конечно, напоследок дернуться и запачкать кровью с мозгами генеральский паркет - но чего ради?.. Да и оружия всё равно нету - Век Валгаллы не видать!.."; сбоку меж тем обсуждали деловые вопросы:

- ...Вы, надеюсь, не в ковер его завертывать собрались?

И лишь в самый последний миг он отловил непоправимую свою ошибку, ту единственную, что имела сейчас значение: "Я же не сказал им там, как зовут маль..."