Самоубийство сверхдержавы - Патрик Бьюкенен

Выводы Эми Чуа стоит повторить.

Крестовый поход Америки за глобальную демократию может, в случае успеха, породить бесконечные этнические войны. Свободный рынок обогащает экономически ориентированных победителей, будь то китайцы, индийцы, ибо, тутси или белые, а демократия наделяет властью этническое большинство, проигравших. Правители, зависимые от большинства, как Мугабе в Зимбабве, опираются на закон или на «честь», вознаграждая тех, благодаря кому они вознеслись на политический верх, лишают меньшинство богатства и попустительствуют унижениям и насилию в отношении этого меньшинства. Так происходит снова, снова и снова.

Рассмотрим «закон Чуа» в глобальном масштабе. Доминирующим меньшинством на рынке в течение пятисот лет оставались европейцы, в настоящее время шестая часть мирового населения, которой суждено сократиться до десятой части к 2060 году, когда большинство будут составлять африканцы, арабы, латиноамериканцы и азиаты. Тем не менее, указанные миллиарды людей владеют мизерной долей мирового богатства. Разве не неизбежно непреодолимое желание отнять у меньшинства его «изобилие» и передать его тем, кто не владеет почти ничем?

Зачем западным странам и дальше, через международные институты, расширять возможности мира, который верит, что мы богаты только потому, что они бедны? Чавес – тот тип героя, которого Франц Фанон вывел в своей работе «Проклятьем заклейменный»[231]. Как пишет Чуа, «подобно боливийскому мятежному лидеру Маллку и эквадорскому Вильявисенсио[232], Чавес обретает массовую поддержку, нападая на «гнилую белую элиту» Венесуэлы»{955}. Он – предвестник того, что грядет?

Встревоженный представитель России при НАТО Дмитрий Рогозин думает именно так и призывает белые народы к объединению, иначе они погибнут поодиночке:

«Между Европой и «третьим миром» огромное расстояние. Новая цивилизация возникает в странах «третьего мира», и она думает, что белое, Северное полушарие всегда ее угнетало, следовательно, оно теперь должно перед ним упасть на колени. Это очень серьезно. Если северная цивилизация хочет защитить себя, она должна быть единой: Америка, Европейский союз и Россия. Порознь они будут побеждены, один за другим»{956}.

Проклятие или благословение

Быть может, этнонационализм представляет собой генетическое заболевание человечества и всех хороших людей нужно помещать в карантин там, где оно вспыхивает? Или это стремление пробудившихся народов к созданию собственного государства, где они обретут «природную силу», которую необходимо учитывать, если всерьез задумываться о мире? Многим, кто пережил двадцатый век, ядовитые плоды этнонационализма, все его ужасы, от Нанкина и Освенцима до Руанды, ответ кажется очевидным: этнонационализм – зверь, которого следует держать на цепи. Однако этот зверь освободил колониальные народы и сокрушил «империю зла». Напомню, что, когда набирала силу «Солидарность», а генерал Войцех Ярузельский преследовал диссидентов по указке Москвы, Америка призывала: «Дайте Польше быть Польшей!» Этнонационализм породил десятки африканских и азиатских народов, которые освободились из-под власти европейских империй. Многие из них живут в достатке и мире.

Америка сама – продукт этнонационализма, который вдохновлял колонистов, выходцев из Европы, вдруг осознавших, что мы одновременно – новый народ, уникальный, особый, мы – американцы.

Этнонационализм стоял за европейскими погромами, но создал государство Израиль. Этнонационализм привел в 1948 году к исходу шестисот тысяч арабов из Палестины (т. н. Накба, «катастрофа»), но он произвел на свет, в лагерях беженцев и в двух интифадах, новый народ. Палестинцы, даст Бог, скоро обретут государственность.

Если этнонационализм и причастен к ужасным преступлениям, вспомним, сколько великих злодеяний творилось во имя религии? Разве мы осуждаем все религии? «Нации – это богатство человечества, это обобщенные личности его; самая малая из них несет свои особые краски, таит в себе особую грань Божьего замысла», – говорил Солженицын{957}.

Мы можем отрицать существование этнонационализма, презирать его и осуждать. Но этот создатель и разрушитель империй и наций – сила бесконечно более мощная, чем глобализм, ибо она живет в сердцах. Люди готовы умереть за нее.

Религия, раса, культура и племя – вот четыре всадника грядущего апокалипсиса. Дадим последнее слово профессору Джерри Мюллеру: «Американцы… испытывают от этнонационализма замешательство, интеллектуально и морально. Социологи идут на многое, тщась доказать, что это творение не природы, а культуры… Но никакие попытки и усилия не вынудят этнонационализм исчезнуть»{958}.

9. «Белая партия»

Лицо Америки меняется. Это больше не лицо водопроводчика Джо{959}.

Республиканская партия становится монохромной{960}.

Если присмотреться к цветным… они чаще преуспевают среди демократов, чем, извините, в белой Республиканской партии{961}.

По словам Майкла Кинсли, ляпсус – это когда политик изрекает недопустимую правду, а затем поспешно отрекается от сказанного, чтобы не погубить свою карьеру.

Говард Дин, как следует из приведенной выше цитаты, допустил ляпсус. Он совершил оплошность, поведал неудобную правду. Да, Республиканскую партию достаточно точно можно описать как партию белых, пусть она такова не на сто процентов. До «Нового курса» Рузвельта партией белых были демократы, имевшие почти нулевую поддержку среди чернокожих, поскольку они выступали за отделение и сегрегацию, а республиканцы олицетворяли Линкольна и эмансипацию. На «депрессионных» выборах 1932 года большинство черных американцев голосовали за Гувера и против Рузвельта.

Франклин Рузвельт быстро покончил с этой традицией на Севере, где его «Новый курс» поддержали чернокожие избиратели, хотя союзники-диксикраты[233] продолжали отрицать право голоса у афроамериканцев в одиннадцати штатах старой Конфедерации.

Каким образом кандидаты, подобные Элу Смиту и Рузвельту в Нью-Йорке или Эдлаю Стивенсону в Иллинойсе, обеспечивали союз северных либералов и южных сегрегационистов? «Уравновешивая» прогрессивных кандидатов южанами или кандидатами из «пограничных» штатов в ходе каждых национальных выборов с 1928 по 1960 год, за исключением выборов 1940 года. Так, кандидатами в вице-президенты становились: 1928-й – Джо Робинсон из Арканзаса; 1932-й и 1936-й – Джон Нэнс Гарнер из Техаса; 1944-й – Гарри Трумэн из Миссури, водившийся с Ку-клукс-кланом; 1948-й – Олбен Баркли из Кентукки; 1952-й – Джон Спаркмен из Алабамы, подписавший «Южный манифест», который осудил решение по делу Брауна; 1956-й – Эстес Кифовер из Теннесси.

Прежде чем предложить в 1940 году пост вице-президента Генри Уоллесу вместо Джека «Кактуса» Гарнера, Рузвельт переговорил с сенатором Джеймсом Бирнсом из Южной Каролины. Джимми Бирнс, протеже Бена Тиллмена[234], всегда отстаивал превосходство белой расы. «Это страна белых людей и всегда останется страной белых людей», – заявил он однажды{962}.

Бирнс, считавшийся умеренным южанином, возглавил сенатскую кампанию против законопроекта, запрещавшего линчевание, и помог «заболтать» этот законопроект в 1938 году. На предложение стать вице-президентом в 1940 году он ответил отказом, опасаясь, что его взгляды негативно скажутся на позициях Рузвельта на севере. Прими Бирнс это предложение, он почти наверняка стал бы президентом после смерти Рузвельта в 1945 году и повел бы Америку в эру белого превосходства постколониальной эпохи{963}. Заняв кресло в Белом доме, Трумэн, который восхищался Бирнсом, сделал того государственным секретарем.

Демократические президенты также вознаграждали своих союзников-сегрегационистов местами в Верховном суде. В 1914 году Вильсон ввел в состав суда антисемита Джеймса Макрейнольдса. Официальной фотографии членов суда за 1924 год не существует – Макрейнольдс отказался сидеть рядом с евреем Луисом Брэндейсом{964}.

Рузвельт в 1937 году сделал судьей бывшего клансмена Хьюго Блэка из Алабамы. В бытность адвокатом Блэк добился оправдательного вердикта для методистского пастора и члена ККК, который сознался в убийстве католического священника, обвенчавшего его дочь с пуэрториканцем{965}. Партнером Блэка по адвокатуре был «циклоп» из бирмингемской «клаверны». Сенатской кампанией Блэка руководил «великий дракон» Алабамы[235]. После избрания в Сенат Блэк, привычный к плащам с капюшоном и маскам, получил пожизненное членство в Ку-клукс-клане. По его собственному рассказу, Рузвельт прекрасно знал об этих связях с ККК{966}.

Когда Макрейнольдс ушел в отставку в 1941 году, Рузвельт заменил его Бирнсом. Несмотря на протесты Ассоциации содействия прогрессу цветного населения, демократический Сенат утвердил кандидатуру Бирнса спустя восемь минут после ее представления. Таково сомнительное прошлое Демократической партии, о котором напоминает Брюс Бартлетт.