Романовы. Ошибки великой династии - Игорь Шумейко

И как всё это совместить? А вы вспомните про то «увеличительное стёклышко» и двойные поручения, выхлопотанные Растопчиным. И тут тоже было: 1) держать боеготовность; 2) не провоцировать японцев.

По пункту 1) можно выдать пару грозных проектов: «устроить японцам второй Синоп» , предложение царю ввести мобилизацию. Дождаться в ответ от государя дополнительного напоминания про пункт 2) и спокойно ложиться спать…

После одного из самых унизительных поражений в русской истории царь Николай отпустил незаконнорождённого дядюшку Алексеева с «Георгием» 4-й степени. А у главного «цусимостроителя» – «Главного начальника флота и Морского ведомства», генерал-адмирала великого князя Алексея Александровича (кличка «семь пудов августейшего мяса» ) – единственной неприятностью оказалась обструкция, устроенная в Петербурге его любовнице. В фойе театра ей кричали: «Бриллианты на тебе – это наши броненосцы!» Век свой великий князь доживал в Париже.

И ещё: по уходу Алексея Александровича на русском флоте ликвидировали и саму должность генерал-адмирала , державшуюся со времени Петра I. Тут видится и некоторое совпадение с судьбой его племянника, императора Ники: тоже ведь ликвидация «…и должности» .

Отставной ротмистр Безобразов, сделанный в пику Витте и Ламздорфу статс-секретарём, войну встретил уже в Швейцарии, находился там по крайней мере до сентября 1904 года. После войны был отставлен ещё раз, но… «продолжал пользоваться доверием Николая II».

О контр-адмирале Абазе ещё известно, что государь после войны выдавал ему деньги на ликвидацию их «Восточно-Азиатской компании» (тоже, кстати, затратная операция: долги, обязательства, иски…). Но компания юридически правильно ликвидирована так и не была…

На Комиссии 1906 года, созданной для выяснения причастности корейской деятельности «Восточно-Азиатской компании» к возникновению Русско-японской войны, отвечал Абаза. Он говорил, что товарищество было «юридической фикцией, созданной для маскировки государственного дела под личиной частного предприятия» , на часть вопросов он отказался отвечать, ссылаясь на то, что они затрагивают «интересы третьих лиц». То есть безобразовцы, говоря нынешними « чисто конкретными» терминами, не только развели , но и замазали царя. Наказания не понёс никто.

Проигрыш войны, революция – ещё не все последствия этого помутнения государственного разума, отдающегося десятилетиями. Даже видный теоретик военного дела генерал Свечин (автор «Эволюции военного искусства») в одной из работ упоминает безобразовскую концессию как всё же военный элемент, «дополнительный заслон», дополнительную линию связи Владивостока с Порт-Артуром. То есть, подобно поручику Киже, фикция, коррупционная дыра, «схема распила» (как выражаются в сегодняшних газетах), не сыгравшая никакой роли, кроме провоцирования японцев, попадает в один ряд с фортами и батареями Порт-Артура.

И всё же нельзя мне уклониться и от итогового, «закольцовывающего» мысленного эксперимента. Вообразить контр-адмирала Абазу, или генерал-адмирала Алексея Александровича, или даже Безобразова – не в Аргентине, Париже и Швейцарии соответственно, а на мостике «Варяга», в наступивший его « последний парад»…

И вся русская эмоциональная история, да даже и сухая статистика подсказывают, что, скорее всего, они оказались бы героями в ряду других героев. Да, так уж у нас: то – «хватай Фомка, на то и ярмарка!», т о – «…пить будем, гулять будем, а смерть придёт – помирать будем!».

Нашим людям «направление» надо задать. 

«…последний парад наступает»

Так что «Варяг» был не «самым лучшим», а самым храбрым крейсером в мире. Р. М. Мельников в книге «Крейсер “Варяг”» фиксирует более чем 50-кратное превосходство по орудиям японской эскадры: 8 эсминцев, 2 броненосных и 3 бронепалубных крейсера. Подобного боя в мировой истории больше не было.

«Мы салютовали героям, так гордо шедшим на верную смерть» – донесение капитана французского крейсера. На кораблях всех изумлённых нейтралов строились команды и при прохождении «Варяга» играли русский гимн…

Не рассчитывая на счастливый конец боя, на крейсере сожгли все шифры, секретные приказы и карты. Вахтенный журнал решили хранить до последнего момента.

В упоминавшемся уже предисловии (1983 год издания – не «чернушные» ещё времена!) Мельников разоблачает и историков, пишущих про «умелые манёвры “Варяга”». На выходе из «бутылочного горлышка» Чемульпо у «Варяга» не было никакого варианта, кроме как стать под огонь японской эскадры. А комендорам на голой палубе – только падать под градом осколков, но всё же вести огонь. Сегодняшние истории – я просматривал – ничего не говорят о японских потерях. Мельников и советские историки свидетельствуют: был потоплен японский эсминец, но… потоплен огнём старой канонерской лодки «Кореец»! Её 203-мм орудия были мощнее варяговских 152-миллиметровых. Плюс ещё новинки: оптических прицелов на «Варяге» и крейсерах того периода не было, прицеливание шло по указаниям дальномерных станций, обе из которых были уничтожены в начале боя. В книге Мельникова кроме подробных схем, диаграмм, чертежей крейсера, есть и краткий честный комментарий: «Изображённые на известной картине П. Мальцева “Крейсер "Варяг"” оптические трубы прицелов – результат заблуждения художника».

Германский военный историк граф Ревентлов о «Варяге» и сражении писал: «Самые гибельные последствия – от полнейшей незащищённости артиллерии и личного состава».

Наш участник боя констатировал: «Особенно горько было смотреть на поломанные зубчатые секторы подъёмных механизмов 152-мм орудий». Как следует из описания, они ломались и от осколков на голой палубе, но ещё и сами по себе из-за петербургских конструкционных ошибок.

Выдерживали только люди. Старший комендор Кузьма Хватков накануне боя ушёл из лазарета. Вольнонаёмные – музыканты Эрнест Цейх и Владимир Антонов, буфетчик Фёдор Плахотин, кок Аким Криштофенко – не пожелали остаться на берегу. В бою они стали санитарами. На горящем деревянном настиле палубы раненые комендоры отказывались уходить на перевязку…

В высшей степени справедливо: из всех возможных родов искусств лучшим памятником «Варягу» стала Песня! Идеальный образ, соответствующий их чистому, «беспримесному» героизму.

А фактура картины, например, скульптуры или – с чего начинался этот сюжет – клееные модели, возможно, и отвлекут мысли в сторону всего вышеописанного… «безобразия». Но задумаемся: если придание в картинах и историях крейсеру «приличного вида», та самая пририсовка бронебашен – результат заботливых указаний новых поколений «воспитателей и организаторов», то это их деяние будет сродни деяниям тех, кто лишил их «Варяга» взаправду.

Все издержки Петровских реформ (см. навязшие споры «западников» и «славянофилов») – это, по сути, была плата за «Европейскую армию».

Потому-то перед Русско-японской войной 1904–1905 годов главком Куропаткин и считал, что в Маньчжурии надо будет выставить примерно 100 русских солдат на 150 японцев (1: 1,5). С ним спорил Ванновский, утверждавший, что для победы совершенно достаточно и пропорции 1: 2. (Ванновский – это как раз один из героев той газетно-мемуарной войны, которым граф Витте помешал взять Токио.)

Потому-то в итоге сражение при Ляояне (170 тыс. русских проиграли 130 тыс. японцам), сражение на реке Шахе (приблизительно ничейный исход, русских 270 тыс., японцев 170 тыс.!) и, наконец, крупнейшее сражение при Мукдене (350 тыс. русских проиграли 300 тысячам японцев) осознавались нами и всем миром как удар по положению, которое Россия занимала 200 лет , как потерю преимущества против, как писал наш посол Спафарий, «асиадцкихъ народовъ».

Интересно задуматься над таким «совпадением». Николай II, как известно, очень любил эпоху Алексея Михайловича, сам с царицей наряжался, заставлял и своих министров одевать костюмы эпохи первых Романовых. Уверен: имя, данное цесаревичу, из того же исторического ряда. Наверное, искренне мечтал быть «Тишайшим»… И, получается, он и армию в Русско-японской войне вернул в допетровскую эпоху! То есть обессмыслил в том числе и все петровские, и последующие жертвы.

Осознание (у большинства, возможно, интуитивное) этого факта и было самой глубинной причиной последовавшей Первой русской революции, списание которой только на недовольство рабочих своей пайкой, на всесилие еврейско-банкирских масонских заговорщиков – тоже унижение нации, уже «с другого бока».