Дорога на космодром - Ярослав Голованов

Вспомнили и о том, что крылатые ракеты требовали для запуска довольно громоздких эстакад, которые строить сложно, а разбомбить легко.

А-4 никаких стартовых сооружений не требовала. Ей нужна была небольшая бетонированная площадка, и все.

Перед зрелищем испытательных стартов и всеми этими доводами экономика вынуждена была отступить.

Высокая комиссия приняла решение вести интенсивную работу в обоих направлениях.

Были иные, далекие от тактико-технических данных, обстоятельства, которые заставляли гитлеровцев поторопиться с ракетными новинками.

Блицкриг сорвался.

От Москвы фашистов отогнали.

Геббельс свалил все на русские морозы.

Но столь успешно начавшееся летнее наступление 1942 года разбилось вдребезги о сталинградские руины. Фюрер не хотел верить, что Сталинград – начало его конца, что весь ход войны повернут отныне вспять.

Когда высокая комиссия решала ракетные судьбы Пенемюнде, Гитлер в подземельях «Вольфшанце» – «Волчьего логова», так называлась его секретная ставка под Растенбургом в лесах Восточной Пруссии – готовил свое последнее наступление – операцию «Цитадель», танковый удар под Курском.

Гитлер вызвал Брауна в «Вольфшанце» для доклада.

Здесь перед фюрером прокрутили документальный фильм о стартах А-4. Гитлер был в восторге: новое оружие должно исключить саму возможность высадки союзников на Европейском континенте, навсегда закрыть еще не открытый второй фронт.

К этому времени только на советско-германском фронте фашисты потеряли 25 тысяч боевых самолетов. У них уже не было сил наносить такие бомбардировочные удары по Британии, которые они наносили раньше. Фюрер ликовал: отныне у фашистского рейха есть невиданное секретнейшее оружие: Фау-1 – так назвали крылатую ракету, Фау-2 – так назвали баллистическую ракету А-4. Фау – от немецкого слова «Vergeltungswaffe» – «Оружие возмездия».

Уже много лет спустя после разгрома Гитлера поклонники Брауна в ФРГ писали, что, если не считать атомной бомбы, Фау-2 была высшим техническим достижением второй мировой войны.

Так ли, сказать трудно, ведь приходится сравнивать вещи несравнимые.

Радар, например, родившийся также в годы войны, был абсолютной новинкой, и это не меньшее научно-техническое достижение.

Но как бы там ни было, Фау-2 действительно была машиной новаторской, создание которой, по словам академика В. П. Глушко, «явилось большим техническим достижением в области ракетостроения».

Советские историки техники всегда отдавали должное конструктивным достоинством этой ракеты. Однако, несмотря на все достоинства ее конструкции, Браун не смог бы похвастаться какими-либо принципиальными техническими откровениями. Его талант, в отличие, скажем, от Цандера, заключался прежде всего не в поиске нового, а в приспособлении уже открытого другими.

В самом деле, обоснование применения в больших ракетах жидкого топлива, в частности жидкого кислорода, принадлежит К. Э. Циолковскому.

Жидкий кислород уже не раз приметался до Брауна во многих конструкциях, в том числе в первой советской ракете 09.

На смеси спирта и жидкого кислорода работала ракета Оберта, которая, как вы помните, была разработана еще в 1917 году и, по мнению самого Оберта, «напоминала в какой-то степени будущую ракету Фау-2, но была крупнее и проще». Циолковский впервые предложил использовать жидкие компоненты для охлаждения двигателя, а также подсказал необходимость создания специальных насосов для подачи этих компонентов в камеру сгорания.

Роберт Годдард первый применил принятую Брауном схему расположения баков и на практике доказал жизнеспособность насосной системы подачи, сконструировав первый ТНА – турбонасосный агрегат.

Гироскопы в качестве органов управления в полете, как вы помните, предлагались русским инженером Герасимовым еще в XIX веке.

Пленочное охлаждение камеры сгорания до Брауна запроектировал Фридрих Цандер для своей ракеты «ГИРД-Х». Графитовые рули в потоке истекающих газов описаны в работах Циолковского и применены на практике Годдардом.

Я нисколько не хочу умалить конструкторских способностей Брауна. Но одно дело предложить, придумать, рассчитать, другое – сделать, испытать, заставить работать.

И если говорить о заслугах Брауна перед ракетной техникой, то говорить надо об удачном соединении в единое целое мирового опыта конструирования жидкостных ракет.

…Я написал эти строчки и почувствовал вдруг, что слово «заслуга» режет мой слух. Да, конечно, сама по себе любая конструкция может быть объективно удачной и неудачной, хорошей и плохой, и в этом смысле можно говорить о заслугах Брауна:

Фау-2 была ракетой, в значительной мере определившей дальнейшее развитие ракетной техники. Но ведь любую конструкцию, любую машину люди создают для какой-то цели, во имя утверждения каких-то своих идеалов.

Какие же цели преследовал, какие идеалы утверждал создатель ракеты Фау-2? И может ли не думать об этом конструктор, даже страстно влюбленный в свое детище?

Имеет ли право он не думать об этом?

Много лет спустя, будучи уже гражданином Соединенных Штатов, Браун написал такие слова: «Если этические стандарты человечества не вырастут вместе с достижениями нашей технической революции, мир покатится к черту».

Но почему же так поздно заговорил он об этике и каковы были «человеческие стандарты» тогда, в 1939-м и в 1944-м годах?

Браун не любил вспоминать военные годы, но когда отвечать все-таки приходилось, он говорил так:

– Во время войны любой человек от рядового до ученого должен защищать свою страну, независимо от того, согласен ли он с политикой своего правительства…

Защищать свою страну – дело святое, но кто нападал на Германию в 1933-м, когда Браун начал свои работы, в 1939-м – когда фашисты оккупировали Польшу, в 1941-м – когда они вероломно, без объявления войны, напали на Советский Союз?

Вернер фон Браун участвовал не в защите своей страны, а в нападении на другие страны. Это – факт. И что бы Браун ни сделал потом, сколь ни велики были бы его заслуги перед ракетной техникой и космонавтикой, отмыться от коричневого фашистского пятна на своей биографии он не смог. И даже время не сотрет его.

Во вступлении к этой книге я писал о том, что в истории ракетной техники известны случаи, когда конструктор старался отмежевать свои работы от целей, достижению которых эти работы призваны были служить.

Я думал тогда об этой главе, о Вернере фон Брауне…

Вилли Лей говорил о том, что в начале 30-х годов у немецких ракетчиков не было единой программы действий.

«Мы знали наверняка, чего мы не собираемся делать, но не могли ясно представить себе, что мы должны были делать, – писал он. - …Мы не хотели делать ничего другого, кроме постройки ракеты. Но как будут выглядеть эти ракеты и для чего их можно будет использовать, было таким вопросом, на который мы вряд ли смогли бы ответить».

Браун на эти вопросы ответить мог. Ему нужна была ракета возможно большего радиуса действия для поражения больших площадей. Он понимал, что не сумеет усовершенствовать ракетный снаряд настолько, чтобы им можно было вести прицельный огонь.

«Здесь упала «летающая бомба» – под таким заголовком поместила этот снимок английская газета в декабре 1944 года.

Никто никогда не говорил о применении этой ракеты на фронте.

Она предназначалась для городов в тылу противника, иными словами – для мирного населения.

Геббельс кричал по радио, что «оружие возмездия» отомстит за бомбардировку немецкого порта Любека, в которой участвовало 234 английских бомбардировщика. Но мстить собрались не летчикам, а старикам, женщинам и детям Лондона.

Во время этих бомбежек один старый лондонский рабочий сказал:

– Они не имеют права называть это войной, потому что ответить им могут только наши сыновья на той стороне Ла-Манша…

Запускам Фау-2 предшествовали атаки самолетов-снарядов.

Первый Фау-1 разорвался ночью 13 июня 1944 года неподалеку от английского городка Грейвсенд.

Несмотря на то что до начала немецкого ракетного удара по Англии союзная авиация совершила более 25 тысяч самолето-вылетов на объекты, связанные с ракетным оружием гитлеровцев, и сбросила на них 40 тысяч тонн бомб, немцам удалось запустить более 8 тысяч самолетов-снарядов, но благодаря отработанной системе ПВО и действию новых скоростных истребителей «Темпест» в черте Лондона разорвалось лишь 2340 Фау-1.

Поскольку точность попадания Фау-1 оставляла желать лучшего, фашисты решились на совершенно чудовищную вещь: посадить в Фау-1 летчиков-смертников, которые вели бы самолеты-снаряды к цели и взрывались бы вместе с ними. Известный диверсант, любимец Гитлера Отто Скорцени уже отдал приказ отобрать и подготовить 250 таких летчиков-смертников.