Дом с призраками. Английские готические рассказы - Александр Чамеев

— Я подумал, что вы, возможно, захотите внести свое имя… — раздавался голос Парвиса.

Мэри с усилием открыла глаза и случайно взглянула на второй портрет. На нем был моложавый человек тщедушного сложения. На лицо падала тень от широких полей шляпы. Где же она его раньше видела? Мэри в замешательстве смотрела на фотографию, в висках стучала кровь. И тут Мэри вскрикнула:

— Да это же он — он приходил за моим мужем!

Мэри слышала, как вскочил на ноги Парвис; она смутно сознавала, что полулежит, опираясь на угол дивана, а Парвис склонился над ней в тревоге. Мэри выпрямилась и потянулась за упавшей на пол газетой.

— Это он! Я его где угодно узнаю, — повторяла она. Собственный голос показался ей пронзительным.

Казалось, слова Парвиса доносятся откуда-то издалека, приглушенные плотным туманом.

— Миссис Бойн, вам нехорошо? Позвать кого-нибудь? Принести вам стакан воды?

— Да нет же, нет! — Мэри приподнялась, судорожно сжимая газету. — Говорю вам, это он! Я его узнала! Он разговаривал со мной в саду!

Парвис взял газету и нацелил свои очки на портрет:

— Этого не может быть, миссис Бойн. Это Роберт Элуэлл.

— Роберт Элуэлл? — Взгляд Мэри устремился вверх. — Значит, за ним приходил Роберт Элуэлл.

— Приходил за Бойном? В тот день, когда он пропал? — Голос Парвиса становился все тише, в то время как слова Мэри раздавались все звонче. Парвис наклонился и ласково положил руку на плечо Мэри, осторожно стараясь усадить ее на место. — Элуэлл мертв! Вы ведь помните?

Мэри не спускала глаз с фотографии. Сказанное Парвисом она пропустила мимо ушей.

— Вы ведь помните письмо Бойна ко мне, то, неоконченное, которое вы нашли на столе в день его исчезновения? Он сел его писать, узнав о смерти Элуэлла. — Бесстрастный голос Парвиса дрогнул. — Ну конечно же помните, — убеждал он Мэри.

Разумеется, она помнила, и это-то и было страшнее всего. Элуэлл умер накануне исчезновения ее мужа; на лежавшей перед ней фотографии был изображен Элуэлл, и в то же время это портрет человека, с которым она разговаривала в саду. Мэри подняла голову и медленно оглядела библиотеку. Стены могли бы засвидетельствовать, что это ко всему прочему портрет незнакомца, который явился к Бойну, когда тот писал свое неоконченное письмо. В затуманенном мозгу тихонько жужжали полузабытые слова — те, которые произнесла Алида Стэр на лужайке в Пангборне, когда Войны еще в глаза не видели Линга и представить себе не могли, что когда-нибудь будут тут жить.

— Этот человек разговаривал со мной, — повторила Мэри.

Она снова взглянула на Парвиса. Чтобы скрыть свой испуг, он изо всех сил старался напустить на себя снисходительный, соболезнующий вид, но губы у него побелели.

«Он думает, что я не в своем уме, но ведь я же не сошла с ума», — рассуждала Мэри, и внезапно ее озарило: есть способ доказать свою правоту.

Мэри сидела спокойно, сжав губы, чтобы не дрожали, пока не овладела собой и не уверилась, что голос у нее не сорвется. Тогда она заговорила, глядя Парвису прямо в глаза:

— Пожалуйста, ответьте мне на один вопрос. Когда Роберт Элуэлл пытался покончить с собой?

— Ко… когда? — заикаясь, переспросил Парвис.

— Да, какого числа. Постарайтесь вспомнить, прошу вас.

Мэри замечала, что Парвис начинает опасаться ее все больше и больше.

— Я не зря спрашиваю, — настаивала она.

— Да-да. Но мне никак не вспомнить. Месяца за два до того дня.

— Мне нужно знать число, — повторила Мэри.

Парвис поднял газету.

— Посмотрим здесь, — сказал он, по-прежнему стараясь задобрить Мэри. Он пробежал глазами страницу. — Ага, вот. В октябре…

Мэри перебила его:

— Двадцатого, ведь так?

Парвис быстро взглянул на нее и кивнул:

— Да, двадцатого. Значит, вы все знали?

— Я теперь знаю. — Она по-прежнему смотрела мимо Парвиса. — В воскресенье, двадцатого, он приходил в первый раз.

Парвис спросил едва слышным голосом:

— Приходил в первый раз?

— Да.

— Так вы его видели дважды?

— Да, дважды, — тихо ответила Мэри. — Впервые он приходил двадцатого октября. Я запомнила число, потому что в тот день мы впервые поднялись на Мелдон-Стип. — У нее вырвался глухой смешок, когда она подумала, что, если бы не это восхождение, она бы все забыла.

Парвис смотрел не отрываясь, как будто желая перехватить ее взгляд.

— Мы его видели с крыши, — продолжала Мэри. — Он шел по аллее к дому. Одет он был в точности как на фотографии. Муж увидел его раньше меня, испугался и помчался вниз, но там уже никого не было. Он исчез.

— Элуэлл исчез? — с трудом выговорил Парвис.

— Да. — Мэри с гостем шептались, как заговорщики. — В тот раз я ничего не поняла. Теперь знаю. В тот день он хотел прийти, но ему было не добраться до нас: он был еще не вполне мертв. Ему пришлось ждать еще два месяца, пока он умрет совсем, и тогда он вернулся — и Нед ушел с ним.

Вид у Мэри был торжествующий, как у ребенка, которому удалось разгадать трудную головоломку. Но внезапно она в отчаянии всплеснула руками, потом схватилась за голову.

— Боже мой! Это я послала его к Неду: указала, куда идти! Я его послала сюда, в эту комнату! — кричала Мэри.

Ей показалось, что стены качнулись в ее сторону, будто собираясь рухнуть. Издалека, из-за развалин, доносился голос Парвиса, который окликал ее. Но Мэри не обращала внимания ни на прикосновения, ни на слова. В окружающем шуме звучала ясно лишь одна нота, и это был голос Алиды Стэр, говорившей на лужайке в Пангборне:

«Вы узнаете только потом. Много позже».

Монтегю Родс Джеймс

В книге «Кто есть кто в литературе ужасов и фантастики» американский литературовед Майк Эшли отводит М. Р. Джеймсу место на высшей ступени иерархии авторов рассказов о привидениях, рядом с Дж. Ш. Ле Фаню. (За этими двумя мэтрами следуют Э. Блэквуд, Э. Бульвер-Литтон и «выводок викторианских леди-писательниц».) Другой американский исследователь, Дж. Салливан, утверждает, что М. Р. Джеймс положил начало новому направлению в жанре рассказов о привидениях — «антикварному». Прозе Джеймса и его последователей присуща насыщенность эрудицией и характерная «антикварная» тематика. Ничего другого и не приходится ожидать от такого выдающегося знатока древностей, крупного ученого-медиевиста, каким был М. Р. Джеймс.

Сын священника, блестящий ученик Итона и Королевского колледжа в Кембридже, Джеймс стал впоследствии профессором, а затем занял пост ректора сначала Королевского колледжа, а потом Итонского. После окончания университета побывал в археологической экспедиции на Кипре, но интерес к древним рукописям взял верх над склонностью к археологии, и М. Р. Джеймс вернулся в Кембридж. Джеймс занимался палеографией, изучал религию, медиевистику, библиографию, исследовал христианские апокрифические тексты. Интересовался старинной архитектурой, любил путешествовать. Все эти занятия и увлечения наложили свой отпечаток на литературное творчество Джеймса. В области беллетристики его наследие невелико (немногим более трех десятков рассказов), но признается классикой жанра.

Истории с привидениями Джеймс писал для развлечения: каждый год незадолго до Рождества в Королевском колледже собирался небольшой кружок друзей, чтобы послушать самые свежие рассказы «Монти Джеймса». (Отметим попутно, что начало прекрасной английской традиции рассказывать в рождественский сочельник истории с привидениями положил, вероятно, Ч. Диккенс.) Первый рассказ Джеймса «Альбом каноника Альберика» был опубликован в 1895 г. В 1904 г. вышел сборник «Рассказы антиквария о привидениях», за ним последовали «Новые рассказы антиквария о привидениях» (1911), «Тощий призрак» (1919) и «Предостережение любопытным» (1925).

Мистер Хамфриз и его наследство (Mr. Humphreys And His Inheritance)

Пер. Л. Бриловой

Полтора десятка лет назад, то ли в конце августа, то ли в начале сентября, у станции Уилсторп, что в восточной Англии, остановился поезд, и из вагонов потянулась публика. В числе прочих на платформе оказался довольно высокий молодой человек в меру приятной наружности. Он нес с собой чемоданчик и какие-то бумаги, увязанные в пакет. Судя по тому, как озабоченно он оглядывался, вы бы предположили, что его кто-то должен встретить, и не ошиблись бы. Навстречу приезжему шагнул начальник станции, замер, будто что-то припоминая, затем обернулся и махнул рукой дородному важному джентльмену с круглой бородкой, не без растерянности озиравшему поезд.

— Мистер Купер, — прокричал начальник станции, — мистер Купер, похоже, это тот джентльмен, который вам нужен. — И тут же, обращаясь к пассажиру: — Мистер Хамфриз, сэр? Рад приветствовать вас в Уилсторпе. Из усадьбы пришла тележка за вашим багажом, а вот мистер Купер — да вы уж, наверно, сами догадались.