Любовные прикосновения - Джоанна Кингсли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Он сказал, что им позволили один раз встретиться наедине, как раз перед ее арестом, и…
Он снова замолчал. Чем дольше продолжалась тишина, тем глубже проникал в него ее сверлящий взгляд.
– Они были близки, – наконец договорил Джин.
Лари замерла, глядя на него ничего не выражающим взглядом. Потом в ее глазах вспыхнуло понимание, и она откинулась на спинку стула.
– И сколько же времени она пробыла в тюрьме до моего рождения? – тихо спросила Лари.
– Полагаю, месяцев восемь.
Лари вскочила из-за стола так внезапно, будто что-то толкнуло ее. Стол задрожал, блюдца зазвенели, чай выплеснулся. Глаза ее горели, а разочарование на лице сменилось гневом.
– Лари, мне жаль, но я не знал об этом до вчерашнего дня, когда Милош все рассказал мне. Тогда я подумал, что не стоит запутывать все еще больше. Поверь мне, я желал тебе только добра…
Джин потянулся к ее руке, чтобы усадить обратно на стул. Но прежде чем он успел прикоснуться к ней, Лари выскочила из маленького кафе на улицу.
Джин отыскал в кармане несколько крон, бросил их на стол и бросился вслед за ней. Лари бежала, спотыкаясь, он нагнал ее, схватил за руку и повернул лицом к себе. По щекам ее текли слезы, и все же во взгляде было больше ярости, чем горя.
– Все это ложь! Все, во что я верила! Все это неправда! – закричала она.
– Нет никакого способа узнать это, Лари. Может быть, ты моя…
– Как это? Ведь не могла же она любить вас обоих!
– Может быть, и нет. Но она… она позволила нам обоим любить ее.
Лицо Лари исказилось от боли. Потом она снова отвернулась, но не убежала. Она стояла в смятении, слегка покачивая головой, а ее белокурые волосы рассыпались по плечам.
Джин услышал ее шепот:
– Что же она за женщина? Я всегда считала ее такой хорошей, такой совершенной! И все же она отдалась вам обоим, сначала одному, потом другому! Возможно, она просто… просто…
И тут всхлипывания заглушили ее слова.
Джин медленно подошел к Лари и положил руку ей на плечо. Девушка не отпрянула, но он почувствовал, что она словно окаменела под его прикосновением. Он отнял руку. Лари снова повернулась к нему. Ее пристальный взгляд внезапно стал ясным и холодным.
– Я хочу увидеть его! Я хочу услышать это от него самого! – заявила она.
– Ты ведь знаешь, они не разрешат…
– Так скажи им, зачем это нужно! – перебила она его и закричала, стоя посреди улицы: – Скажи им, что он мой отец!
Джин схватил ее и толкнул в какой-то подъезд.
– Я не могу сделать этого, Лари! Какова бы ни была правда, если власти узнают, что твои родители чехи, тебе не разрешат покинуть эту страну.
– Это не имеет значения. Я все равно не уеду, не повидавшись с ним.
На этот раз она говорила тихо, но в ее голосе слышалась не меньшая решимость.
Джин сдался и кивнул ей.
– Я сделаю все, что смогу.
Лари холодно кивнула в ответ, вышла из подъезда и двинулась дальше по улице. Джин последовал за ней, но весь обратный путь до отеля они прошли в молчании.
В отеле их ожидало письмо от Дэвида Уайнэнта. Лари уже сообщила Джину, что пока он отсутствовал, ей позвонил Дэвид и попросил ее пообедать с ним – только ее одну. Она согласилась, но назначила встречу на следующий день после возвращения Джина, то есть как раз на сегодняшний, чтобы получить его согласие. Джин предпочел бы не отпускать ее от себя, однако поборол свою ревность и дал разрешение. Теперь, хотя его отцовство было поставлено под сомнение, он чувствовал ничуть не меньшую ответственность за Лари. Как ни странно, его собственнические чувства тоже не стали слабее. Поэтому ему было приятно узнать о том, что в последнюю минуту у Дэвида возникли неотложные дела, требующие его присутствия в посольстве, но что он надеется на встречу. После целого дня блужданий по городу Лари тоже с радостью восприняла эту новость. Когда Джин предложил ей пообедать с ним в ресторане отеля, она сказала, что предпочитает поесть одна в своей комнате и пораньше лечь спать.
– Лари, я действительно люблю тебя, какой бы ни оказалась правда! – произнес Джин, когда она проходила через гостиную, направляясь к себе.
– Если ты хоть сколько-нибудь любишь меня, сделай так, чтобы я могла поговорить с Милошем Кирменом! Спокойной ночи!
Ее пробудили от крепкого сна громкие, возбужденные мужские голоса, звучавшие за дверью ее спальни. Светящийся циферблат маленьких дорожных часов показывал около двух часов ночи.
Дверь в ярко освещенную гостиную резко распахнулась. Поднявшись, Лари сонно вглядывалась в два силуэта, вырисовывавшиеся в дверном проеме.
– Одевайся! Быстро! – рявкнул один из мужчин.
В спальне под потолком зажглась люстра. В дверях в купальном халате стоял Джин, а позади него – Дэвид Уайнэнт. Лари с трудом могла понять, что происходит.
– Что, сейчас? – пробормотала она, отодвигая закрывавшие глаза волосы. – Я могу повидаться с ним?
Джин отрицательно покачал головой.
– Объясните вы! – сказал он Уайнэнту и поспешно вышел из комнаты.
Уайнэнт подошел к кровати.
– Пару часов назад границу Чехословакии перешли объединенные вооруженные силы стран Варшавского Договора, численностью в полмиллиона человек. Вам нужно уезжать, Лари! Немедленно!
– Но я не могу уехать! Ведь я еще не… Он прервал ее.
– Ради Бога! Здесь в любую минуту может начаться кровавая бойня! А теперь одевайтесь! Внизу ждет машина.
Лари безмолвно смотрела вслед Уайнэнту.
Дэвид оглянулся.
– Мне жаль, что наш обед придется отложить, – проговорил он. – Но я надеюсь, что мы сможем найти для этого другое время.
Он помедлил, словно ему необходимо было услышать ее ответ.
– Конечно, приглашение переносится на другой раз! – успокоила она его.
– Хорошо. А теперь поспешите!
Потом тихо, тоном глубокой озабоченности, прибавил:
– Пожалуйста!
Да, ее посещение Милоша тоже переносится, грустно размышляла Лари. Это ей нужно гораздо больше, чем обед. Теперь, когда здесь русские, рассчитывать на сочувственное отношение властей к ее просьбе не приходится. Уехав из страны, она сможет сделать не меньше, а даже больше.
Четверть часа спустя Лари и Джин со всеми необходимыми документами были уже на пути к австрийской границе вместе с шофером из посольства США. Дэвид Уайнэнт не поехал их провожать. Служащие посольства должны были оставаться на своих местах, если из Вашингтона не поступит приказ срочно эвакуироваться. Теперь уже признаки вторжения были заметны повсюду. На перекрестках стояли русские десантные отряды, по дорогам с грохотом двигались длинные коричневые колонны танков и грузовиков.
Лари молча сидела рядом с Джином на заднем сиденье автомобиля. Она чувствовала, что уже прониклась духом «Пражской Весны», что ее место здесь. И вот теперь у нее не было выбора, она вынуждена была оставить все это – свою страну, свою мать… и часть себя самой.
