Русские оружейники - Герман Нагаев

Летом, собрав во дворе соседских ребятишек, играл с ними в прятки и в большой, скатанный из овечьей шерсти мяч. А когда немного подрос, пристрастился к дедушкиной кузне.

Придет, встанет у порога и подолгу смотрит, как дед Мироныч кует железо.

Особенно нравилось ему смотреть, когда деду помогал отец или кто из мастеровых, выполняя роль молотобойца.

Огромная кувалда со свистом падала на раскаленный кусок железа, отчего во все стороны летели огненные искры.

Чаще всего ковали в три руки: отец кувалдой, дед молотом.

И Васютка про себя считал-приговаривал:

– Тук-та-та… Тук-та-та. Тук-та-та…

Васютка очень любил звонкую музыку кузнечной работы. Нравились ему и резкие проворные движения отца и деда. Отец был худой, щуплый, но от его ударов плющилось красное железо, от этого он представлялся Васютке сильным, настоящим богатырем, о которых рассказывала бабка.

Васютка мечтал, что, когда он вырастет, непременно станет кузнецом и будет вместе с отцом помогать деду.

Ему и сейчас хотелось бы быть помощником, но дед и близко не подпускал к наковальне…

Как-то дед ковал с соседом молотобойцем. Вечер был душный, и в кузнице нечем было дышать. Оба мокрые от пота, кузнецы старались изо всех сил, чтоб дотемна выполнить срочный заказ самоварной фабрики.

Вася, как всегда, стоял у двери. Но вот молотобоец опустил кувалду и взял банку с водой, чтобы попить.

Глотнув, он поморщился и выплеснул воду.

– Ну-ка, Васютка, слетай за свежей, да чтоб похолоднее была!

Вася бросился в сени и скоро вернулся с водой.

Молотобоец напился и вышел на холодок.

– Давай, Мироныч, покурим, духота замучила…

Они уселись в тени, а Вася пробрался в кузню и, дотянувшись до лямки на длинном шесте, стал ее дергать, пытаясь качать кузнечные мехи.

– Глянь, Мироныч, какой помощник у тебя появился!

Дед рассмеялся.

– От горшка два вершка, а в кузнецы лезет… Ну, ну, качай!

Вася изо всех сил потянул шест, потом выпустил лямку и больше уже не смог до нее дотянуться.

Дед встал и привязал к лямке конец веревки.

– Ну на, дергай теперь.

Васютка, пыжась и краснея, стал качать кузнечные мехи. И вдруг, увидав, что угли в горне начали разгораться, радостно закричал:

– Дедушка, смотри, дедушка, смотри, загорелось!

С этого дня дед стал пускать Васютку в кузню и даже позволял качать мехи.

А однажды, велев ему надеть старые кожаные рукавицы, заставил держать длинные клещи, в которых был зажат кусок раскаленного железа, а сам зубилом и молоточком стал осторожно обрубать его.

Мало-помалу Васютка стал помощником деду. То угля подбросит в горнило, то клещи подержит, то мехи покачает.

Приходил домой он вместе с дедом, чумазый, закопченный, и с гордостью говорил:

– Вот и мы пришли. Кончили работу!..

Похлебав вместе с дедом щей большой деревянной ложкой, Васютка выходил во двор и, если была хорошая погода, собирал всех домашних под черемухой.

– Сейчас дедушка придет, будет сказы рассказывать…

Дед любил вечерком посидеть на завалинке, вспомнить старину, порассказать про житье-бытье.

Послушать деда Мироныча приходил отец Васи – Алексей и соседи мастеровые.

Усевшись поудобней на березовый обрубок и набив самосадом «турецкую» трубку, дед посылал Васютку за угольком и, закурив, заводил увлекательные рассказы.

Рассказы деда Мироныча ребятишки слушали не переводя дыхания. Мастеровые и их жены покрякивали и вздыхали.

Им нравилось, что в рассказах деда была горькая суровая правда о жизни простых работных людей.

– И вот поехал как-то раз государь в заграницу, – говорил дед тихим, ласковым голосом. – С ним целая свита увязалась: тут и генералы, и адмиралы, и попы, и повара – всех и не пересчитаешь. И каждый государю по своей части разные разности кажет. Кто, значит, книги, кто ковры разные, кто насчет монополии соображает, а генералы ружье заморское приволокли.

Как глянул на него государь, так и обмер от удивления. Ствол вороненый, с синевой, как у цыгана волос. А на нем насечка – словно кто золотом расшил. Ложа из разного дерева и отделана… перламутром да слоновой костью узоры выведены. А замок уж так аккуратно да чисто сработан, что и царь диву дался. И велел он тут же купить это иноземное ружье, сколько б оно ни стоило.

Генералы исполнили царский приказ.

Вот вернулся царь-государь в столицу и велит ему заморское ружье принести. Вытащили генералы ружье из сафьяна. Рассматривают, любуются, дивятся.

И вдруг видят на стволе золотом выведенную надпись: «Иван Москвин во граде Туле».

Вот тебе и заморская штуковина!..

А царь в колокольчик звонит: велит скорее ружье подавать.

Как тут быть?! Думали, думали генералы, да и соскребли золотые-то буквы. Так и не узнал царь, что это ружье сделал не иноземец, а наш тульский мастеровой…

… Солнце уже село. От реки тянуло прохладой.

– Ну, ребятишки, по домам! – скомандовал дед. И сам направился к крыльцу.

Васютка ухватил его за руку:

– Дедушка, а это правда?

– Знамо, правда.

– А ты, дедушка, можешь сделать такое ружье?

– Ну, я уж теперь старик, где мне. А вот ты, ежели будешь учиться да стараться, может, и лучше сделаешь!..

Дед Мироныч горячо любил ружейное дело и очень тосковал по нему. Но работать на заводе он уже не мог по старости, хотя был еще бодр и держался молодцевато.

Заметив в Васютке любознательность и способности к мастерству, дед стремился привить ему любовь к оружейному делу, как испокон веков было заведено у них в роду.

Однажды дед принарядился, надел вышитую рубаху, смазал дегтем сапоги и расчесал гребнем широкую бороду.

– Ну, внучек, собирайся, сегодня возьму тебя с собой.

– Куда это? – осведомилась бабка.

– А тебе зачем знать, старая? Это наше, мужицкое дело. Тебе след ноги вымыть ребятенку да волосы причесать… Хорошо бы и рубаху переменить, если есть.

– Чай, не в церковь идешь – рубаху-то менять… – огрызнулась бабка. – Да и много ли ты рубах-то ему запас, чтобы требовать?..

Однако она все же умыла Васютку, вымыла ему ноги и даже надела новые штаны. При этом сказала:

– Дорогой-то гляди в оба, в грязь не лезь… а рубаха и эта сойдет… И так настираться на вас не могу.

Они вышли за ворота и направились в сторону города.

– Дедушка, куда это мы?

– А в завод, обещались мне ноне музей показать, где оружие всякое хранится. Туда никого не пускают, а у меня сторож знакомый…

– И то ружье увидим, которое царь купил?..

– Это я тебе не скажу, а только оружия там видимо-невидимо, аж глаза разбегаются…

Миновав железные ворота, они прошли вымощенным булыжником двором до большого красного помещения.