Страсть искажает все (СИ) - Михалина Юлия

Стоило задуматься сразу, узнав, что из-за её несоизмеримой глупости, Олега посадили в тюрьму. Она обязана сегодня убедить, чтобы тот выбросил нелепые надежды и шел дальше. Без неё. Вместо неё…

— Эй, красавица, почему грустим? — До боли долгожданный голос, раздавшийся за спиной, вырвал из мира иллюзий.

Перехватив дыхание, Маргарита неспешно, как в замедленной киносъемке, обернулась на шорох, натыкаясь взглядом на черные блестящие ездовые сапоги. Прежде чем успела поднять взор выше, чтобы осмотреть возвышающегося над ней мужчину, тот торопливо присел на корточки.

— Я боялась ты не придешь. — Когда лицо Чернышевского очутилось на одном уровне, еле слышно выдохнула.

— Ритуль, разве я мог. — С блаженной улыбкой разглядывая Одинцову, Олег осекся на полуслове, мгновенно мрачнея и меняясь в лице. Протянув руку, коснулся щеки, проводя сверху вниз. — Что-то случилось?

— С чего ты взял? — Одернувшись, как от токового удара, круто отшатнулась, всматриваясь в широкую водную гладь реки. — Как обычно.

— Вот это «как обычно» меня и настораживает. — Проницательно отметил, усаживаясь рядом.

— Олег. — Собираясь с духом, Маргарита замолчала.

Повисла неловкая пауза, во время которой мужчина терпеливо дожидался продолжения. Сорвав сухую травинку, зажал между зубами, поглядывая на Одинцову.

— Олег. — Поморщилась как от боли и, повернувшись к Чернышевскому, решительно выдала: — Нам не стоит встречаться.

Рита готовилась к любой реакции. Только не к продолжению молчания.

Нервно сглотнув, исследовала мужское лицо. Задержалась дольше положенного на небесного цвета глазах, которые моментально стали похожи на снежную зимнюю тучу, заставляющую поежиться от собственного холода. Зацепилась за упрямо поджатые губы. Подметила, как естественно заходили желваки. Как вздымались крылья носа. Как презренно выплюнув несчастную соломинку, недовольно процедил:

— Что вынудило тебя прийти к таким умозаключениям?

— Так будет лучше, Олег.

— Кому лучше?

— Всем. — Вздернула плечами, надеясь избавиться от нахлынувшего наваждения, окутывающего тело трепетной волной единым присутствием мужчины неподалеку.

— Кажется, вчера у меня дома ты считала иначе.

— Будто у меня был выбор? — Фыркнув, опустила взор, умоляя себя выдержать. Довести задуманное до конца и убедить Олега в бессмысленности предприятия. Убедить жить дальше. Без неё.

— Рит, ты можешь пытаться обмануть себя, но меня не обманешь. — Игнорируя вопрос, резонно предположил Чернышевский. Вместе с чем девушка ощутила невесомое прикосновение к своей руке. — Ты не хотела вчера возвращаться. Что изменилось сейчас?

— Моего желания мало. — Зажмурившись, сжала ладошку в кулак, когда мужчина попробовал переплести с ней пальцы.

— Ритуль, я обещал тебе, что у нас получится, и сдержу слово. — Настаивал Олег. Не отпуская девичью руку, рассчитывая прочесть на лице какие-то эмоции. Ответ на самый важный и волнующий вопрос: — Или не веришь?

— Если бы причина была в тебе! — Не удержавшись, взвыла Маргарита. Распахнув веки, повернулась к растерянному мужчине: — Олег, понимаешь, что я не смогу уйти от Кирилла.

— Значит, дело в Рощине. — Скорее для себя заметил Чернышевский, опуская голову. Задумчиво хмыкнув, снова уставился на девушку: — Что на сей раз? Он что-то сказал? Или ты в который раз вбила себе мысль о предательстве?

— Господи, Чернышевский, что ты несешь?! — Вырвав руку, вспылила Одинцова, подхватившись: — Если кто и предан, так это я! Он меня не отпустит! ОН! Понимаешь?!

Сердце отбивало в груди приглушенные ритмы. Нервы на пределе. Сумасбродное желание признаться сводило с ума. Разумом соображала — лучше, согласиться с Олегом и убедить, что сама не способна уйти от Кирилла из-за благодарности, ответственности и каких-либо чувств, черт подери! Стоило заставить поверить в чепуху! Поверить самой! А не срываться в который раз, давая еще один шанс на борьбу. Стоило, но… не смогла.

Вероятно, если бы не надежда в проницательном взоре, справиться было проще.

Нервно сглотнув, Маргарита отвернулась, сложив руки на груди.

— Рита. — Спустя минуты осмотрительно позвал Олег. Коснувшись плеча, отчеканил: — Что. ОН. Сделал?

Не нужно прояснять, о чем речь. Бывают жизненные моменты, когда слова излишни. Когда достаточно прикосновения, тяжелого вздоха, беспечно брошенного взгляда, чтобы осознать. Происходящее не стало исключением. Чернышевский, скорее всего, понял. Просто не мог поверить. Или не хотел.

— Он тебя… обидел? — Тихо, словно боясь спугнуть.

Ответ знал заранее. Стоило Маргарите вздрогнув, напрячься от упоминания Кирилла, почувствовал все.

Ей бы промолчать. Возразить. Но…

— Олег, тебе не нужна такая, как я. — Сгоряча выпалила и зажмурилась.

Главное, не расплакаться. Выполнить миссию до конца. Освободить раз и навсегда небезразличного человека. Единственного, кому есть до неё дело.

— Чертов. Сукин. Сын. — Сквозь зубы разгневано процедил Чернышевский, жестче сжимая плечи девушки. — Я. Его. Убью!

Возражения, готовящиеся прорваться диким потоком, так и застыли на устах, когда поняла, что крепкие ладони разжались, а теплота, исходящая от мужчины, исчезла. Обернулась. Увидела, как он, отдаляясь, направился к лошади.

Что наделала? Этого не хватало!

— Олег! — Бросившись следом, окликнула Одинцова. — Олег, куда же ты?!

Но мужчина не собирался возвращаться. Обычно сдержанный и терпеливый, нынче непомерно взвинчен, чтобы прислушиваться к мольбам. До Ветра оставалось пара метров. Несколько шагов и Чернышевский запрыгнет на коня и тогда его не остановить. Куда собирался — и так ясно. Какими последствиями обернется — тоже.

— Олег! — Срываясь на бег, закричала Рита.

В этот раз её зов пускай и не возымел должного действия, позволил потянуть время. Остановившись, Чернышевский оглянулся. Этого хватило, чтобы догнать и, ухватив за запястье, взмолится:

— Олег, я тебя прошу, не нужно никуда ехать. Уже ничего не изменишь. Сделаешь только хуже

— Хуже я сделаю, если спущу этой твари все с рук! — Прошипел мужчина, как-то на удивление холодно рассматривая Маргариту. Грубо вырвал ладонь, откачнувшись, с намерением залезть на вороного.

Медлить дальше нельзя. Если опять подвергнет Чернышевского опасности и в этот раз с ним что-то случится, никогда себя не простит.

— Олег! — Взвыла, с трудом узнавая собственный голос. Цепляясь за плечи мужчины, попробовала обратить на себя внимание: — Олеженька, пожалуйста! — Ощущая, как тот напрягся, ловко пробежалась ладошками по спине. Цепляясь, как за спасательный круг, привлекла за шею: — Я не стою того, чтобы ставить все на кон, рисковать служебными делами и жизнями. Совсем не стою.

— Ритка. — Перехватив ладошки, обернулся. Пригвоздил глазами к земле, твердо процедил: — Не тебе решать, чего стоишь, а чего нет.

— Ну как же, Олеж. — Закусив губу, вызывающе подняла подбородок предчувствуя приближение слез. — Я шлюха. Как была шлюхой, так и осталась. Никакие годы, проведенные в золотой клетке, в статусе единой содержанки не вернут время вспять и ничего не изменят. Не такая женщина тебе нужна. Бежать от меня надо. Чем скорее, тем лучше. Никак не рисковать жизнью.

— Дурочка ты. — Крепче сжав руку девушки в своей. — Как была дурочкой, так и осталась.

— Вот и уходи. Уходи, пока не поздно. От меня одни неприятности.

— Неужели, правда, считаешь, если бы планировал уйти, влез сюда?

— Не знаю. — Отмахнулась передернувшись. — Это твоя работа. Я, как никто другой понимаю: находясь под властью сильных людей, приходится выполнять любые, даже самые противоречивые, установки.

— Есть вещи, которые не подчиняются никаким директивам. — В одночасье с Чернышевского слетела личина отчуждения. Хитро сощурившись, пояснил: — Разлюбить, равносильно, как и полюбить по указке начальства невозможно.

— Олег, замолчи! — Завертев головой, возмутилась девушка. — Не смей даже думать об этом! Какая любовь? Ты хороший. Настоящий. Я шлюха. Таких любить нельзя. Любят нормальных, приличных. Подобных мне банально трахают. Понимаешь? — С вызовом заглянула в помутневшие зрачки Олега, выдернула запястья из крепкого захвата, отступая: — В другой ситуации предложила переспать, если тебе от этого станет легче. Но знаешь, в чем проблема? Не стоит даже мараться о такую дрянь, как я. Не в свете происходящего теперь.