«Если», 2009 № 03 - Журнал «Если»

Примечательно, что события, описанные в книге, действительно имели место в Америке во второй половине XIX века. Но, как известно, жизнь намного богаче наших представлений о ней, и подчас нужен лишь наблюдательный и отстраненный взгляд, чтобы показать и доказать ее абсурдность. Джейкобсу это вполне удалось.

В отличие от Воннегута, с которым автора сравнивают, Джейкобс склонен более к юмору, нежели к сатире. Впрочем, за веселым рассказом можно увидеть и вполне серьезные темы, актуальные и сегодня: о рождении и сотворении национальных мифов и столь же национальных афер, об истине и обмане, о тонкой грани между ними.

Один из неотъемлемых признаков успешного юмористического произведения — наличие афоризмов и ходовых фраз. В романе таких хватает. К примеру, меткое наблюдение: «Вдохновенный идиот — лучший друг хаоса». Или мудрое поучение: «Корову, которая откладывает яйца, не меняй на курицу, которая дает молоко. Сэкономишь в размере, потеряешь в престиже».

Автор вообще ближе к записному юмористу Кристоферу Бакли, нежели к Воннегуту. Однако в то время как Бакли отвязаннее и веселее, Джейкобс, несомненно, глубже.

Сергей Шикарев

Юлия Остапенко

Тебе держать ответ

Москва: ACT, 2008. — 800 с. 5100 экз.

Юлия Остапенко вошла в мир фантастики со скандалом, разгоревшимся из-за рекламщиков, давших ее дебютным книгам апологетические рекомендации. По ее книгам разве только не ползали с лупой, отыскивая недостатки. Оказавшись под градом критических замечаний, частью справедливых, частью же сделанных в запальчивости, Остапенко отвечала без особой корректности. В итоге на достоинства ее текстов какое-то время просто не обращали внимания, а они были — даже в тех самых дебютных романах, растрепанных критикой.

Что ж, без крепких нервов в литературе не выживают, но если они есть, то писатель воспринимает пинки рецензентов как стимул, чтобы лучше работать. И Остапенко постепенно, от романа к роману, работала лучше и лучше… Уже ее «Птицелов» был на голову выше тех книг, с которых она начинала. А «Тебе держать ответ», что называется, серьезная вещь, к которой следует отнестись с вниманием. Это фэнтези, почти лишенная магии. Условно-средневековый мир, где шляпы со страусиными перьями, черепорубные подвиги на поле боя и рыцарские турниры заменены кровью, грязью, усталостью, тяготами реальной жизни и редким счастьем. Как и прежде, в фокусе романа — психологическая проблема. До какой степени человек, осознавший собственное предназначение, может и должен, выбирая средства к его реализации, ограничивать себя? Главный герой победил в стране оспу, но какой же кровавый след он за собой оставил… Или все-таки оно того стоило? Каждый, решая, держит ответ за себя.

В упрек автору можно поставить одно. Первые страниц 250–300 огромного 800-страничного романа написаны очень внимательно, без особенных стилистических помарок. Но чем дальше, тем хуже. Переходный глагол «силовать» и выражение «он мог погибнуть от волчьих или, даже хуже, человечьих когтей» — примеры многочисленных маленьких уродцев, разбросанных по роману тут и там.

Дмитрий Володихин

А. Ли Мартинес

Хроники людоедского отряда

Москва: ACT, 2009. -414 с. Пер. с англ. Г. Чередова. (Серия «Век Дракона»). 3000 экз.

АСТовская серия «Век Дракона» продолжает знакомить читателей с творчеством довольно популярного в последние годы американского фантаста А. Ли Мартинеса. Роман 2006 года «In the Company of Ogres» появился на наших прилавках под названием «Хроники людоедского отряда».

Как делается удачная юмористическая фэнтези? Прежде всего, необходимы познания в жанре — ценители любят цитаты и пародию. Конечно, собственно юмор-сатира — для «основной аудитории». Пара-тройка шуток (довольно злобных) про бюрократию вообще и военную бюрократию в частности. Еще пара-тройка шуток (довольно беззлобных) про политкорректность вообще и расово-половую озабоченность в частности. И побольше шуток из категории «ниже пояса» — в самых разных комбинациях. Ну, а чтобы указанные в начале абзаца ценители не подумали, что тут только хиханьки да хаханьки, к финалу специально для них напускается туман пафоса. Главный герой примется решать Большую Этическую Проблему и Спасать Мир. Для «основной» же аудитории такой диссонанс особого значения иметь не будет — поскольку до финала осталось всего несколько страниц.

В самом факте высмеивания темной фэнтези и всех пронесшихся «новых волн», пародирования Майкла Муркока или Гленна Кука (а именно их цитаты нетрудно найти в «Отряде») есть нечто неуловимо абсурдистское. Осмеяние пересмешников, выворачивание ревизионизма — сколь это современно, постмодерново, даже постпостмодерново! Читая нынешних юмористов от фэнтези, многие поклонники эпики и классики могут испытать нечто вроде злорадного удовольствия. Хотя, разумеется, без привычных вывихов в сторону самой эпики ни у одного юмориста не обходится. В целом же роман на любителя. На любителя легкого, без затей, чтения на уровне средней голливудской комедии. Очевидно, таких в мире немало — во всяком случае, свой урожай призов и упоминаний автор уже собрал.

Сергей Алексеев

Сергей Палий

Чужой огонь

Москва: АСТ, 2008. — 345 с. (Серия «Боевая фантастика»). 3000 экз.

Роман начинается в духе советской НФ 1960- 1980-х. Романтика близкого освоения других планет и вера в победную поступь НТР пронизывают первые страницы книги, описывающие российскую марсианскую экспедицию (участие американского астронавта обусловлено лишь дипломатическим протоколом). За неоднократно артикулируемым автором высказыванием, что Марс, дескать, людей не ждет, отчетливо проступает обратная позиция: «И на Марсе будут яблони цвести». Путает все планы на проведение научных экспериментов обнаружение участниками экспедиции загадочного артефакта. Однако вместо рассказа о покорении Внеземелья и буднях разведчиков Дальнего Космоса действие книги быстро спускается с небес на Землю.

В преддверии Олимпийских игр 2012 года самым таинственным образом пропадают спортсмены-олимпийцы, лучшие из лучших. Вместо них на арене появляются обитатели Олимпа совсем иного рода — команда небожителей во главе с Зевсом, прибывшая отобрать у людей огонь, некогда похищенный Прометеем.

После выразительной демонстрации нечеловеческой сущности богов автор переходит к живописанию мира, лишенного огня и реакции горения. Впрочем, основные отличия такого мира сводятся к тяготам для курильщиков, возвращению гужевых повозок и исчезновению огнестрельного оружия, а также — совершенно парадоксальным образом — к фактическому распаду нашей страны.