Паутина удачи - Оксана Демченко

Фредерика встала, убрала со стола обе чашки, глянула в окно и охнула. По накатанной колее к дому мчалась, возмущенно взревывая на кочках, «Тачка Ф». За рулем сидела… Ленка, она азартно взвизгивала, когда машина прыгала особенно высоко, и била по груше сигнала точно таким движением, что подсмотрела у Фредерики в первый день знакомства. Рони был пассажиром, он кричал указания во весь голос, но в управление не вмешивался. И еще он – улыбался. Так незнакомо, по-мальчишески, без обычной мрачности… Фредерика потерла глаза и тряхнула головой. Рядом уже стоял Карл и тоже смотрел. Хохотнул, гордо подбоченился – и торопливо шепнул заклинание, тормозя излишне разогнавшуюся машину перед воротами.

– Резковато для первого урока, – обеспокоился он. – Пойду пожурю.

– Не трудись. Они сами направляются сюда.

Груда пакетов о четырех ногах – Ленка, Рони и покупки – и правда медленно двинулась к дому. Шли явно на ощупь. Развеселый Макар выглянул из-за уцелевших чудом ворот, взялся покрикивать «левее», «теперь правее». Ленка в ответ звонко, на весь парк, сообщила, что злыдней кормить не станет. Проняло всех, даже шофер врача Торопова прекратил любовно полировать бархоткой капот сыто и мягко урчащего автомобиля. Парень уже попробовал вареники и тайком мечтал о столь же безупречном обеде!

Пакеты распределили на всех и потащили через мастерскую. От дверей жилой части дома донесся новый Ленкин вопль, требующий от всех без исключения немедленного переобувания.

– По паркету шагаете, ироды! – раздалось уже отчетливо.

– Вздувшемуся, – уточнил Рони.

– Так займись! У нас вечером прием, а тут грязи на три воза хватит, – парировала Ленка.

– Я уезжаю, мне некогда.

– Тогда гэть отсюда, борщу на старом сале будет изрядная экономия.

– Лена, а что это за борщ такой? – заинтересовался племянник Карла.

– Для мастеров по паркету особое блюдо, – отрезала та, роняя на пол кухни мешок немалых размеров. – Повторяю: гэть, лентяй. Кто в кабинете не убирается и стол не полирует, тот пусть на плюшках с маком держится.

– Я одумался.

– Тогда полчаса тебе на наведение глянца, – предложила Ленка, стряхивая пальто на руки вежливому Селивану. – Бери вон Колю моего в помощь. И если я с этой, как ее?.. инспекцией приду и пылюку замечу, оба останетесь сыты исключительно запахом.

Карл благодарно улыбнулся жене и выбрался в коридор, оставляя за спиной общий шум. Макар растапливал самовар, Селиван проверял котел и загружал уголь, Леха возмущенно ругался, но перебирал купленную на базаре гречу, как и было велено. Фредерика звенела посудой и, развязав мешок, охала над купленными Леной для «приема» скатертями. Такие никогда не стелют в домах знати: серый лен с пестрой крупной вышивкой цветными нитками. Однако гости останутся довольны необычным для них ужином, в этом баронесса ни на миг не усомнилась. И Лена права: пытаться надувать щеки и оформлять прием в традициях знати – глупо и нелепо. Этим Потапыча не впечатлишь, а ей, если признаться честно хоть себе, хотелось бы удивить Большого Миха.

Карл прошел коридор насквозь и открыл дверь в свой старый кабинет – единственную комнату особняка, сохранившуюся практически неизмененной. Правда, на огромный стол наброшена парусина, кресла укутаны серой, выгоревшей тканью, пылью и паутиной. Паркет, Рони прав, местами вздулся. Но все-таки здесь он окончательно дома. Карл очертил пальцем периметр входной двери, буркнул заклинание – и пыль послушно взвихрилась, собираясь в одну компактную спрессованную плитку. Вот теперь можно без угрозы длительного чихания снять ткань и сесть в любимое кресло. Второе немедленно занял Рони. Виновато пожал плечами, отчего правое вздернулось выше левого, которое имело несколько скованную подвижность.

– Она молодец, твоя Лена. Дала нам время спокойно поговорить. – Не позволяя себя перебить, Рони быстро продолжил: – Мама уже наверняка рассказала. Да, я тебя не послушался, вернулся – и вот чем это закончилось. Не смотри так, перед тобой я не виноват. А перед ней… Разве за такое оправдаешься? Мало того что я лежал пластом и на меня шли все деньги… я ведь еще и бессовестно капризничал, полагая себя несчастнейшим из людей.

– Все мы порой ошибаемся, – примирительно сказал Карл.

Смотреть на Рони ему было тяжело. Он помнил племянника весьма похожим на Саню, то есть сочетающим в себе характерную для фон Гессов веселую проказливость с упорством и серьезностью в делах важных, первоочередных. Сейчас Рони очень изменился. И внешне он был иным. Остаточная ударная волна задела его и помяла. Не так сильно, чтобы назвать итог уродством, но приметно. Однако не только из-за ее жестокой силы в кривоватой усмешке Рони таилась непонятная горечь.

– Больше всего мне было жаль, – тихо и мрачно выговорил племянник, – что ты не успел уничтожить ее. Прежде я не понимал твоего отношения к правительнице. Мне не казалось важным думать о ней или о том, как устроено управление в Ликре, но теперь я знаю об этом не понаслышке. – Он зло прищурился. – Наши дорогие соседи… наши добрые и надежные друзья… мамины страстные поклонники, твои извечные должники – они не просто отвернулись, они топтали мою маму. Понимаешь?

– Люди умеют мстить за причиненное им добро, – хохотнул Карл. – Только знаешь… не стоит опускаться до их уровня. Просто теперь мы выберем знакомых и друзей заново. Фредди молодец, не сломалась и не сдалась. Даже наш особняк не уступила врагу.

Рони гордо улыбнулся, кивнул, оглядел комнату. В большом камине уже теплился магический огонь, как в прежние времена. Свечи, укрепленные в высоких подсвечниках на стенах, горели ровно. Вместе с обожаемым дядей Карлом, который до странности мало изменился за двенадцать лет, разве что стал взрослее и еще лучше, в дом вернулась незыблемость удачи. И настоящий покой. Снова мама улыбается и думает о пустяках, опять у нее появился поклонник, да получше прежних.

– Ты выжил, – заверил Рони самого себя в реальности перемен. – Выжил вопреки всему и нашел настоящую птицу удачи. Значит, мы одолеем напасти. С Вдовой случится то, что должно было произойти почти девяносто лет назад. Она шагнет со стены – и разобьется, а вовсе не взлетит.

– Рони, я изменился за прошедшие годы сильнее, чем кажется на первый взгляд, – прищурился Карл с некоторым беспокойством. – И хочу уточнить: даже тогда я не собирался никого уничтожать. В сказках после гибели злодея ставится жирная точка. В жизни же начинается самое страшное.

– Что может быть хуже власти этой черной твари? – поразился Рони.

– Серость, – не задумываясь, отозвался Карл. – Невзрачные людишки вроде Фрола Кузьмича, ты его не знаешь, но можешь спросить у Лены. Со смертью Вдовы начнется распря, которая пожрет сильных, нацедит крови из прочих и поднимет к власти ничтожных, вороватых Фролов, умеющих пересидеть любые беды в щелях.