Наследница - Елена Невейкина

Через две недели цыган встретился с Мирко, как и говорил, на свадьбе своей сестры. После всех торжеств, когда гости уже отдыхали перед обратной дорогой, он подошёл к Мирко и отозвал его в сторону. Они уселись на пригорке.

— У меня есть к тебе поручение.

— От кого?

— Почему не спрашиваешь, какое, а сразу интересуешься, от кого?

— Знать бы — от кого, а там разберёмся, интересоваться ли самим поручением, — усмехнулся Мирко.

Цыган вынул пакет и положил рядом с собой на траву.

— Вот, один господин велел тебе передать и сказать, что из Польши. Говорил, что ты поймёшь. Теперь это твоя забота — понимать. Забирай гостинец и избавь меня от обещания передать его.

Услышав, что пакет из Польши, Мирко вздрогнул. Он давно уже не надеялся получить какие-нибудь сведения о Баське. Он был почти уверен, что теперь она стала богатой барышней и не станет вспоминать их с Чергэн. По рассказу Гожо выходило, что господин Буевич принял её очень хорошо и позаботится о её будущем.

— Кто передал тебе это?

— Один молоденький господин на базаре. Он подошёл ко мне сам, заговорил по-цыгански. И как заговорил! На другой день принёс вот это.

— А как он выглядел?

— Как… Обыкновенно. Дорого одет, при нём слуга.

— Да нет. Сам он каков? Лицо, волосы.

— Невысокий, стройный. Волос под шляпой не разглядишь, но вроде тёмные. Да вот ещё — глаза. Таких синих глаз я и не видал никогда.

Мирко кивнул, поблагодарил и, поднявшись, отошёл. На следующий день утром он уехал. Свёрток Мирко привёз нераспакованным и отдал Чергэн. Потом рассказал всё, что узнал. Жена разложила на коленях яркий платок, который достала из пакета, и гладила его руками.

— Значит, не забыла нас Баська. Всем гостинцы передала, даже Бабку помнит. Будет радость старухе.

— То, что не забыла, это понятно. Но кто это был? Кто передал гостинцы?

— Сказано тебе — глаза синие. А Баська с братом похожи были, помнишь, она рассказывала. Вот он, наверное, это и был.

— Чергэн, опомнись! Он давно умер! Ведь мы столько раз обсуждали это. Баська верила, что он жив, но ей так было проще — всё не одна на свете. Но мы-то не сомневались.

— Тогда — да.

— Что значит «тогда»?

— А то и значит. С тех пор, как ушла Баська, я частенько на неё гадала, хотелось знать, жива ли, здорова. И всё с ней рядом какой-то король оказывался. Вот однажды я возьми и разложи карты на брата её. Получилось — жив он. И сколько бы раз я потом ни гадала, ответ всё тот же: жив. Хочешь — сейчас раскину.

— Но этого быть не может. Он давно объявился бы. Почему же он скрывается, если жив?

— Того не знаю. Знаю только одно: карты сказали, что жив. Может, искалечен, может, держат его, где взаперти, но — живой он.

На этом спор окончился. Каждый остался при своём мнении. Только к вечеру Мирко вдруг спросил жену:

— Если ты считаешь всё-таки, что это был брат Баськи, то откуда он знает наш язык?

Чергэн не нашла, что ответить. Оба молчали, глядя друг на друга. Потом Мирко произнёс:

— Нет. Не может быть. Неужели…

Между тем Элен предприняла попытку найти интересовавших её людей. Она решила начать сразу с влиятельных особ. Её очень удивило непривычное название городского главы. Ей казалось, что это должен быть воевода. По крайней мере, это было привычно. Но оказалось, что уж примерно лет десять по указу Петра город возглавлял магистрат, как в тех европейских странах, где побывал царь. В магистрате Орла были два бурмистра, но один из них в настоящее время находился в отъезде. Итак, пан Александр отправился засвидетельствовать своё почтение второму бурмистру. Тот принял польского дворянина доброжелательно, благосклонно разговаривал с ним. Пан хвалил город, а, следовательно, и его хозяина в лице бурмистра, отметил порядок на улицах. Интересовался он и светской жизнью. Речь зашла и о дворянских фамилиях, имения которых находились недалеко от города. Бурмистр, польщённый искренним вниманием, с которым юноша слушал его, рассказывал обо всём подробно, не забывая при этом отметить свою положительную роль во всём. Разговор развлекал его, так как «светская жизнь» в городе летом заключалась в основном в чаепитиях, которые устраивала его супруга для других дам города, да в карточных партиях, инициатором которых был он сам. А тут — человек из Европы, да ещё знающий русский язык! Пусть «всего лишь» из Польши (не Франция, конечно), но всё же из другой страны. Пан Александр много рассказал о жизни в его стране, многое удивило бурмистра, многое он не одобрял, но, боясь обидеть гостя и остаться без дальнейших встреч с ним, на которые он очень рассчитывал, сдержался и никак не прокомментировал рассказ. Желая в ответ развлечь пана интересными случаями из жизни, он рассказал о страшном несчастье, которое постигло некоторое время назад одно из знатных семейств.

— Случился пожар, и все погибли. Вы только подумайте, все — и граф, и его дети. Если бы я тогда уже был бурмистром, такого бы не случилось. У меня подобного просто не может быть!

— Наверное, погибло и много дворовых людей? — поинтересовался пан Александр.

— Дворовых?…Ммм… Право, не знаю. Нет, об этом не говорили. Да, и неважно это! По-моему, кроме графа и его двоих детей никто не погиб.

— Да, вы правы, неважно, — согласился вежливый юноша. — А что с имением? Дом отстроили заново?

— Не-е-ет, какое там! Что вы! Его восстановить невозможно. Пожар продолжался несколько дней, в доме сгорело и обрушилось всё, что могло. Так что там теперь сплошные развалины.

— А наследники? Кто-то ведь должен был остаться?

— А как же, теперь графские земли и крестьяне принадлежат племяннику погибшего графа, Алексею. Он наследовал и титул. Теперь он — граф Алексей Кречетов.

— Племяннику?!

— Да. А почему вы удивляетесь? Если не осталось прямых наследников, всё переходит к другим родственникам. А господин Алексей Кречетов — родной племянник графа Владимира, сын его брата, Юрия.

— Нет, я не удивляюсь, просто вы не говорили, что у графа есть брат, — попыталась скрыть неловкость Элен.

— Был. Он давно умер. Вы знаете, с ним тоже интересная история, — оживился бурмистр, устраиваясь поудобнее в предвкушении рассказа. — Но, быть может, я утомил вас подробностями нашей жизни?

— Нет-нет, что вы! Я с большим интересом слушаю вас. Прошу вас, продолжайте.

— Никто ведь не знал, что у брата господина Владимира Кречетова есть сын. Он не был женат. По крайней мере, об этом никому не было известно. А когда его не стало, оказалось, что от него родила мальчика его горничная, и отец признал его. Даже бумагу подписал об этом. Мальчик оказался старше графского сына лет на пять. Граф Владимир, узнав об этом после смерти брата, стал выплачивать каждый месяц некоторую сумму матери Алексея, чтобы ей было, на что растить сына. Об этом говорили все, но никто никаких бумаг сам не видел. А когда господин Алексей после трагедии приехал и стал доказывать своё право на наследование, он показывал документ, по которому получалось, что родители его были венчаны, а мать и вовсе была из бедных дворян. У нас до сих пор иногда его втихомолку называют бойстрюком, но никто этого подтвердить не может. Вот такая история. Сам-то граф Алексей почти постоянно живёт в Санкт-Петербурге, а сюда только изредка наведывается. В основном осенью, поохотиться.