Черный сад. Армения и Азербайджан между миром и войной - Томас де Ваал

Президент Азербайджана стремился создать широкую международную коалицию для поддержки своих новых нефтяных проектов. Первоначально центральное место в его планах занимала Россия. Он предполагал, что нефть будет переправляться по российским нефтепроводам, поэтому российская компания "Лукойл" получила десять процентов акций в консорциуме AIOC. Однако львиная доля консорциума принадлежала западным компаниям, в основном BP и Amoco, которые начали менять политическую программу Алиева. Под давлением США Алиев был вынужден отозвать предложение Ирану пятипроцентного пакета акций AIOC.

Создание AIOC увенчалось успехом. Возможно, важнейшее событие за все президентство Алиева произошло в ноябре 1997 года, когда в присутствии высоких гостей со всего мира "ранняя нефть" из азербайджанского месторождения "Чираг" пошла в черноморский порт Супса в Грузии. Торжественный пуск месторождения в эксплуатацию, а также тот факт, что нефть пошла через Грузию, а не Россию, ознаменовали разворот Алиева на Запад. Тремя месяцами ранее он посетил с весьма успешным визитом в Вашингтон. В американской столице ветерана брежневской эры встречали бывшие "генералы" "холодной войны" Збигнев Бжезинский и Генри Киссинджер.

Была определена и новая цель, цементирующая эти теплые отношения с Западом, -прокладка нефтепровода для экспортных поставок бакинской нефти в турецкий порт Джейхан на Средиземном море. С 1997 года правительство США стало оказывать проекту нефтепровода "Баку-Тбилиси-Джейхан" мощную политическую поддержку, несмотря на сомнения ряда нефтяных компаний в его коммерческой обоснованности. Проект "Баку-Тбилиси-Джейхан" символизировал стремление Вашингтона привязать Азербайджан и Грузию к Западу через Турцию и проводить политику сдерживания в отношении России и Ирана. Таким образом, этот проект по-новому поляризовал Армению и Азербайджан, втянув Азербайджан в орбиту Вашингтона и подтолкнув Армению к альянсу с Россией и Ираном.

Посредничество конкурентов

Хотя обе стороны соблюдали заключенное в мае 1994 года соглашение о прекращении огня в Нагорном Карабахе, в зону конфликта не были введены международные силы по поддержанию мира, и никакого политического соглашения подписано не было. Самое большее, чего удалось добиться посредникам, так это новое соглашение о соблюдении перемирия в течение неопределенного срока, подписанное 26 июля военными лидерами Армении, Азербайджана и Нагорного Карабаха – причем все три подписи впервые были поставлены на одном и том же листе бумаги.

Обе стороны постепенно укрепляли свои оборонительные рубежи на границе, превращая линию фронта в одну из самых укрепленных в мире. На всей границе за пределами Нагорного Карабаха между командирами противостоящих частей не было даже телефонной связи, в основном, потому что азербайджанцы опасались, как бы контакты между сторонами даже на таком уровне не выглядели признанием легитимности сил, оккупирующих их земли. Ежегодно погибало несколько десятков солдат с обеих сторон, хотя число погибших от мин и в результате несчастных случаев и число убитых вражеским огнем было примерно равным. Однако напряженность на границе постепенно снижалась. В 2000 году министр обороны Армении, Серж Саркисян, сообщил, что от снайперского огня погибло всего восемь солдат, сократившись по сравнению с 1998 годом, когда погибло тридцать три.человека. Эти данные, несомненно, были близки к данным противоположной стороны (1).

Через шесть лет после подписания соглашения о перемирии министр иностранных дел Армении Вартан Осканян, один из ветеранов переговорного процесса, сожалел об упущенных в 1994 году возможностях:

"Мы не воспользовались нашим преимуществом. И поскольку мы им не сумели воспользоваться, сложившаяся на тот момент обстановка, с течением времени, стала восприниматься как незыблемая. Было бы легче вернуть захваченные территории через два месяца после подписания соглашения о прекращении огня, чем сейчас. Конечно, для Азербайджана было бы намного легче снять блокаду сразу после прекращения огня, чем сейчас. То же можно сказать и в отношении всего другого" (2).

Главным фактором, отрицательно сказывавшемся на процессе переговоров, были опасения Азербайджана по поводу намерений основного посредника, России. После заключения соглашения о прекращении огня Азербайджан отклонил предложение Грачева о введении в страну российских миротворческих сил. Западные дипломаты-члены Минской группы – ни один из которых не был приглашен на организованную Грачевым в мае 1994 года встречу в Москве – при поддержке Азербайджана требовали, чтобы силы по поддержанию мира были многонациональными. Проблема заключалась в том, что у СБСЕ не было механизмов для создания таких сил. Кроме того, страны Запада больше занимала боснийская проблема и они едва ли были готовы согласиться на отправку войск для обеспечения безопасности в более отдаленную конфликтную зону.

В результате, в 1994 году отношения между Россией и Западом в Минской группе достигли нижнего предела. Русские обвиняли Минскую группу в стремлении саботировать единственно реальную на тот момент мирную инициативу; а представители Запада обвиняли русских в попытках блокировать выработку альтернативного мирного плана, имеющего широкую международную поддержку.

Стороны работали друг против друга. Российский посредник на переговорах Владимир Казимиров говорит, что перед заключением соглашения о прекращении огня, шведы дважды назначали заседания Минской группы в Париже и Праге именно на те дни, когда в Москве должны были состояться встречи представителей СНГ, на которых россияне планировали проводить мирные переговоры. Он видел в этом прямую попытку подорвать посредническую деятельность России. Разногласия обострялись. Посредники из Минской группы выражали недовольство тем, что русские назначили на 8 сентября переговоры в Москве, не проинформировав их об этом.

Со своей стороны, русские возражали, что СБСЕ намеренно перенесло заседание Минской группы в Вене на 12 сентября, то есть на тот день, когда планировалось проведение переговоров в Москве. Россия не направила своего представителя на венскую встречу (3). Все эти склоки заставили президента Армении Левона Тер-Петросяна заявить: "Создается впечатление, что страны-посредники и международные организации заинтересованы не столько в урегулировании конфликта, сколько в выяснении не связанных с ним собственных счетов и взаимоотношений, то есть их интересует не прекращение войны, а возникающая вследствие этого новая ситуация в Закавказье". (4)

Обе стороны в условиях всех этих противоречий стремились к выработке компромиссного соглашения, которое могло быть одобрено на саммите СБСЕ в Будапеште в декабре 1994 года. Планировалось выдать организации мандат на создание первого в ее истории контингента международных сил по поддержанию мира на создание специально для Нагорного Карабаха, в котором бы участвовали, но не доминировали, российские войска. Азербайджан воспользовался этой возможностью. Перед будапештской встречей русские пригласили в Москву президентов обеих стран. Азербайджанцы предварительно направили заместителя министра иностранных дел Тофика Зульфугарова с целью выяснить повестку дня этих переговоров. По словам Зульфугарова, он пришел к выводу, что русские пытаются сорвать заключение соглашения в Будапеште. Поэтому Алиев, сославшись на болезнь, не приехал в Москву, чем вынудил Тер-Петросяна также оставаться в стороне. Говорит Зульфугаров: "Если бы они прилетели в Будапешт из [Москвы], решение о размещении международных сил не было бы выработано" (5).

На саммите в Будапеште 5-6 декабря 1994 года СБСЕ изменило свое название и стало Организацией по безопасности и сотрудничеству в Европе, ОБСЕ. Не считая проблемы Нагорного Карабаха, отношения между Россией и Западом были хорошими, и западные лидеры подтвердили свою поддержку президенту Ельцину, как раз в то время, когда он принимал роковое решение о вводе войск в Чечню. Что касается карабахского вопроса, то ОБСЕ признала особую роль России в конфликте и предложила ей вместе со Швецией стать сопредседателем Минской группы. Затем ОБСЕ выдала мандат на формирование новых сил по поддержанию мира. Контингент должен был насчитывать 3 тысячи человек, причем на каждую страну-участницу миротворческих сил должно было приходиться не более 30% общего личного состава, и войска могли быть размещены только с санкции ООН и только после политического урегулирования конфликта.

На самом деле, политическое урегулирование было менее достижимо, чем когда-либо. У сторон выявились фундаментальные разногласия по поводу нескольких ключевых проблем. Армяне были готовы в принципе обсуждать вопрос о возвращении Азербайджану шести районов, оккупированных за пределами Нагорного Карабаха – Агдамского, Физулинского, Джебраилского, Кельбаджарского, Кубатлинского и Зангеланского – в случае, если их требования по другим вопросам будут удовлетворены. Однако они заявили, что не будут вести переговоров о возвращении Шуши, находящейся на территории Нагорного Карабаха, и Лачина, обеспечивающего наземный коридор между Нагорным Карабахом и Арменией. Для Азербайджана потеря обоих регионов была неприемлемой. Кроме того, Баку по-прежнему отказывался вести прямые переговоры с карабахскими армянами.