Вампиры — дети падших ангелов. Музыка тысячи Антарктид - Ирина Молчанова

В комнате на журнальном столике горела одна свеча. В остальном ничего интересного: плотные шторы на окнах, угловой шкаф, большая двуспальная кровать, две тумбочки.

На одной из них Катя заметила свой подарок — блестящую модель паровоза, и сердце сжалось от нахлынувшей нежности. На миг ей вдруг показалось, что она страшно ошиблась и должна сейчас находиться совсем в другом месте. Но молодой человек приблизился к ней сзади и положил ладони на плечи. Слишком поздно было сбегать…

— Музыку? — спросил он.

— Да, — согласилась она.

Тотчас у него в руке оказался небольшой серебристый пульт. Из-за стены полились печальные, прозрачные звуки…

— Вальс Евгения Дога… «Мой ласковый и нежный зверь»[7], моему брату нравится эта композиция. Может, дело в охоте?

Катя повернулась и, подняв на молодого человека глаза, тихо сказала:

— Поразительно, как такой подонок может чувствовать столь глубоко. Злодей с нежной душой?

Еще одна старая книга с полки, подаренная когда- то бабой Валей. На этот раз Чехов, «Драма на охоте». Следовало ли сейчас читать между строк в этом пронзительном музыкальном вихре?

Пальцы на ее плечах сжались.

— Подонок без души вовсе, — улыбнулся Вильям.

Она тоже улыбнулась.

Его руки соскользнули по ее плечам, спускаясь на талию. Девушка сделала полшага навстречу и, закрывая глаза, спросила:

— Эта мелодия так и будет играть?

— Пока мы не закончим!

Властные интонации, проскользнувшие в его голосе, заставили что-то внутри до боли сжаться. По телу пробежала дрожь, сердце совершило скачок и в мучительной неге полетело в бездну…

Катя чувствовала, как длинные пальцы осторожно расстегивают мелкие пуговки на ее платье, касаясь разгоряченной кожи на груди. Кровь циркулировала по венам с невероятной скоростью, кипела, обжигала. Дыхания не хватало, свежий, холодный аромат, витающий в комнате, кружил голову.

Платье упало на талию и медленно съехало по ногам на пол. Девушка приподняла ресницы. В пламени свечи, на стене играли две тени, белое лицо с непривычно тусклыми глазами находилось так близко, что можно было рассмотреть зеленую радужку.

— Ты считаешь меня красивой? — Катя положила ладошки ему грудь и провела по упругому животу к молнии на джинсах.

Вильям помедлил с ответом, но все-таки признал:

— Да!

Она обхватила его за шею. Его руки легли ей на ягодицы и приподняли, высвобождая ноги из платья. Вопрос ему не понравился, движения стали резче, нежность исчезла. Он закинул ее ноги себе на бедра, пересек с ней комнату и швырнул на постель. А сам стянул свитер и, нависнув над девушкой, хотел поцеловать, но она отвернулась.

— Ты меня любишь?

— Это не очевидно?! — разозлился Вильям.

— Нет. Скажи…

Он поднял ее руки над головой, сильно сжав, как будто хотел связать. Лицо окаменело, он долго молча смотрел на нее, а когда она попыталась высвободиться, прорычал: «Я люблю тебя!» — и яростно впился в губы.

Глава 19

Второй

Втемную комнату между штор проник солнечный луч, разделивший помещение словно тонкой светлой ленточкой. Под окнами чирикали птицы. Катя лежала, глядя на полоску света, и в море ее мыслей был штиль.

Уловив движение справа от себя, девушка немного повернула голову. Молодой человек, упершись подбородком в локоть, внимательно смотрел на нее тусклыми зелеными глазами.

— Ты был груб, Лайонел, — произнесла она. Миг его изумления был ничтожно краток. Моментально справился с эмоциями. Но ей хватило, на большее она и не рассчитывала.

— Не знал, что бревна умеют разговаривать, — скучающе обронил Лайонел.

— Не знала, что вампиры спят с бревнами!

Он рассмеялся.

— Вампиры ничем не гнушаются, детка! — Быстрым движением пальцев вынул из глаз линзы и брезгливо отшвырнул их. Свои ледяные глаза он мог спрятать, но только не лед в сердце. Вильяма ему оказалось не по силам сыграть.

Перевоплощение произошло в какую-то долю секунды, девушка моргнула, и перед ней уже был Лайонел во всей своей холодной красе. Катя отвела взгляд. Она ошиблась, долгое время убеждая себя, что купилась на потрясающую внешность. И сердце стучало, и дыхание обрывалось, и тело била дрожь, и образ его в танце снежинок бесконечно кружился перед мысленным взором, но не его красота была тому виной. А он сам — его внутренний мир — страшный и прекрасный одновременно. Как узор, какие на стеклах зимой рисует мороз, — неповторим, сложное сплетение пороков и мерзких истин, навеки запертых в кристальной глубине глаз.

Девушка спустила ноги с кровати и, ежась от холода, стала одеваться. Лайонел не подумал ее остановить, она и не надеялась. Или все-таки надеялась?

Хотелось скорее убежать, но руки дрожали, не получалось даже толком вывернуть чулок. Ей никогда не было уютно с Лайонелом молчать, от этой тишины, неизвестности в животе трепетало, будто перед самым главным в своей жизни экзаменом.

Наконец осталось надеть лишь платье, все еще лежавшее на ковре в центре комнаты. Собственная стыдливость после всего, что произошло ночью, показалась смешной, но от этого не менее острой.

«Всего-то нужно встать, сделать четыре шага, поднять платье и… — Одну мысль оборвала другая: — Он наверняка думает, что я нарочно медлю, жду, когда он остановит меня!»

Катя встала, обошла кровать и подняла платье.

Лайонел неотрывно следил за ней, изогнув уголки губ в сардонической усмешке.

Стоять перед ним в нижнем белье, пусть и своем лучшем белье, было в сотни раз хуже, чем если бы она в таком виде предстала перед целой толпой людей.

Пальцы не слушались, маленькие пуговки выскальзывали, не влезали в петельки. Может, застегивайся она перед человеком, все было бы не так уж плохо, но в ее случае не спасала даже тьма, рассеиваемая тонким лучом света. Вампиры прекрасно видели и в кромешном мраке.

Неловкость набрала катастрофическую форму, и Катя, только бы нарушить ее, спросила:

— Какая я?

Лайонел приподнял брови.

— В смысле?

— По счету.

Молодой человек так быстро оказался на краю кровати, возле невысокой резной спинки, что девушка не успела даже вздрогнуть, когда он притянул ее за руку и молниеносно застегнул на платье все пуговицы. А зачем произнес:

— Всем жителям славного города Краснодар не хватит пальцев, чтобы сосчитать.

Катя отступила на шаг.

— Хорошо.

— Лжешь! — Лайонел покачал головой. — Твое самолюбие растоптано! Признай!

— Вовсе нет.

Он откинулся на подушки.

— Тогда зачем спросила?

— Чтобы узнать, насколько ты опытен.