Пираты Короля-Солнца(ч1-5,по главу19) - Марина Алексеева

– Люк! Неужели ты боишься, что будут ругать твою живопись? Да ты пишешь как бог!

– Нет, – сказал Люк, – Все-таки, все, что я хочу, выразить не удается. Но я буду работать как лошадь, чтобы писать как бог. Вот и сейчас мне предстоит уйма работы.

– Я понял, – сказал Гугенот,- Какой-то заказ.

– Экслибрис для капитана, – сказал Люк, – Но это мелочь, прикладная графика.

– Не морочь мне голову. Для экслибриса не нужны ни охра, ни белила.

– Я получил большой заказ, – сказал Люк тихо, – очень интересный, но сложный в техническом отношении. Групповой портрет капитана и его офицеров для кают-компании. Маслом.

– Но корабль качает?

– Пока буду делать наброски композиции, эскизы…Капитан обещал какие-то приспособления. Потом мы идем с опережением, и, когда флагман будет поджидать, пока подтянется весь караван, можно будет работать. Завтра корабельный плотник приготовит подрамник, натянет холст. Никогда не писал на парусине! Мои холсты тоньше. Но, надеюсь, справлюсь. А еще грунтовать холст, ждать, пока грунт высохнет. Но это мои профессиональные тонкости.

– Значит, ты выходишь из игры, – сказал Гугенот,- Придется мне в одиночку пасти эту пиратскую компанию. А у меня тоже дел по горло.

– Понимаю, – сказал Люк,- Экспедиция Хименеса и изучение языков. А если Рауль будет добрым пастырем для этого стада?

Гугенот пожал плечами.

– Раньше – да, теперь… не уверен. Время покажет. Рауль, по-моему, больше всех Пиратов склонен к эксцентрическим выходкам.

– Тогда не знаю, – сказал Люк,- А Рауль, не в упрек ему будь сказано, сначала не угадал во мне дворянина.

– Для этого тебя надо узнать поближе, – сказал Гугенот, – Я тоже не сразу понял, что ты принадлежишь к нашему сословию. Люк, прости за откровенность, но когда ты сидел, съежившись, сгорбившись где-нибудь в уголке в кабаке Годо, поставив перед собой плакат: ''Рисую портрет. Цена 10 ливров. Идеальное сходство''. – Ты очень мало походил на владельца герба и замка. Но стоило тебе взять в руки карандаш и начать работу, ты преображался! Словно ангел слетал с небес и касался тебя крылом. Я наблюдал за тобой в такие минуты. Сутулый оборвыш становился властелином, ты был выше герцогов и королей. Ты был – прости за пафос – но мне казалось, что ты избранник Богов, что ты весь в ином мире, мире твоих грез и фантазий, прекрасном, лучшем, чем наш, нам недоступном…

– Мне тоже порой кажется, что я избранник Богов, – прошептал Люк,- Но неужели я был таким неуклюжим, сутулым, жалким? Сейчас-то я приоделся…

– Благодаря щедротам герцога де Бофора, – улыбнулся Гугенот, – Ты считаешь это счастливым поворотом в твоей судьбе?

– Если я состоюсь как художник, – сказал Люк, – У меня бывает столько мыслей, столько замыслов, но, если упустишь момент… Бывает, так хочется работать, но то кисти вытерлись, то нет нужной краски, то еще что-то… И есть нечего было… Вот и приходилось писать портреты за гроши,…а время уходило. Но теперь я надеюсь, что выбился из нищеты. Я просто богач, Гугенот! Но зря я, дурак, пожадничал. Зря купил мало красок. Все же я решил оставить кое-какие деньги на всякий случай. А тратить-то их и не на что.

– Тебе же капитан обещал дать еще белил. Люк, но, наверно, ты не отдаешь себе отчет, насколько все это опасно?

– А ты отдаешь?

– И я не отдаю…В достаточной мере. Навряд ли на мои вопросы ответят кардинал Хименес и Педро Наваррский.

– А ты заметил, как капитан обозлен на испанцев?

– Он сказал правду, Люк. В XVI веке испанский Двор так и лез во все наши дела.

– Это сложный вопрос. В XVI веке турецкие пушки бомбили Мальту ядрами с лилиями. Я сам видел на Мальте. Мне рыцари показывали.

– Ты был на Мальте?

– Давно, – сказал Люк, – Пацаном еще, в конце сорок восьмого.

– Я не говорю, что Франциск I был агнцем, но и испанцы хороши! Ну вот, к примеру, некий посол Испании дон Бернандино де Мендоса. Конец прошлого века. Этот дон и его приспешники, дипломаты Тасио и Морео, шпионы, проще говоря. Ты слышал о Жуанвильском договоре 1584 года?

– Гугенот. Но нам-то что до этого?

– Вышеупомянутые испанцы заключили договор с герцогом Майенским, младшим братом

Гиза-Меченого. К нам это относится постольку, поскольку, согласно Жуанвильскому договору, мы признаем испанскую монополию на торговлю с Новым Светом. Понимаешь, чем это пахнет? Испанцы прочно воцарились в Центральной и Южной Америке. Караваны с перуанским и чилийским золотом…Имеют право! ''Спасибо'', Лига! От ''благодарного'' потомства! Черт бы побрал этих Гизов!

– О-ля-ля! Теперь я понимаю Береговое Братство! – захохотал Люк, – Теперь я понимаю, почему капитан так обижается на Испанию! Но нас не проведешь! То-то так популярна ''Песня Буканьеров!'' Гугенот, мы хитрее испанцев. Наши парни на Тортуге грабят испанские караваны с золотом и правильно делают. Нет, Гугенот, французов не перехитришь! А Людовик делает вид, что ничего не знает.

– Но теперь нам нужно забыть старые разногласия и объединиться. А случись сейчас какой-нибудь конфликт в Атлантике – и доны, разобидевшись на наглых лягушатников, откажутся драться с реисами.

– А мы при чем? Мы же не буканьеры? Мы люди культурные, цивилизованные! Ай, де ми! Знаешь, если доны нас предадут, и черт с ними! Все равно хочу в Африку!

– Ох, Люк. Тебя надо охранять еще более бдительно, чем господина де Бофора.

– Меня? А зачем меня охранять?

– А то! – разозлился Гугенот,- Забредешь куда-нибудь ''полюбоваться пейзажем'', а ''они'' тут как тут.

– У меня еще остались деньги. Пятьдесят пистолей. Откуплюсь.

– Дурак! О, какой дурак! За пятьдесят пистолей и лошадь не купишь!

– Я жил на пятьдесят пистолей всю зиму, – сказал Люк, – Гонорар за картину. И ничего, не умер.

– На такие гроши – всю зиму? – вздохнул Гугенот, – Да я в карты больше за вечер проигрывал.

– Но ты был мушкетером короля, а я жил на чердаке и был свободным художником.

– Оставим это. Это было в той жизни, прежней. Ты очень наивен. Ты себя так низко ценишь? Вспомни Цезаря в плену у пиратов.

– Но я же не Цезарь, – сказал Люк, – Ты говоришь так, словно я уже в плену у мусульман. Напишу портрет какого-нибудь паши, реиса, аги. Авось и отпустят.

– И групповой портрет женщин из гарема. Дурень, наивное дитя! Да ведь они людей не изображают. Запрещено Кораном.

– Жаль. Хотел бы написать томных одалисок. Желательно обнаженных.

– Хочешь стать евнухом? – фыркнул Гугенот.

– Чур, меня, чур! – перекрестился Люк, – Что за ужасы ты говоришь!

– Ты же хочешь в Африку? Или Африка для тебя – это львы, верблюды, горы, страусы…