Голубой Ютон (СИ) - Номен Квинтус

– Какой охотник?

– Который месяц назад к тебе жену рожать привозил.

– У нас с ними вроде никаких контактов не было…

– Налаживаются контакты потихоньку. О том, что у нас соль хорошая и дешевая, соседи уже в курсе: сейчас за ней все к нам ездят, а не в Рязань. И не только это – у мужика этого уже две жены при родах помереть успели… неважно. Для нас важно, что водного пути к Черному морю у нас нет.

– И что же делать?

– Зятя запрягу, пусть после постройки дороги к Оке начинает строить дорогу к Епифани. Думаю, если тянуть дорогу от Тулы…

– Какой Тулы? От той деревни возле Тулицы?

– От деревни до Тулы еще километров шесть-семь. Надо на старом месте город строить, настоящий город – в нашем поселке мы цивилизацию не построим.

– Почему это?

– Мы можем хоть наизнанку вывернуться, но для местных мы всего лишь богини. Полезные, добрые – но все равно чужие. На заработки к нам ходить не страшно, но селиться рядом с нами… Обрати особое внимание: ни один мужик из окрестных к нашим теткам в мужья не пошел. Боятся все же. И это хорошо, но… В Дубну народу уже немало переехало, но там, Женя говорит, особо много и не нужно. То есть по нашим меркам много, когда Света металлургический завод там выстроит, нужно будет тысячи три – это если с женами и детьми считать. Руды там маловато для большого завода…

– Михалыч говорил, что чуть дальше, в Клевцово, руды уже много.

– Дальше – это где?

– По прямой от Дубны меньше двадцати километров. Думаю, лучше там дорогу прорубать.

– Ага, как же! В Туле я сама видела где на Малиновой засеке старые шахты были, это практически в городе. И, заметь, предки наши именно Тулу сделали центром металлургии – значит, там и руду проще копать, и запасы побольше. Насчет запасов я, возможно, и погорячилась, но уж насчет проще… Надо будет с этими… что возле Тулиши живут, договориться. Кстати, как их городок-то называется, ты не в курсе?

– Дочь наша, ты не поверишь: никак не называется. Да они все никак не называются, кроме, разве что, Рязани: мы их называем по названием рек, на которых они стоят, а сами местные их называют в основном по именам тех, кто городами правит. Вырка по ихнему сейчас – это или Копотев торг, или Двигин погост. Не совсем погост, но я произнести так, как мне Ира сказала, не смогу. И да, она еще сказала, что «гость» у них – это строго пришлый купец… а когда власть в Вырке сменится, то и название поменяется. Скорее всего поменяется… постепенно.

– А Рязань?

– Вот Рязань по месту называется, она же на острове Верхняя Резань стоит. Мне Ира разъяснила, от слова «рез», которое к нам прямиком из протоязыка пришло. Там же Ока островом на две части делится – то есть как бы режется, и остров только шириной только километров под десять образуется. Там дальше еще Великая Резань – островок длиной в двадцать пять километров, потом Нижняя Резань… но город Рязань – как раз исключение, а большинство городов по имени начальства именуют.

– А как они наш поселок называют? Маринин… или Лизин что-то?

– Нет, его все называют очень просто: Школа. Понятно почему: мы же всегда им говорили, что «заберем детей в школу» или «пойдете в школу на месяц»… Да и по сути верно: мы же их пока только учим всему…

Марина, конечно же, несколько утрировала: в Школе занимались не только занимались обучением хроноаборигенов. Но все прочее было все же в основном «выживанием», то есть работали все на удовлетворение собственных потребностей. А если что-то и делалось «на сторону», то для того лишь, чтобы что-то ненужное поменять на что-то абсолютно необходимое. На коров, например, или на медь с оловом. Или на свинец: пришедший в начале августа в Рязань купец привез откуда-то «с Юга» пять свинцовых слитков. Стандартных, по таланту весом, и – судя по клеймам – происхождением из Британии. Немного, ведь из килограмма свинца получалось сделать всего лишь две сотни пуль, но чтобы купить больше, требовалось и больше чего-то продать…

Единственное, что было общего у Зои Никитиной и Наташи Зотовой – профессия: обе были учительницами русского языка и литературы. Обе закончили педагогические институты (разные), обе успели поработать шесть лет в школах (тоже разных), обе получили почетные звания «лучшей по профессии» – в разных областях России. Ну, собственно, и всё: во всем прочем женщины были буквально полной противоположностью друг другу. Наташа – высокая, фигуристая блондинка – успела дважды выйти замуж и почти успела развестись во второй раз, Зоя – невысокая и довольно субтильная шатенка – до «попадания» так и жила с родителями. И с дочерью, поэтому после «попадания» надолго впала в глубокую депрессию, а Наташа «в прошлой жизни» детьми обзавестись не успела.

Но вот в жизни уже «новой» обе успели и семьи завести, и даже по ребенку родить. И стать лучшими подругами, чему особенно способствовала совместная работа. Которую обеим пришлось осваивать одновременно и с нуля: в силу «абсолютной бесполезности профессии» Лиза их направила помощницами к Вере Сергеевне. Пожилая химичка своих «лаборанток» гоняла в хвост и гриву, так что довольно скоро женщины научились не путать химикаты, а чуть позже – и понимать, что же они на самом деле делают. Ну а с пониманием проснулся и интерес к собственному занятию, тем более что результаты работы радовали не только их. Но и себя порадовать они не забывали, ведь поводов для настоящей радости нынешняя жизнь давала немного, поэтому даже небольшая радость становилась настоящим праздником. А уж если радость большая…

Всякая большая радость начинается с радости малой. Вот взять к примеру обычный гипс: ведь это – не только приличный цемент, но и обыкновенная сера. Из которой довольно легко сделать серную кислоту, которая, по словам Веры Сергеевны, является «кровью промышленной химии». А пиролиз угля – это не только масло и прочее жидкое топливо, но и аммиак (немного, правда, но хоть что-то). А еще – нафталин.

Когда пожилая химичка сообщила Зое и Наташе, что нафталин годится не только шубы от моли защищать, но и для производства очень качественных красителей для ткани, дальнейшие исследования двух экс-русичек стали абсолютно предсказуемы. Ведь «захваченные» из будущего шмотки, несмотря на максимальную бережливость, все быстрее превращались в лохмотья, то же, что получалось сотворить «из местных материалов», выходило главным образом уныло-серым – а женщинам всегда хочется выглядеть красиво. Правда, в процессе выяснилось, что для данного «волшебства» кроме нафталина нужен еще и хлорциан, азотная кислота в немалых количествах, еще всякое разное кой-чего – однако женщину, стремящуюся к красоте, остановить не может ничто!

Аммиак при пиролизе угля тоже получался, и полученного хватило и на изготовление синильной кислоты (для дальнейшего получения хлорциана), и на получение (с помощью платинового катализатора из выхлопной трубы приснопамятного «Солариса») кислоты уже азотной. Понемногу, конечно, но «для опытов» достаточно. Ну а дальше все было просто. Ну, не то чтобы совсем просто, однако меньше чем через год у начинающих химиков получился «товарный продукт»: ярко-голубая краска. То есть она получилась какая-то темно-серая с синеватым отливом, но покрашенная ей конопляная нитка стала именно ярко-голубой. И, как показали дальнейшие испытания, совершенно нелинючей.

Ткацких станков было сделано уже три, и на «самом продвинутом» четырехремизочном из покрашенных ниток удалось соткать что-то вроде джинсовой ткани. Такой тряпочка сама получилась – просто потому, что основу взяли некрашеную, в станок еще раньше заправленную, а перезаправка основы была делом очень долгим и в чем-то даже мучительным. Но женщинам новенькая «джинсуха» очень понравилась. Не всем пока, но Лизе, например, очень понравилась и она себе сшила (по образцу вконец уже совсем изношенного) новый костюмчик. Зоя себе такой же почти построила, а вот Наташа – нет: она решила, что для ее комплекции цвет неподходящий. То есть «синий меня полнит» – и в результате спустя месяц появилась ярко-красная краска. А потом и фиолетовая, которая была вовсе не смесью синей и красной…