Полтавское сражение. И грянул бой - Андрей Серба

Часть третья. Полтава

1

В этом саду Мотря знала каждое дерево, куст, ей была знакома каждая аллея и тропинка. Еще бы — в Диканьке она родилась, выросла, здесь прошли ее детство и девичьи годы, отсюда она уезжала на воспитание в киевский Фроловский девичий монастырь и сюда возвратилась. Где бы потом ни бывала Мотря — в Киеве, Полтаве, Батурине, Борзне, — краше и милее всех мест на Гетманщине и всей Украине она считала дворец своего отца в Диканьке и огромный старый сад при нем.

Но сегодня Мотрю не радовало ничто: ни клейкий запах распускавшейся первой листвы на деревьях, ни ласковый, напоенный ароматом весенних трав ветерок, ни веселое щебетанье приветствующих наступление тепла птах. Да и могло ли ее вообще что радовать, если уже вторые сутки она полностью была погружена в тягостные раздумья и не замечала вокруг себя никого и ничего?

Что произошло? Она ошиблась в старике-гетмане, сверх меры воздав должное его уму, жизненному опыту и приписав ему несуществующие способности, или ошибся сам Мазепа, неправильно оценив силы Швеции и России, ошибочно представляя обстановку в Гетманщине и вокруг нее, поверив в искренность намерений своих сообщников-полковников и наивно уверовав, что казачество поддержит его в противоборстве с притеснительницей-Москвой? Впрочем, есть ли смысл искать сейчас виновника положения, в котором она находится, или куда важнее отыскать выход, как из него выбраться или изменить в свою пользу.

А ее положение, точнее, положение Мазепы, с которым она имела глупость связать свою судьбу, крайне незавидно, если не сказать, плачевно. Как можно еще воспринимать положение гетмана, отвергнутого казачеством и преданного своей Генеральной старшиной и полковниками, которых он столько лет тщательно подбирал в сообщники и на кого так надеялся в осуществлении своих планов? А что дело обстоит именно так, сомневаться не приходилось.

Где те десятки тысяч казаков, которых Мазепа обещал привести шведскому королю под его знамена и которые своими саблями должны были очистить вначале Украину от царских войск, а затем вместе со шведами двинуться на Москву? Нет их! Даже из тех двух с небольшим тысяч казаков, с которыми Мазепа прибыл в шведский лагерь, добрая половина была уведена изменниками-старшинами к Скоропадскому или разбежались сами. На сегодняшний день у Мазепы осталась едва тысяча настоящих казаков, костяк которых составляют сердюки: 500 сабель под началом полковника Кожуховского и 150 сабель у полковника Андриаша. Чтобы не выглядеть жалко в глазах короля Карла, Мазепа разослал по Украине универсалы, в которых предлагал посполитым идти под его булаву и записываться в казаки. Это позволило ему увеличить свое «войско» до четырех тысяч человек, хотя его боевая мощь от этого вряд ли увеличилась.

Но что говорить о простом казачестве, считавшем Мазепу «недоляшком» и оттого недолюбливавшем его, если от гетмана отшатнулись даже те, в чьей преданности у него не было никаких сомнений. Где лучшая сабля Гетманщины полковник Данила Апостол, уважаемый на Украине и Запорожье Генеральный хорунжий Иван Сулима, самый любимый Мазепой из сердюцких старшин полковник Гнат Галаган? У назначенного царем гетмана Скоропадского! Правильно поступили шведы, когда после бегства Апостола и Сулимы перестали верить всей старшине и установили за ней строгий надзор.

Подозревая лубенского полковника Зеленского в стремлении покинуть Мазепу, они приставили к нему караул из 50 солдат, которые расположились в воротах его дома, во дворе, в сенях, в самом доме. Такая же стража была и при Генеральном есауле Максимовиче, которого шведы уличили в переписке с русскими. Даже за старшинами, которых никак нельзя было обвинить в тайных замыслах против Мазепы, постоянно наблюдали по два шведских солдата.

Однако и этого шведам показалось мало. Вначале они не позволили старшинам и их женам вместе покидать их жилища, а после перехода к Скоропадскому полковника Галагана с его полком приказали всем старшинам без исключения свезти свои семьи в город Ромны и разместить их в королевском обозе. С тех пор жены и дети мазепинских старшин следовали под надежным присмотром за шведской армией, а «казачьи госпожи», как называли старшинских жен и дочерей офицеры охраны обоза, оказались предметом их вожделений [61].

Преданный анафеме, Мазепа подвергся травле со стороны высшего украинского духовенства, мигом позабывшего все доброе, сделанное для него гетманом. Разве не по его личному ходатайству киевский митрополит Варлаам Ясинский получил право именоваться экзархом [62] московского патриарха? Разве не Мазепа добился подтверждения старых грамот Софийскому митрополитскому собору на его богатейшие маетности? Разве не по его прошению на царское имя получили жалованные грамоты на монастырские владения бывший игумен Киево-Николаевского монастыря, ныне киевский митрополит Иосааф Кроковский, ректор Братского монастыря Гавриил, игумен больничного монастыря при Печорской лавре Иезекииль, а игумену Межигорского монастыря Иродиону Журавскому были подтверждены ставропигиальные [63] грамоты греческих патриархов?

Все это забыто, предано забвению! Как и то, что по просьбе Мазепы из Москвы в монастыри на Гетманщине посылались богослужебные одежды и церковная утварь, и сам царь регулярно отправлял им свою щедрую милостыню. Не Мазепа ли, узнав о бедственном положении киевского девичьего Михайловского монастыря, добился у царя жалованной грамоты его игуменье Агафье на ближайшее село с землями, садами и прудами?

А кто нынче вспомнит, что Мазепа не только выпрашивал у Москвы милости монастырям, но и сам в немалой степени поддерживал их за собственный счет? Это на его средства в 1690 году была воздвигнута соборная церковь в Николаевском монастыре, а в 1693 году построена Богоявленская каменная церковь в Братском монастыре и там же сооружен большой каменный академический корпус. Все добрые дела гетмана во славу украинского православия канули в небытие, а наградой ему стала провозглашенная в Москве и Глухове анафема!

Но если бы дело ограничилось только неблагодарностью иерархов церкви, давно уже певших с московского голоса! По чьему-то наущению по Украине вновь получили хождение забытые было сплетни о любовных похождениях самого гетмана и его родной сестры, имевшей помимо трех законных мужей — Обидовского, Витуславского, Войнаровского — якобы еще невесть сколько любовников. Заодно воскресли сплетни, что она, будучи в Речи Посполитой, скупала там для Мазепы маетности за уворованные им из войсковой казны деньги. Все шло в ход, чтобы очернить имя Мазепы в глазах населения Гетманщины, выставить его в неприглядном свете перед казачеством и селянством!

Но больше всего Мотрю тревожило то, что в годину тяжких испытаний, когда с человека слетает все наносное и обнажается его сокровенная сущность, гетман предстал перед ней не честным, гордым лыцарем, живущим бедами неньки-Украйны и чаяниями казачества, а обычным себялюбцем и ловким интриганом, готовым ради собственной корысти и тщеславия предать кого угодно и нанести ущерб делу, за которое он якобы готов пожертвовать жизнью. Иногда в голову Мотре вползала чудовищная мысль, что она понимает сбежавших от Мазепы к Скоропадскому старшин и на их месте поступила бы точно так.

Как еще мог расценить порядочный человек сделанное Мазепой через полковника Апостола царю Петру предложение обманным путем захватить в плен короля Карла с его знатнейшими генералами и передать их России в обмен на свое прощение и возвращение прежних маетностей и земельных угодий? Правда, эта сделка не состоялась, поскольку осторожный Мазепа потребовал, чтобы точное соблюдение его договора с царем было гарантировано указанными им иностранными державами, однако факт остается фактом — Мазепа был готов предать короля, который, по его словам, только один мог принести Украине независимость от России и возвратить казачеству отнятые у него стародавние вольности.

А разве можно назвать добропорядочным отношение Мазепы к другому своему союзнику, кошевому атаману запорожцев Гордиенко, объявившему войну России и тут же без чьей-либо помощи уничтожившему на границах Сечи три русских полка? Желая придать себе вес в глазах короля Карла, Мазепа стремился представить дело так, будто это он уговорил кошевого, которого называл «братчиком-сечевиком», выступить против России, но, завидуя успеху Гордиенко и видя в нем опасного соперника, одновременно принимал все меры, чтобы отстранить запорожцев от участия в войне, особенно от совместных боевых действий со шведами. Так ли должен поступать настоящий союзник с единокровным, единоверным собратом-казаком? После ухода к королю Карлу Мотря стала видеть Мазепу другими, чем прежде, глазами и по-иному воспринимать и оценивать его поступки.