Тристан и Женевьева (Среди роз) - Шеннон Дрейк

«Но ведь она была одной из тех, кто поднял руку на Тристана, – подумала Женевьева, содрогаясь, и теперь, – о, Господи, она поверила, что его рыцарство и сердце погребено навсегда».

Она не забыла ни его слова, ни его взгляд, когда он вчера уходил от нее, она немногое поняла, что ощущала странную жалость к нему, которую, как она догадывалась, он бы ни за что не принял от нее, и еще более глубокий страх и отчаяние за свое будущее. В этом человеке больше нет места для милосердия.

Женевьева отвернулась от тетки, не желая, чтобы та заметила, как из ее глаз вдруг покатились необъяснимые и неожиданные слезы. «Я буду думать о тебе каждую секунду. Я уверена, что все будет чудесно».

Конечно же, так и будет. Эдвина собирается связать себя узами брака с любимым человеком, перед лицом Господа, и это должно быть и будет прекрасно и будет стол, уставленный кушаньями, музыка, танцы и даже…

Но Женевьевы там не будет, в это время она будет сидеть взаперти в своей башне, забытая, несчастная…

– Но ты должна присутствовать при нашем венчании! – сказала Эдвина. – Тебе нужно попросить Тристана и он, наверняка разрешит!

Женевьева обернулась к ней и постаралась улыбнуться, чтобы не выдать своего разочарования. Эдвина не видела Тристана прошлой ночью, когда он разговаривал с Женевьевой. Она не видела всю эту ярость, боль, отчужденность и неумолимость…

– Сомневаюсь, – пробормотала девушка негромко, – что он вообще будет сегодня со мной разговаривать, а тем более выслушает просьбу. И… – она заколебалась, не в состоянии объяснить Эдвине, что есть большая разница между тем, когда просишь о чем-то и есть надежда быть услышанной, и когда такой надежды нет. – Я не могу просить его, Эдвина.

– Но Женевьева…

– Я не могу. Если я пошлю за ним, то он не придет, я знаю. А я даже, даже и не пошлю за ним.

– Может быть, я могу попросить его, – задумчиво сказала Эдвина. – Или Джон.

Женевьева пожала плечами и принужденно улыбнулась.

– Эдвина, пожалуйста, это будет для вас чудесный день, для тебя и для Джона, ваш день. Не омрачай его, не позволяй даже тени облачка набежать на него! Радуйся, и не беспокойся ни о чем, прошу тебя! Клянусь, мысленно я буду с тобой.

Эдвина выглядела несчастной, она прошла к камину и повернулась к племяннице.

– Женевьева, ты просто не знаешь, как правильно с ним обходиться.

Женевьева гневно всплеснула рукой.

– Я неправильно обхожусь с ним! Эдвина! Он захватил мое наследство! Он убил моего жениха и моего отца!

– Они погибли в бою.

– Он захватил мой дом, держит меня в плену, и ты хочешь, чтобы я «правильно обходилась с ним»!

Эдвина не смотрела на нее, она повернулась к огню.

– Мне нравится Тристан де ла Тер, я восхищаюсь им, Женевьева. Я увидела, что он – настоящий рыцарь и хотя бывает суров, но чаще – справедлив. Он очень хорошо обошелся со многими нашими людьми.

– Ты простишь меня, если я не соглашусь с тобой?!

– Ах, Женевьева, если бы ты только согласилась…

– Согласилась! Он приволок меня назад, он запер меня, он…

– Он взял то, что ему было предложено с самого начала, как ты не понимаешь? О, Женевьева, ведь таков порядок вещей! Они побеждают – мы терпим! Если бы ты только не принимала это так близко к сердцу…

– Я должна принимать это близко к сердцу! Господи, Эдвина, ведь это же личная обида! Ты любишь Джона – я рада за тебя, я спокойна за твое будущее. Но не ожидай, что я отнесусь ко всему также как и ты! Я ненавижу его! Он безжалостен, он… – ее голос внезапно сник, когда она осознала, что большей частью сопротивляется в основном для вида. Женевьева промолчала с минуту и попросила: – Расскажи, что с ним произошло?

Эдвина заколебалась.

– Ему не нравится, когда говорят о его прошлом, – пробормотала она. – Тристан все еще зол на Джона, за то, что тот рассказал мне его историю.

– Ради Бога, но здесь же никого нет кроме нас с тобой, Эдвина! Ты осуждаешь меня за то, что я борюсь с ним, и не даешь мне понять его! Я кое-что знаю, знаю, что на его людей напали, что…

– Все не так просто, – вздохнув, перебила ее Эдвина. – В то время они были йоркистами. Понимаешь, Тристан и его семья все они были близки к Ричарду…

– Что? – поражение выдохнула Женевьева.

Эдвина кивнула.

– Когда король Эдуард умер и Вудвиллы собирали силы, отец Тристана был среди тех, кто верил, что Ричард занял трон по справедливости и для блага страны. Но тут молодых принцев заключили в Тауэр, и Тристан в открытую выступил против короля, потребовав, чтобы он освободил мальчиков. Он не мог поддерживать Ричарда, если тот был убийцей собственных племянников. Так вот, – продолжала Эдвина. – Он, Джон, и еще один их друг возвращались домой после этого и нашли земли Тристана полностью разоренными. Дома йоменов сожжены дотла, женщины изнасилованы и убиты, мужчины убиты тоже, но их ждало самое худшее. Отец Тристана, жена брата, его жена – все были зверски убиты. Джон сказал мне, что это было ужасно, что просто невозможно вообразить этого кошмара. Тристан и его жена ожидали своего первого ребенка, и Тристан нашел его, рядом со своей женой, она не выдержала и… – Эдвина заколебалась. – Ей же бандиты перерезали горло.

Внезапно Женевьева ощутила сильное недомогание. Она села на кровать, чувствуя себя несчастной, жалкой и совсем разбитой.

– Мне очень жаль, – сказала она. – Мне очень жаль их всех, но не его, я…

– Но ведь ты же обманула его, пригласив в свою спальню, и попыталась убить его кочергой.

– Эдвина, черт побери! Ведь не я же одна виновата!

– Я знаю, – тихо промолвила молодая женщина. Она выглядела так, как будто вот-вот заплачет и, чтобы скрыть свое волнение быстро отвернулась. – Посмотри-ка, я принесла тебе Чосера и Аристотеля и еще того итальянца, который тебе так нравится. Мне нужно уйти, прежде… прежде чем кто-нибудь подумает, что мы снова что-то замышляем. – Она подошла к Женевьеве и крепко ее обняла. – О, моя дорогая, ты получишь свою свободу, просто наберись смирения и терпения, и снова будешь независима и счастлива, и…

– И что? – прошептала Женевьева. Эдвина собиралась оставить ее наедине с горькими мыслями, воспоминаниями, ночными кошмарами и теми чувствами, которых она вовсе не желала.

– Спроси его, Женевьева, спроси можно ли тебе быть завтра в часовне, спроси, ради меня.

Женевьева улыбнулась горькой улыбкой.

– Ладно, – пообещала она. – Я попробую… Если смогу.

Эдвина ушла, затем пришла и ушла Тесс и, Женевьева ощутила всю тяжесть одиночества. В душе ее нарастала паника.

Ее тетя так счастлива…

И вообще, Эдвина ничего не хочет понимать, она живет в собственном мире, как в раю, где единственным ответом на все вопросы является любовь, и не в состоянии увидеть мрак, царящий в душе близкого человека, ужасные мучения, испытываемые Женевьевой и тот огонь, который возникал между ней и Тристаном…