Многоликое волшебство - Дмитрий Лебедев

«Приговор подписан».

«Не так пессимистично».

«Не так пессимистично? Тебе воевать с извечным врагом, а мне с братом».

«А если что не так, то погибать нам вместе. И все же это не повод смотреть на мир через пелену тьмы».

«Ага, сильное утешение».

— Но… — вновь не смог подобрать других слов Солкран.

— Не останавливайтесь, ваше высочество, — откликнулся Валерий. — Не стоит бороться с собой, так что говорите, что приходит на ум. Недосказанное — залог недоверия.

— Но ведь именно Серроус из Бертийской династии возглавляет мондарков, напавших на Хаббад, — выпалил на одном дыхании Солкран.

— Да, — бесцветным голосом ответил Руффус, — я готов выступить на вашей стороне, против собственного брата. Никаких дополнительных гарантий своей преданности я предоставить не могу, так что вам решать, принимаете вы мою помощь или нет.

«Не лукавь, это не дает тебе последней возможности отказаться. Они все равно примут помощь от кого бы она не исходила, так что ты только душу бередишь иллюзорными надеждами».

«Оставь мне хотя бы это».

— Со своей стороны, — не к месту вмешался Валерий, — я могу поручиться, что лучшего мага вам не найти.

— А где, собственно, сам Малойан? — осмелев, поинтересовался Солкран.

«Ну и как ему это объяснить?»

«Скажи им что-нибудь потуманнее. Ты же маг? Значит от тебя именно таких ответов и ожидают».

«Да, умеешь ты растолковать все».

— Он во мне, — с максимально загадочным видом проговорил Руффус, простирая перед собою руку. Похоже, это подействовало, потому как Солкран невольно отшатнулся и почел за лучшее не продолжать расспросов. Сбросив с себя напыщенность, Руффус продолжил: — Я не прошу ответить прямо сейчас, хотя время и поджимает. Не пройти ли нам в дом? За кружкой пива обычно бывает легче принять решение.

— Спасибо, — ответил Солкран и покорно последовал за хозяином. Замыкал процессию Валерий, перемолвившийся с крыльца о чем-то парой слов с Аврайей.

За пивом атмосфера и впрямь стала теплеть, хотя Руффус и обратил внимание, что Солкран с подозрением отнесся к предложенному напитку. Видимо, при дворе он привык употреблять вино, как было принято и в Эргосе, но Руффус настолько пристрастился за последнее время к пиву, что не задумываясь предложил именно его. Ничего, эта ошибка больших последствий иметь не будет.

Разговор потихоньку оживлялся, а смущение Солкрана перед молодостью и принадлежностью мага к бертийской династии преодолевалось, так что вскорости они уже обменялись парочкой свежих анекдотов, от души им посмеявшись. Время постепенно стало подходить к вечеру, склоняя солнце оставить этот мир на откуп лунному свету.

— Думаю не ошибусь, сочтя, что решение уже принято, — напомнил Валерий, довольно почесывая то место, которое вскорости должно будет превратиться в бороду.

— В общем, да, — пробормотал Солкран, смущенный тем, что ему напоминают, зачем он сюда пришел. Приняв более официальный вид, он продолжил: — От лица его императорского величества князя Луккуса я принимаю вашу помощь и приглашаю вас в Хаббад, где император сможет лично подтвердить мои слова.

— Хорошо, — Руффус тоже не мог сказать, что возвращение к насущным проблемам доставило ему удовольствие, — тогда завтра с утра — в путь. Твоя охрана, — он сам не заметил, когда они перешли на ты, — осталась около Арноса? — ответ на этот вопрос, естественно, был известен, но этикет требовал не заострять на этом внимания.

— Да.

— Тогда, — продолжил Руффус, — мы проводим тебя до них, чтобы предупредить, что все нормально, а затем уже — в Хаббад. Пойдем короткой дорогой, так что к вечеру будем на месте…

— Как? — не понял Солкран. — До Хаббада даже на перекладных дня три пути.

— Пусть это будет первой демонстрацией моих способностей, — лукаво улыбнулся Руффус, забыв, как сам еще недавно был удивлен, узнав о существовании быстрых дорог. — К вечеру будем в Хаббаде. Не веришь, можем поспорить.

— Как-то мне на ум не приходит ничего, что было бы лишним. По крайней мере из того, на что можно было бы поспорить, так что я, пожалуй, воздержусь от пари, — улыбнулся Солкран.

Глава 14

Вечер, проведенный в уютном тепле, стоил того, чтобы оценить его по достоинству. Бесконечные кувыркания в грязи, постоянная необходимость спешиваться и пробираться по колено в воде не могли не сказаться на состоянии человека столь преклонного возраста. Откуда только взялась посередине зимы эта распутица? Многократно промоченные, застуженные ноги скрутило в безумном приступе ревматизма, и ходить на них не представлялось возможным. Глубокий надсадный кашель извергал из легких какие-то ошметки, не внушавшие добрых мыслей.

Какие уж там планы отмщения, — самому бы протянуть еще недельку. Да пусть он возьмет этот свой Хаббад, может там хоть удастся отлежаться в тепле. А еще лучше отложить все планы на месяцок, и провести его в этом трактире, приходя в себя. Если поначалу еще удавалось справиться со своими бедами нехитрыми заклинаниями, то последние дни они уже не пронимали, а если и приносили облегчение, то ненадолго.

И все же должен быть способ остановить Серроуса. Не может такого быть, чтобы он стал неуязвимым. То, что все возникавшие планы отпадали по мере более конкретного их обдумывания, — не говорило ни о чем. Просто не додумался до чего-то по-настоящему серьезного. А может, надо лишь отказаться от идеи, что он должен в конечном итоге уцелеть. Желание сохранить себя сильно ограничивало возможный спектр действий, но если он будет так же сдавать и дальше, то ему все равно не выбраться из этой заварухи. Еще немного, и он помрет от того, что его дряхлый организм откажется продолжать бессмысленную борьбу за выживание. Пожалуй, это будет совсем уж бесславно, да и истекающие силы тоже не расширяют круга возможных действий. Надо решаться на что-то уже сейчас. Чем быстрее, тем больше шансов на то, что вообще хоть что-нибудь да выйдет.

Хорошо Валерий устроился. Ну посидел в темнице, ну помучился, конечно, но зато теперь уже отбыл с чувством выполненного долга. Мол, я уже свое отборол, отстрадал, теперь — ваша очередь. До чего же он все время умел хвост по ветру держать, зависть берет. Не то, что он, Тиллий, все время полагал, что работает на себя, а выясняется, что его чудненько так использовали. И совесть эта дурацкая проснулась не к добру. Не могла подождать еще пару лет — сам бы сдох, а теперь мучайся, словно мальчишка. Переживай за всех, раскаивайся. Есть сильное подозрение, что получись все удачнее — никогда б она не пробудилась, спала бы себе спокойненько, умащиваемая вкушаемыми прелестями бытия. В общем, муки совести — удел неудачников, но раз уж попал в их число — смирись.