Андропов. 7 тайн генсека с Лубянки - Сергей Семанов

С избранием Андропова на пост Генсека Тяжельников усердно занялся поиском стихов нового лидера в Карелии, где Андропов начинал свою партийную карьеру и баловался стишатами. Узнав об этом, Ю.В. рассердился и быстренько отправил Тяжельникова послом в Румынию. Терпеть не мог Андропов подхалимов и угодников. Мудрость, порядочность, осторожность, здравомыслие – таковы присущие ему высокие человеческие качества.

И еще было у него уважение к людям труда, к рабочим, ко всем тем, кто честно живет на свою зарплату. Он «придумал» дешевую водку, которую любители питья, а в России их немало, любовно прозвали «андроповкой». Стоила она на полтинник дешевле, чем «Столичная» или «Московская». Благодарные потребители «андроповки» с теплым юмором расшифровали слово «водка» аж в двух вариантах. Первый – «Вот Он Добрый Какой Андропов». Второй – «Вот Она Доброта Коммуниста Андропова».

Генсек пытался навести порядок в нашем полухаотическом хозяйстве, укрепить трудовую дисциплину. Благое намерение! Но методы, которые применялись в этом отношении, были, мягко говоря, не очень красивыми. Суть вот в чем. По всей Москве рассеялись сотни, а может быть, и тысячи контролеров, ревизоров для того, чтобы проверять, кто в рабочее время стоит в магазинах, смотрит кино, приводит себя в порядок в парикмахерской и т.д. Сограждан буквально отлавливали. Понятно, что это унизительно и оскорбительно для человека».

Вот так вспоминал об Андропове главный редактор газеты, которую основал Владимир Ильич Ленин в 1912 году. Тогда и долгие годы позже она, эта газета, имела грандиозное влияние, но уже при своем главном редакторе Афанасьеве ее политическое воздействие на советское общество существенным образом упало. Произошло это, разумеется, от крупных социальных причин, но не обошлось и без пресловутой «роли личности в истории». Афанасьев был типичным отпрыском застойной эпохи, хотя вовсе не худшим из своих коллег по ЦК КПСС. Он был в душе либералом и чурался жестких мер. А без них, как показала история, порядок в стране невозможно было навести. И не навели его.

Любопытно привести оценку, данную Андропову известным историком, в прошлом советским «диссидентом» Роем Медведевым. Политический путь того был весьма извилистым, с шестидесятых годов всячески выступал против тогдашнего партийно-государственного руководства, а с началом «перестройки» опять вернулся к марксистским идеалам. Деятельность Андропова, с ведомством которого у него имелись, так сказать, трения, он оценивает в общем и целом без пристрастия, которым обыкновенно грешат разного рода профессиональные антисоветчики. (См. Рой Медведев. Генсек с Лубянки. М., 1993).

«В 1983 году следственный изолятор КГБ в Лефортово был переполнен, также как и Бутырская тюрьма. Но большая часть заключенных относилась не к диссидентам. Здесь было немало недавних государственных чиновников, крупных чинов милиции и прокуратуры, работников управлений внешней торговли и внутренней таможенной службы. В тюрьме оказалось немало партийных и советских работников среднего уровня, сидевших рядом с заправилами «черного рынка» и подпольными миллионерами. Андропов не был готов к глубоким и существенным преобразованиям в хозяйственном механизме. Он не помышлял о рынке и даже об ограничении функций Госплана и Госснаба. Тем более не был готов он к изменениям в советской политической системе, он не строил никаких планов расширения демократии и гласности. Он не был реформатором, и его предложения во всех областях не шли дальше небольших улучшений и экспериментов, для которых вряд ли даже подходит слово реформа. Но он искренне старался наладить более эффективную работу народного хозяйства и облегчить все еще трудную жизнь основной массы населения страны. Кое-какие сдвиги в экономике можно было отметить уже в 1983—1984 годах. Не собирался Андропов менять и внешнюю политику. Он развил в этой области значительную активность и проявил большую гибкость, чем ожидали от него западные эксперты. Было очевидно, что Юрий Владимирович искренне стремится к мирному решению спорных вопросов, чтобы остановить все более опасную и обременительную для страны гонку вооружений. Однако он не был готов идти для этого на те уступки и компромиссы, которые сделали бы возможным серьезные соглашения с Западом.

Андропов умер, не дожив до семидесятилетнего возраста и не выполнив большей части тех дел, которые намечал. Но все же для отведенных ему судьбой пятнадцати месяцев он сделал немало. Конечно, в Москве и в провинции имелось немало роскошно обставленных квартир и особняков, где весть о кончине Андропова очень обрадовала их обитателей. Но, как мы уже писали, большинство людей искренне скорбели и сожалели о его смерти, и эти люди продолжают помнить короткий, но важный для нашей истории и поучительный период его правления».

Нам эта опенка кажется односторонней и узкой. Медведев был и остался либералом-космополитом, поэтому он не воспринимал действия Андропова с «русистами» и не мог определить истинную направленность андроповских помощников и советников. Историк, очевидно, нарушил тут научную объективность и совсем обошел вниманием этот немаловажный вопрос.

Приведем также итоговые суждения другого известного историка и одновременно политического деятеля, бывшего генерала-политработника Д. Волкогонова. О нем уже не раз говорилось. О его кривом пути, о внезапном переходе в пожилом уже возрасте из «коммунистов» (в кавычках) в антикоммунисты (тут уж точно без кавычек). Но скажем о главном: Волкогонов был первым, кто извлек из недр секретнейших партийно-советских архивов подлинные документы и объективно опубликовал их. Кроме того, и это весьма существенно, он был первым, кто дал общую оценку деятельности Генсека Андропова на основе им же опубликованных материалов. Это, безусловно, интересно.

«Генсеки КПСС в СССР имели значительно большую власть, чем президент США и его коллеги на Западе. Американский президент, например, ограничен сроками пребывания в Белом доме волею конституции, конгресса, прессом общественного мнения; Генсеки же в СССР – фактически «абсолютные» вожди – могли находиться у власти неограниченное время, обычно до самой своей кончины. К тому же однопартийный Верховный Совет послушно штамповал, «утверждая» любые решения, которые были приняты в Политбюро. Я сам много лет был депутатом Верховного Совета России и помню, что некоторые сессии (а они созывались обычно два-три раза в год) проходили за несколько часов! Послушно и «единодушно» сотни людей поднимали руки, порой даже не уяснив, за что они голосуют…

Андропов уделял немалое внимание работе постоянных комиссий, создаваемых при Политбюро. Достаточно часто заседали такие комиссии по Китаю, Польше, Афганистану. До избрания Генсеком Андропов лично руководил работой двух первых комиссий. В августе 1983 года, когда Юрий Владимирович еще сам вел заседания Политбюро, по его предложению была создана еще одна комиссия – по Ближнему Востоку. Андропов сразу же посоветовал Устинову, Громыко, другим членам этой комиссии: продолжая оказывать эффективную военную помощь Сирии, другим дружественным арабским режимам, «не допустить нашего непосредственного ввязывания» в застарелый конфликт в этом регионе…

Личное большое внимание Андропов уделял отношениям СССР с Китаем. После трагических событий на затерянном острове Даманский Советский Союз резко увеличил количество своих войск в Забайкалье и в Сибири, разместил несколько соединений, при согласии Улан-Батора, в Монголии. Две величайшие азиатские державы, имеющие самую длинную совместную границу в мире, обладающие ядерным оружием, настороженно и подозрительно вглядывались друг в друга. Москва не в состоянии была отделаться от комплекса: Соединенные Штаты могли больше всего выиграть от противоборства в Азии двух гигантов.

Андропов сам лично несколько раз инструктировал высокопоставленных лиц, участвующих в вялотекущих советско-китайских переговорах, проходящих то в Москве, то в Пекине. Генеральный секретарь понимал, что страна не в состоянии вынести бремя фантастической по объему ракетно-ядерной, а затем и космической гонки с США, бесконечной войны в Афганистане, брожения в социалистических странах Восточной Европы, где располагались основные сухопутные военные силы СССР, плюс к этому – военное противостояние с миллиардным Китаем… Андропов на заседании комиссии Политбюро по Китаю предлагал изыскивать возможности и пути нормализации отношений с великим соседом…

За короткий срок своего правления Андропову не удалось вернуть страну даже к брежневскому куцему «детанту». Классовое мышление диктовало: борьба за паритет, ни в чем не уступать, при возможности добиваться преимущества.

Когда советская делегация собралась в октябре 1983 года ехать на подготовительную встречу в Хельсинки по мерам укрепления доверия, безопасности и разоружения в Европе, Политбюро, с благословения Андропова, дало директиву поддержать идею о взаимном неприменении силы, но «не соглашаться на раскрытие военной деятельности государств». Как когда-то нас смертельно пугала идея «открытого неба», предложенная Д. Эйзенхауэром, так потом долгие годы, вроде бы и соглашаясь на осуществление определенных мер доверия, мы не хотели идти на эффективный взаимный контроль».