Современный детектив ГДР - Вернер Штайнберг

— Мне надо поговорить с Соней, — сказал я.

Яшке зверем глянул на меня.

— Слушай, что я тебе скажу: если еще раз упомянешь это имя, вылетишь пробкой отсюда. Разве тут бабой пахнет?

Он зло рассмеялся и придвинулся ко мне. Его зловонное дыхание заставило меня подняться со стула. Да, здесь и впрямь не ощущалось присутствия женщины, и прежде всего Сони Яшке.

— Я выгнал эту сучку, когда узнал про ее шашни. С тех пор хозяйствую один. Как умею. Если не нравится…

— Хорошему хозяину негоже так поступать…

— Не твое дело, Вайнхольд! — Его глаза сузились.

Я промолчал и снова уселся. Яшке, видно почувствовав мое напряжение, не сводил с меня недоверчивого взгляда. Потом медленно привстал с кушетки, потянулся и с протянутыми руками шагнул ко мне. Я мгновенно принял оборонительную стойку. Макушкой Вернер даже не доставал мне до подбородка, но мужик он был крепкий: широкие плечи, могучие руки и мускулистая шея. Вспомнилось, как он легко — рисуясь, конечно, — одной рукой взваливал на плечо мешок весом в полцентнера.

— Плевать я хотел на всех. Да горите вы на адском костре, я еще дров подброшу!

— Постыдился бы. Мужик в расцвете сил, выгнал жену со двора, а теперь весь свет винит. До чего ты опустился.

Слабодушных «силачей» я терпеть не мог, особенно если они при каждом случае похваляются своей физической силой.

Яшке вытаращил на меня глаза. Вероятно, вечером он много выпил — сивухой от него разило страшно.

— А тебе довелось пережить такое? — крикнул он в бешенстве. — Пять лет она жена мне, а я все еще с ума схожу по ней, будто мы и не спали вместе ни разу. Голова огнем горит, как только представлю, что с ней другой… А тут еще ты приперся стыдить меня. Подумаешь, беспорядок нашел! Идиот, губошлеп недоделанный! Да можешь ли ты своей дурацкой башкой понять, что значит настоящая баба для мужика? Куда тебе, сопляку… иначе не порол бы всякую хреновину насчет «расцвета сил» и прочее… А пропади оно все пропадом. На кой черт сдалась такая жизнь!

Что стоят его мелкие семейные раздоры в сравнении с теми душевными муками, которые я испытал за полгода? Песчинка в океане. И он не выдержал, сломался. Нытик, слюнтяй! Мне вспомнился младший лейтенант Шефер, воспитатель, и я невольно произнес вслух его слова:

— Настоящий парень проявит себя и в безвыходном положении.

Яшке, недоуменно посмотрев на меня, расхохотался.

— Ну и поднабрался ты ума в тюрьме, приобрел, так сказать, квалификацию, — сказал он и дурашливо захихикал.

Его бессмысленная болтовня мне надоела. Говорить с ним больше не хотелось. Вдруг Яшке умолк, хлопнул себя по лбу и спросил:

— Слушай, а что тебе от нее надо? Я еще имею право поинтересоваться ее делами!

Только сейчас я заметил у него над правой бровью шишку. И кожа в этом месте была содрана.

Яшке вдруг стал мне противен, я догадывался, почему от него ушла Соня. Наверно, она давно раскусила, что это за дрянная душонка. А может, я не прав: он в самом деле так любит свою жену, что, узнав о ее связи с другим, чуть не рехнулся?

— Небось и ты с ней путался, а? — сверлил он меня колючим взглядом. — Может, в моей постели с ней валялся, гад, пока я в поле был?.. Ишь ты, едва из тюрьмы — и прямиком к ней!

Повернувшись, я медленно пошел к выходу. Презрение и молчание — тоже ответ. Но Яшке этого не понимал. Он прямо с ума сходил от ревности. От него сейчас можно было ожидать чего угодно.

Чего угодно — значит, и убийства?

Ведь, по слухам, Фридрих Мадер был в близких отношениях с Соней Яшке. И ее муж не мог не знать об этом. Что, если он тогда пошел за нами в лес? Утром отец ясно намекнул, что Гимпель видел Вернера Яшке…

У дверей я споткнулся о стул и свалил висевшую на нем куртку. Я нагнулся, чтобы поднять ее, и тут, под стулом, увидел шерстяную варежку — коричневую с белым узором… Не торопясь, я повесил куртку на спинку стула. Оставить варежку на полу или поднять? Моя рука машинально схватила ее прежде, чем я окончательно решился. Сомнений быть не могло: та же расцветка, тот же узор…

— Хочешь спереть мои варежки? — спросил Яшке, подозрительно наблюдая за мной от стола.

Итак, вчера вечером Яшке был во дворе Мадера. Факт, неопровержимый факт. Его странное поведение, свеженькая шишка над глазом, варежка — все совпадало.

Что делать?

— Здесь только одна, — тихо сказал я и подошел к стулу, на котором прежде сидел.

Яшке растерянно огляделся.

— Найдется и другая, где ж ей быть, — буркнул он, подбежал к куртке, обыскал карманы, но ничего не нашел. — В самом деле, потерялась, — озадаченно подтвердил он и опустил глаза.

Мне хотелось броситься на него и бить до тех пор, пока не признается. Он прокрался вечером в дом Улы, что-то искал там, но мы застали его врасплох. Я нисколько не сомневался в том, что ночной визит был связан с убийством Мадера, а сам визитер, скорее всего, и есть убийца. Надо немедленно повидаться с Соней Яшке. Она, вероятно, сейчас у своей матери, которая живет на краю деревни.

Вернер опять с подозрением взглянул на меня. Как только я уйду, он уничтожит варежку и, может, еще какие-либо улики. Но у меня нет права ни допрашивать, ни арестовывать его. Все равно, подумал я, если нельзя иначе, я свяжу его и сбегаю за участковым. Веревка найдется. Ну, а дальше? Вдруг из-за этого я упущу возможность заполучить другие, более веские доказательства? Вюнше и Гартвиг знали факты по материалам дела лучше меня… Да что там материалы! Никакие бумаги не в состоянии полностью отразить истинную жизнь, мою жизнь, мое дело. Кому лучше меня это все известно? Но ведь дело может касаться и судеб других, о которых я мало или вообще ничего не знаю. Опять сомнения, опять неуверенность. Я смутно предполагал, что для раскрытия уголовного преступления следует знать не только подозрительные факты и личность преступника.

Удачное стечение обстоятельств вывело меня на убийцу. Однако многое было неясным, и прежде всего — мотив преступления… Ладно, незачем усложнять простые вещи! Яшке вломился в дом Улы. Доказательство налицо. Он угрожал Мадеру, подозревая его в связи с Соней. Вот и мотив. Главное — схватить убийцу и обезвредить, а писанина и все прочее — дело полиции…

Яшке не спускал с меня настороженного взгляда. Видно, он тоже не решил, как ему со мной поступить. Когда я глянул на него, он чуть заметно вздрогнул.

— Положи на место варежку да убирайся! — с раздражением сказал он и шагнул ко мне.

Я присел на стул, будто и не собирался уходить.

— Значит, не хочешь уйти добром? Ну смотри.

По-видимому, Яшке что-то задумал. С кривой усмешкой он направился к шкафу. Я насторожился. Второй раз не дам себя околпачить, за вчерашние побои отплачу ему вдвойне, а то и втройне!

Он поставил на стол полбутылки водки и подвинул мне стакан.

— Пей, легче разговаривать будет.

Я отказался.

— Где вторая? — спросил я, помахав варежкой. Яшке беспомощно поднял руки ладонями ко мне и в следующий миг схватил конец варежки. Я держал другой ее конец.

— Отпусти! — потребовал он.

— Нет, ты отпусти!

Каждый тянул варежку к себе, и я уже не помню, кто нанес первый удар. И пошла потасовка. Мы катались по полу, опрокидывая стулья, пыхтели, стонали, кряхтели. Яшке все норовил боднуть меня под дых своим чугунным черепом. Одна из таких попыток оказалась удачной. Меня затошнило, я скрючился от боли, но противника не выпустил. Наконец я подмял его. Отняв варежку, запихал ее в карман и не без труда поднялся. Боль под ложечкой понемногу стихала. Я торжествовал.

Яшке тоже поднялся. Подошел к столу, налил полстакана водки и выпил.

— Ты очумел, — сказал он, тяжело дыша. — Только что из каталажки и опять за старое. Это ж бандитство. Я заявлю на тебя…

— Заявляй. Пошли вместе в полицию, прямо сейчас.

Яшке покачал головой.

— Мы же с тобой ладили прежде, Вальтер. Не будем грызться из-за бабы. Скажи, зачем тебе моя варежка?

Он держался теперь вполне нормально, даже стул мне пододвинул.

— Вчера вечером ты разбойничал в доме Мадера, — сказал я.

— Ты что, спятил?!

Он шагнул ко мне, но я отскочил в сторону и поднял кулаки. Яшке остановился, выжидая. По его глазам я увидел, что не ошибся в своем подозрении.

— Чего я потерял у Мадеров? Может, думаешь, что Ула моя любовница? Да свою бабу я ни на кого не променяю, ха-ха-ха! — Он громко расхохотался.

Его болтовня не сбила меня с толку.

— Возможно, ты хотел стащить какую-то вещь, которая доказывает…

— …что доказывает? Что?!

— Что ты убил Фридриха Мадера.

В глазах Яшке мелькнул ужас. Стиснув ладонями голову, он забормотал что-то невнятное…

— Ты не сумел удержать Соню, и Мадер взял ее. Вот ты и спятил от ревности.

Попал. В точку! Яшке, изменившись в лице, покачнулся. Передо мной был убийца. От облегчения я глубоко вздохнул, даже на секунду закрыл глаза.