Просто совершенство - Мэри Бэлоу

– Завтра я возвращаюсь в Бат, – сообщила Клодия. – Завтра стану прежней, попаду в привычный мир. Завтра я снова начну жить как раньше, до того, как однажды утром тысячу лет назад села в карету маркиза Аттингсборо. Но сегодня, Элинор… как мне выжить сегодня?

И она грустно рассмеялась.

Путь до дверей она проделала быстро и решительно, с горечью думая, что ей недостает только щита в одной руке, меча – в другой и рогатого шлема на голове.

Балу предшествовал ужин в торжественной обстановке – радостное, праздничное событие для родственников и знакомых. Произносились речи, поднимались тосты. Граф и графиня Редфорд счастливо улыбались.

После ужина Джозеф предложил сразу проводить Порцию в бальный зал, где собралось большинство гостей, остановившихся в поместье. Уже начинали съезжаться соседи и прочие приглашенные. Но Порции понадобилось вернуться к себе в комнату, поправить прическу и взять веер, и Джозеф появился на пороге бального зала в гордом одиночестве.

Он сразу очутился в кругу гостей. Общительность и приветливость давались ему легко, как дыхание, он умел правдоподобно делать вид, будто наслаждается светскими развлечениями.

Ко всеобщему удовольствию, граф и графиня Редфилд открыли бал старомодной кадрилью, медленной и величавой.

Порция наказывает его, задерживаясь и вынуждая мяться у стены, думал Джозеф. Разумеется, первые танцы он обещал ей. От нечего делать он поболтал с матерью, тетушкой Кларой и двумя тетками Кита, которых даже сумел рассмешить.

Клодия тоже не танцевала. С того момента, как она прибыла из Линдси-Холла, Джозеф старался не приближаться к ней. Но не думать о чей было невозможно. А теперь, пока он беседовал и слушал, он не мог отвести глаз от Клодии.

Она выглядела строго, почти сурово, и это выражение лица ничуть не портило ее. Самое прелестное из всех ее вечерних платьев подчеркивало фигуру. Стоя в одиночестве, она наблюдала за танцующими. Джозеф в который раз изумился: почему во время первой встречи в Бате ему показалось, что она носит маску? Ее прямое и стройное тело он помнил теплым, живым, полным страсти, а лицо с правильными строгими чертами и умными серыми глазами – красивым. Да, она прекрасна.

Еще вчера вечером, примерно в это же время…

Опомнившись, он встал спиной к ней и посмотрел на двери бального зала. Порция до сих пор не спустилась.

На следующий танец он пригласил Гвен, которая любила танцевать, несмотря на хромоту, и с удовольствием отметил, что Клодия кружится в паре с Росторном. Когда танец кончился, Джозеф подвел Гвен к компании, в которую входили Лорен и Уитлифы, высоко оценил праздничное убранство бального зала, похвалил Лорен и предрек вечеру огромный успех. Может быть, отправить горничную за Порцией, попросить узнать, не сгрызла ли ее совесть, не произошел ли несчастный случай? Странно, что ее все еще нет – бал начался час назад.

Но, не успев принять решение, Джозеф ощутил легкое прикосновение к плечу, обернулся и увидел перед собой кланяющегося лакея, который протягивал ему свернутый лист бумаги.

– Мне было приказано отдать это вам, милорд, когда начнется второе отделение бала.

– Спасибо. – Джозеф взял письмо.

Что это? Ответ от Клодии?

Извинившись перед собеседниками, он отошел в сторону, взломал печать и развернул единственный лист бумаги. Письмо было от Порции – первым делом он взглянул на подпись. Только бы она не заболела! Но если понадобится, он немедленно привезет врача – не поднимая лишнего шума и не прерывая бал.

«Лорд Аттингсборо, – писала Порция, – с сожалением извещаю Вас: после длительных размышлений я решила, что не могу и не стану терпеть немыслимое оскорбление – попытку моего будущего мужа поставить меня ниже своей внебрачной дочери. У меня нет ни малейшего желания и впредь оставаться в доме, в котором только герцог Энбери, а также лорд и леди Саттон шокированы Вашей вульгарностью, как предписано правилами приличия, и готовы призвать Вас к ответу. Поэтому я покидаю поместье, не дождавшись, когда начнется бал. Я уезжаю с герцогом Маклитом, который оказал мне честь, предложив увезти в Шотландию и жениться на мне. Не стану льстить Вашему самолюбию, называя себя Вашей покорной слугой…» И подпись.

Он свернул письмо.

И заметил, как вдалеке Клодия тоже складывает листок бумаги.

– Что-нибудь случилось, Джозеф? – спросила Лорен, касаясь его руки.

– Нет, ничего. – Он обернулся с улыбкой. – Порция уехала, вот и все. Сбежала с Маклитом.

Произнося эти слова, он спохватился: ответ на вопрос Лорен прозвучал более чем странно. Но у него путались мысли.

– Прошу прощения, – добавил он, увидев, как одновременно округлились и глаза, и рот его собеседницы.

Широкими шагами выйдя из зала, он взлетел на второй этаж, прыгая через две ступеньки, постучал в комнату Порции, не дождался ответа и осторожно приотворил дверь. В комнате было темно, но даже при тусклом свете луны, заглядывающей в окно, он увидел, что Порция и вправду сбежала. Ее веши исчезли и с туалетного столика, и с тумбочки у постели. Шкаф с распахнутыми дверцами был пуст.

Глупая, мелькнуло в голове Джозефа, какая же она глупая! Этим побегом она навредила только самой себе. Теперь общество сочтет, что это она разорвала помолвку, чтобы сбежать с другим в Шотландию. Она превратится в парию, будет подвергнута остракизму. Подумать только, вход в общество закроется не для кого-нибудь, а для Порции – ревнительницы правил приличия, воплощенной благовоспитанности!

С Маклитом!

Может быть, еще не поздно броситься в погоню? Но они опережают его самое меньшее на час. И даже если он их настигнет, что дальше? Оба беглеца – взрослые люди. А если с Маклитом Порция будет по-своему счастлива? В конце концов, она выйдет за герцога сразу, ей не придется ждать, когда ему достанется титул. И вероятно, супруги поселятся в Шотландии, где на побеги и заключенные после них браки принято смотреть сквозь пальцы.

Но как же глупо поступила Порция, думал Джозеф, застывая у окна и глядя на темную лужайку. Она же могла просто расторгнуть помолвку, вернуться к родителям, а затем объявить о предстоящем замужестве с Маклитом. Джозеф и не подозревал, что она способна принимать опрометчивые и поспешные решения.

Значит, и ее есть за что любить.

Очевидно, письмо Клодии отправил Маклит. Впервые после вчерашнего возвращения в Элвесли Джозеф дал себе волю, позволил подумать о Клодии.

В свою свободу он еще не верил. Как знать, вдруг, спустившись в бальный зал, он застанет там Порцию, которая образумилась и вернулась в Элвесли, к нему?

Есть только один способ проверить это, заключил он.