Белый Орден, или Новые приключения Ариэля. Том II - Сергей Юрьевич Катканов

И вдруг в безоблачном ясном небе они увидели свою смерть. Хуже, чем смерть – поражение – полное, тотальное, неизбежное. К ним летели по небу три крылатых дракона. Сначала едва различимые, по мере приближения драконы всё более отчётливо прорисовывались. Это были представители серой драконьей расы, как выяснилось, не все они превратились в людей. Теперь уже всё войско видело драконов. Люди оставались в ожидании неминуемой смерти. Защищаться от драконьего огня они не могли, бежать было бесполезно, вскоре всем им предстояло обратиться к пепел.

Кто бы мог подумать, что наш поход так нелепо закончится, – почти жизнерадостно усмехнулся Стратоник. – Столько побед, и всё – под хвост дракону.

Ну почему же нелепо, – спокойно парировал Марк. – Погибнуть от причин, которые носят непреодолимый характер – вовсе не позор для воина. Мы славно дрались, не запятнав своих белых плащей. Долг исполнен до конца, а это, можно считать, победа.

Много болтаете, господа, – тихо прошептал император. – Молитесь о спасении своих душ.

Императору никто не ответил, видимо, просто выполняя его последний приказ. Воины молча стояли, как вкопанные. Никто не запаниковал, не побежал, не закричал. Люди хладнокровно готовились к смерти. «Какой славный Орден мы успели выковать, – подумал Ариэль. – Такие массовое самообладание – большая редкость. Презрение к смерти – удел единиц, а тут весь Орден встал, как на параде, и ни одного панического жеста. Да, мы умрём без позора».

Драконы между тем приближались, их отделяло от войска лишь метров двести, сейчас должны были ударить первые струи огня. И тут произошло нечто неожиданное, они услышали с неба удивительную песню без слов, или она звучала на неизвестном людям языке. Песня была очень мелодичная и вместе с тем суровая. Нежная и воинственная. Прекрасная и страшная. Вряд ли кто-нибудь из людей когда-либо слышал нечто подобное. Все невольно посмотрели туда, откуда слышалась эта необычная песня.

По небу выше серых драконов, нагоняя их, летел ещё один дракон. Он совершенно не был похож на тех, каких они видели раньше. Крупнее серых раза в полтора, этот дракон был покрыт серебристой чешуёй, казалось, он весь облит серебром. И его песня, и его мощные, изящные движения, чем-то неуловимо отличавшие его от других драконов, почему-то не позволяли верить, что это бес во плоти. От него веяло древней гармонией, которая дарила душе мир и покой.

Серые драконы, услышав песню, как-то сразу затрепетали, прервали свой полёт, зависнув, словно стрекозы, на месте. Во взмахах их крыльев чувствовалась беспомощность, даже обречённость. Наконец они повернулись к серебристому дракону, и один за другим ударили в него струями огня. От огня серых драконов серебристая чешуя немного покраснела, словно раскаленный металл, но тут же вновь приобрела свой обычный оттенок. Эта тройная атака, по видимому, не причинила серебристому дракону никакого ущерба, как будто лишь пощекотав его. И тут он сам ударил в серых драконов пламенем. Даже с земли было видно, что его пламя другое – сильнее, горячее, смертоноснее, и полыхало оно с одного выдоха гораздо дольше, чем у его серых собратьев, казавшихся по сравнению с серебристым красавцем полными ничтожествами.

Пламя серебристого дракона горело несколько бесконечных минут подряд, серые полностью в нём скрылись. Потом пламя исчезло, и одновременно с этим серые начали падать на землю. Не трудно было догадаться, что они уже мертвы, на месте их крыльев торчали обугленные кости. Горелые туши драконов шмякнулись на землю, лёгкий ветерок принёс в сторону людей отвратительный смрад. А серебристый дракон взмыл в небеса, расправив свои огромные крылья. Вновь послышалась его песня, прерванная на время скоротечного боя. Эта песня была всё такой же нежной и мелодичной, но теперь в ней уже не слышалось воинственной суровости, однако, появились нотки печали и скорби, словно от давно прошедшей боли, которая уже не разрывает сердце, но полностью не пройдёт никогда. Дракон исполнил в воздухе несколько очень красивых фигур, и Ариэль заметил, что драконы, танец которых он когда-то видел, двигались по-другому. Тот танец был хоть и красивым, но механическим, нетворческим, в нём чувствовалось что-то отталкивающее, нечеловеческое. А серебристый дракон сейчас, похоже, и не думал демонстрировать своё искусство, он лишь завершил свой полёт несколькими красивыми фигурами, может быть, он и всегда так делал, независимо от присутствия публики, но эти несколько движений, словно слились в прекрасное изысканное стихотворение, которое завораживало своей неотмирной гармонией, как музыка небесных сфер. По одному только этому фрагменту танца Ариэль сразу понял, что серебристый дракон – друг Божий.

Дракон между тем приземлился метрах в трёхстах от войска, при этом на людей он не смотрел, глядя куда-то в сторону Бибрика.

Я пойду к нему, – задумчиво сказал император.

Ваше величество, это очень опасно, – выпалил Стратоник. – Мы ничего не знаем об этом драконе, он может испепелить вас так же, как и своих собратьев. Вдруг он просто сумасшедший, который жгёт всех подряд, не разбирая ни своих, ни чужих?

Не беспокойся, мой друг, – улыбнулся император. – Я тоже ничего не знаю об этом драконе, однако не сомневаюсь: он такой же слуга Божий, как и мы. Он ждёт меня. Иначе уже улетел бы.

Глава XXII, в которой Ариэль разговаривает с Драконом

Ариэль подошёл к Дракону метров на пять. Тот глянул на императора – спокойно, вдумчиво, без обычной драконьей иронии и насмешки. В его взгляде чувствовалась невероятная глубина и неотмирная мудрость, но не было и тени высокомерия, составлявшего суть тех драконов, с которыми Ариэлю некогда довелось обменяться взглядами. Лишь усталость и скорбь, как от бесконечно долгой жизни и бесчисленных потерь, сквозили в мудром драконьем взгляде. Ариэль вспомнил о том, как некогда один дракон смотрел на него очень похоже, но тот словно пытался подражать взгляду серебристого дракона, причём не очень успешно, во всяком случае неискушённый юный рыцарь смог распознать в этом взгляде тонкую игру, готовившую ему ловушку. Серебристый дракон смотрел естественно и просто, ничего из себя не изображая, и Ариэль понял, что при такой глубине сознания разумное существо уже не может иметь склонности изображать из себя то, чем не является. Кроме того, Ариэль почувствовал в драконьих глазах мир и покой. Это был Божий мир. Дракону, казалось, просто нравилось смотреть в глубину души христианского императора. Ариэль тоже был счастлив прикоснуться к Божьей древности. Он чувствовал себя, словно Адам в раю, на первозданной земле, где всякое дыхание славило Господа, и где все Божьи твари прекрасно понимали друг друга без слов. Вот и они сейчас прекрасно поняли друг