Храмы Невского проспекта. Из истории инославных и православной общин Петербурга - Архимандрит Августин (Никитин)

К 1710 г. в Северной столице сформировалась армянская община численностью 40–50 человек, преимущественно из купцов и ремесленников-мануфактуристов. (На эту дату указывает документ, относящийся к 1780-м гг. и находившийся в архиве армянской петербургской семьи князей Абамелек-Лазаревых[968]). В городе открылись первые армянские торговые конторы. В 1710 г. в Посольском приказе в качестве переводчика служил армянин Афанасий Панкратов. Петр I оказался чрезвычайно заинтересован в «размножении армянам коммерции»[969].

2 марта 1711 г. в С.-Петербурге дан указ Сенату, в котором предписывалось: «Персидский торг умножить и армян как возможно приласкать и облегчить, в чем пристойно, дабы тем подать охоту для большего их приезда»[970]. Другим указом армянским купцам разрешалось «в нашей резиденции в Санкт-Петербурге и в прочих городах свободное пребывание иметь»[971]. «Армяне, – пишет русский историк Сергей Глинка, – на призывный голос Петра, сливавшийся с голосами их сердец, спешили целыми семействами переселяться и водворяться в пределах России»[972].

Переселившись в Россию, армяне заселяли в Москве и по берегам Невы земельные участки, которыми было положено начало армянской общине. Получив возможность жить в условиях добрососедства, армяне способствовали процветанию и укреплению страны. За преданность им, как верным гражданам, со временем было дано право строить церкви, открывать школы, иметь типографии, словом, жить полноценной, полнокровной национальной жизнью.

В те годы одним из активных деятелей в борьбе за освобождение армянского народа от персидского ига стал вардапет (архимандрит) Минас Тигранян из арцахского (карабахского) монастыря св. Иакова. Впервые он прибыл в Россию в 1701 г.[973] и в дальнейшем осуществлял периодические связи России с Эчмиадзином, Персией, Западной Европой и с папой римским. Он обращал внимание Петра I на необходимость возвести на берегу Каспийского моря большой монастырь, который мог бы также служить и крепостью. Одновременно он просил разрешения соорудить армянскую церковь в С.-Петербурге[974]. В обращении к подканцлеру барону Шафирову от 20 ноября 1714 г. вардапет Минас писал: «Всепокорно прошу, чтобы позволено было построить церковь армянскую в Петербурге, которая, по милостивому Его величества соизволению, уже было и позволена была строить, ибо из того будет всем вид, что мое старание не о иных делах (политических. – а. А.), но только о строении церквей, чем могу и армянский народ к себе в приязнь усерднее превращать (расположить. – а. А.)»[975].

Архимандрит Минас, как видно из текста, упоминает о каком-то уже ранее полученном разрешении, о котором на сегодня ничего не известно. Хотя просьба архимандрита (вардапета) Минаса не была удовлетворена, сам факт ее свидетельствует о том, что к тому времени в городе было, вероятно, немало армян.

Еще один исторический документ свидетельствует о стремлении Петра I привлечь армян к приезду в С.-Петербург. В 1715 г. в Персию с дипломатической миссией отправлен сподвижник царя Артемий Петрович Волынский. Послу Волынскому предписывалось, в частности, «склонять шаха, чтобы повелено было армянам весь свой торг шелком сырцом обратить проездом в Российское государство более удобным водным путем до самого Петербурга, вместо того чтобы возить в турецкие земли на верблюдах. Разведывать об армянском народе, много ли его и в которых местах живет, и есть ли из них какие знатные люди из шляхетства или из купцов и каковы они к стороне царского величества; обходиться с ними ласково и склонять к приязни»[976].

Армянская община в С.-Петербурге стала постепенно увеличиваться; Петр I по-прежнему призывал армян в Россию для расширения в стране торгового и промышленного дела, обещая «честный армянский народ ради христианства содержать в особливой милости»[977]. Но, несмотря на такое благорасположение Петра I, армянские общины в Петербурге и Москве по-прежнему не имели возможности строительства каменных храмов. Это видно из письма вардапета Минаса от 8 марта 1722 г. в Государственную Коллегию иностранных дел, где он, в частности, сообщал: «И тому де лет с десять (в 1714 г. – а. А.) по его прошению, его императорское величество изволил было повелеть в С.-Петербурге дать место под церковь их армянскую и на слободу, однако же того по се время не учинено, и он, Минас вардапет, сим просит о том же и дабы ныне вскоре повелено ему было отвести здесь в Москве места на сто дворов, а в Санкт-Петербурге на 50 дворов и под церкви, и под кладбища к таким слободам пристойные места»[978].

Стремясь к расширению экономических связей с европейским Западом, Петр был заинтересован в участии армян как талантливых предпринимателей и незаменимых помощников в деле организации устойчивой системы торговли. Преследуя аналогичные цели в Персии и Турции, где армяне занимали ключевые позиции в экономике, торговле и других сферах, Петр не просто создавал благоприятные условия для их деятельности в своем государстве, но и энергично способствовал их переезду на русский Север. Подтверждая заинтересованность в росте числа армянских коммерсантов и промышленников, Петр через Коммерц-Коллегию опубликовал указ о торговле персидскими товарами через Армянскую компанию. Об оценке Петром достоинств армянского купечества наглядно свидетельствует его повеление от 14 мая 1723 г., которым государь требовал: «Призвать в Сенат из Армянской компании лучших двух или трех человек и объявить им, чтобы они к размножению коммерции с российскими купцами имели старание»[979].

Но при Петре I армяне, жившие в Москве и в С.-Петербурге, так и не смогли получить разрешения на постройку храмов, так как Св. Синод Русской Православной Церкви в те годы препятствовал возведению армянских церквей в этих главных городах России. И, несмотря на обещание Петра I принять «оный армянский народ, ради христианства, в особливую милость и протекцию»[980], их просьбу не удовлетворили.

Послепетровская эпоха (1725–1740 гг.)

Ситуация несколько улучшилась во время краткого царствования преемницы Петра I Екатерины I (1725–1727 гг.). В декабре 1724 г. вардапет Минас в очередной раз прибыл в С.-Петербург, где он вел переговоры о приведении армянского народа под защиту и покровительство России. Об этом упоминал, в частности, французский посланник в Петербурге де-Камерон в своем донесении в Париж от 16 декабря 1724 г.: «В одном из предыдущих писем я сообщал, что один киргиз-кайсацкий князь, вступивший под покровительство царя, крестился недавно в православную веру. После того сюда приехал депутат от армянского князя с изъявлением готовности именитейших людей его нации и всего народа принять подданство царя»[981].

15 сентября 1725 г. вардапет Минас вместе с местными армянами обратился в Св. Синод с ходатайством о том, чтобы выстроить в С.-Петербурге молитвенный дом. Рассмотрев эту просьбу, Синод указом от 29 сентября определил: «…дом молитвенный иметь в Петербурге армянам дозволить и в службе их по своему закону запрещения не чинить (не делать. – а. А.), только вновь костела (церкви) с отменой от домового строения им не чинить, и из благочестивых российского народа христиан по оному своея веры мудрованию не превращать и никакого соблазна и церкви Божией уничижения не творить под великим штрафом и жестоким наказанием»[982].

Таким образом, вероисповедное положение петербургских армян улучшилось. Теперь им разрешалось иметь молитвенный дом для совершения богослужения, но разрешалось это, правда, со значительными ограничениями.

В 1720-е гг. Петербург стал крупнейшим центром транзитной торговли между Западом и Востоком, ключевую роль в которой играли местные армянские купцы. Так, в 1726 г. 90 % русско-европейской торговли приходилось на Санкт-Петербург, и 80 % этой торговли вели армянские купцы. Это обстоятельство даже вызвало озабоченность британских деловых кругов, которые видели в армянских предпринимателях сильных конкурентов. Так, в 1733 г. лорд Вильям Гаррингтон, статс-секретарь короля Георга II, направил в адрес монарха записку «об условиях русской торговли». «В 1724 году приблизительно, армянские купцы, проживающие в России, получили привилегию на транзит своего товара в Персию через Россию с оплатой его транзитной пошлиной в три процента, – сообщал лорд Гаррингтон, – а англичане вынуждены платить от 25 до 75 процентов»[983].

А в Петербург ушла «шифровка» на имя лорда Георга Форбеса, английского чрезвычайного посланника и полномочного министра при Русском Дворе (с 1733 г.). «Привилегии и преимущества, захваченные в России армянами, в высшей степени противоречат обычным условиям справедливости, принятым в других странах, – сетовал лорд Гаррингтон. – Потому мы льстим себя надеждой, что Ваше Превосходительство найдете средство поставить подданных Его Величества (английских купцов. – а. А.) по крайней мере в те же условия, которыми в пределах России пользуются армяне и другие наиболее благоприятствуемые нации»[984].