Дети Ночи - Дэн Симмонс

Он кивнул, охранники подтолкнули Кейт вперед, к темному проему. Руки у нее так и остались связанными и страшно болели.

Здесь была почти вертикальная деревянная лестница, но Кейт оступилась и упала на каменный пол с высоты трех, а то и четырех футов. От удара у нее перехватило дыхание, но ей не оставалось ничего другого, как откатиться в сторону, когда вслед за ней швырнули О'Рурка.

Раду Фортуна подошел к краю люка. Его голова и плечи вырисовывались темным силуэтом на фоне квадратного отверстия.

– Из башни открывается чудесный вид, а в нашем скромном музее собрана восхитительная коллекция. Но у вас, пожалуй, маловато времени, чтобы всем этим полюбоваться, да? Но зато постарайтесь максимально использовать последние мгновения, проведенные вместе.

Он отступил, и крышка люка захлопнулась с оглушающим грохотом. Затем послышался звук задвигаемого засова.

Темнота была неполной: через край люка пробивался очень слабый, почти незаметный свет. Кейт с трудом села и подняла лицо к этому намеку на освещение.

Сверху донеслись голоса и смех. По крышке люка загрохотали тяжелые башмаки, а потом послышалось шарканье ног по каменному полу. Несколько минут не раздавалось ни звука, хотя Кейт чувствовала чье-то внимательное, настороженное присутствие. Она повернулась в направлении слабого шороха где-то рядом с ней.

– Майк?

– Да. – В его голосе звучала боль. Он ушибся сильнее, чем она. Кейт подумала, не поврежден ли у него протез.

– Ты в порядке?

– Да. – В темноте было слышно его тяжелое дыхание. – А ты?

Она кивнула, сообразила, что ее не видно, и сказала:

– Да.

У нее потекло из носа, и она изогнулась, чтобы вытереться о плечо. Она почти не чувствовала крепко стянутых за спиной рук.

– Мы в заднице, – прошептал священник. Кейт ничего не ответила и начала двигаться в его сторону, пока не наткнулась на правую руку О'Рурка, заломленную назад. Совершая немыслимые телодвижения, они оказались спиной к спине и попытались развязать друг другу руки, но обнаружили, что они связаны какой-то пластиковой лентой, стянутой зажимом, напоминающим больничные браслеты.

– Бесполезно, – прошептал О'Рурк. – Такими штуками пользуются полицейские в Штатах. Их даже ножницами не разрезать. Чтобы снять это, нужны специальные кусачки.

Кейт сжала кулаки.

– Что они собираются с нами делать? – Нелепость вопроса дошла до нее прежде, чем она договорила.

В яме было холодно и сыро. О'Рурк придвинулся к ней плотнее, согревая ее теплом своего тела.

– А разве Лучан не говорил, что стригои не пьют человеческой крови до последней ночи Церемонии?

– Нет, – прошептала Кейт. – Он рассказывал, что, по преданиям, посвящаемый молодой Князь не пьет крови до четвертой ночи…, до последней ночи. – Она громко расхохоталась, и смех прозвучал во мраке странно и как-то пугающе. – Впрочем, все, о чем говорил Лучан, теперь выглядит несколько сомнительно. О Господи…

– С другой стороны, – продолжал О'Рурк ровным голосом, будто успокаивая ее, – он, кажется, знает немного больше о стригоях, чем рассказывал. Возможно, его сведения и точны.

Кейт снова попыталась рассмеяться, но во рту у нее вдруг пересохло. Она облизнула губы.

– Я сожалею, что втянула тебя в это дело.

– Кейт, не стоит…

– Нет, послушай. Прости, ради Бога, что я это сделала, но, клянусь, я найду способ вытащить тебя отсюда. И Джошуа тоже.

О'Рурк промолчал. Вдруг одновременно с разных сторон послышалось шуршание и царапанье.

– А, черт, – выдохнула Кейт. По коже у нее пошли мурашки. – Крысы.

Они с О'Рурком прижались еще теснее друг к Другу, поджав колени. Неловко, почти не чувствуя пальцев, в которые практически не поступала кровь, они потянулись и взялись за руки.

Кейт потеряла счет времени. Единственным признаком его движения было растущее давление в ее мочевом пузыре. Она впала в полудрему, почувствовав, как к ней привалился О'Рурк, находящийся в полуобморочном состоянии. Проснулась она лишь тогда, когда терпеть было уже невмочь. Закрыв глаза, Кейт мысленно воззвала неизвестно к кому, кто бы пришел и вытащил их отсюда до того, как она замочит юбку и белье.

Было слишком темно, чтобы хоть что-нибудь увидеть, но на ощупь они сумели определить, что находятся в яме размером примерно десять на десять футов. Судя по всему, здесь не было ни соломы, ни цепей, ни железных браслетов на стенах со свисающими скелетами. Прощупав ногами пол, они поняли, что их окружают лишь холодный отсыревший камень да крысы, время от времени шуршащие по углам.

В конце концов Кейт не выдержала и, прошептав О'Рурку: «извини», поковыляла в угол, из которого, казалось, меньше всего было слышно царапанье грызунов по камню, присела на корточки, умудрившись задрать юбку и спустить трусики, и помочилась. Журчание показалось ей невыносимо громким.

– Туалетной бумаги здесь, скорее всего, нет, – произнесла она вслух.

Из темноты донесся смешок О'Рурка.

– Я уволю домоправительницу.

Кейт, как могла, привела себя в порядок, и на коленях поползла обратно в середину ямы, чувствуя сырость, неудобство, некоторое смущение, но бесконечное облегчение.

Придвинувшись к О'Рурку, она положила голову ему на плечо.

– Что-нибудь случится, – прошептала она.

– Да. – Он поцеловал ее в щеку, щекоча бородой, и она затихла, прислушиваясь к ударам его сердца.

Крышка люка откинулась с леденящим душу звуком, грубо вырвавшим ее из сна.

«О Господи, все это происходит на самом деле». Свет тусклой 20-ваттной лампочки показался ярче солнца для привыкших к темноте глаз. Кейт прищурилась и сквозь подступившие слезы разглядела силуэт человека по имени Ион.

– Ты говоришь «до свидания» другому, – сказал Ион по-английски с сильным акцентом. – Вы не увидеть один другого больше.

Двое охранников спустились вниз и вытолкали О'Рурка наружу. Кейт закричала и поднялась на ноги. Она вопила, ругала их последними словами, стараясь не плакать, но тем не менее не удержалась от слез. В отчаянии она попыталась ударить одного из охранников ногой, но тот пнул ее в ответ тяжелым ботинком так что по телу у нее прокатилась волна боли.

Они грубо приподняли ее за руки. Боль стала уже не покалывающей, а просто кинжальной. Кейт чуть не потеряла сознание, когда ее выволакивали из ямы. Ее тошнило, и она не понимала, отчего: от боли, страха, гнева или просто от облегчения, что она наконец покидает эту дыру.

Наверху стоял Раду Фортуна. Его темные глаза сверкали.

– Он хочет увидеть сначала тебя, женщина. – Фортуна поднял волосатую руку и поднес к ее лицу тыльной стороной. – Нет, разговаривать не надо. Если ты скажешь что-нибудь, что рассердит меня, я возьму иголку и толстую леску и зашью тебе рот. Говорить можешь лишь в том случае, если он тебя спросит. Понятно?

Он опустил руку, и Кейт кивнула.

– Хорошо, – сказал Раду Фортуна и щелкнул пальцами. – Ион, отведи ее в дом. Отец хочет увидеть эту женщину.

Глава 34

На ночных улицах не было ни души. Кейт привели в высокий старинный угловой дом неподалеку от башни с часами. Над единственной дверью на фасаде висел причудливый знак. Кейт подняла голову и увидела золотого дракона, свернувшегося в кольцо, с выпущенными когтями и разинутой пастью. Внутри дом напоминал заброшенный ресторан или винный подвальчик. От темной стойки до невысоких балок тянулась паутина.

Человек по имени Ион поднимался по лестнице первым, за ним шла Кейт, а безымянный стригой в черном время от времени подталкивал ее в спину, если она спотыкалась на крутых ступеньках. Деревянная лестница от древности сильно поистерлась посредине. Ковер на площадке третьего этажа был настолько изношен, что его цвет и узор стали неразличимы.

Ион достал из кармана ножницы и перерезал пластиковый шнур на запястьях Кейт. Подняв руки, она стала разминать пальцы, стараясь скрыть свои страдания от конвоиров.

– Ты молчать, пока Отец не спросить, – повторил Ион предостережение Раду Фортуны. Глаза налетчика казались совершенно черными. – Ты понимать, да?

Кейт кивнула. Несмотря на все усилия, ее глаза непроизвольно наполнились слезами от боли в руках.

Ион улыбнулся и открыл дверь.

Небольшую комнату освещали лишь две свечи. Напротив восточной стены возле небольших окон стояла кровать, на которой Кейт различила бесформенный силуэт.

Одна из занавесок шевельнулась, и Кейт подскочила, увидев двух огромных мужчин в противоположных углах комнаты. Они были просто великанами – не меньше двухметрового роста, и их бритые головы отсвечивали в неярком свете. Оба были одеты в черное, у обоих были длинные усы. Тот, что поближе, жестом показал, чтобы она подошла к кровати, рядом с которой стоял единственный стул.