Проза о стихах - Е Эткинд

Мне страшен был великий переход

От дерзких дум до света провиденья;

Я избегал невинного творенья,

Которое б могло, из сожаленья,

Моей душе дать выспренный полет.

И вдруг оно, как ангел благодатный...

О нет! Как дух, карающий и злой,

Светлее дня, явилось предо мной

С улыбкой роз, пылающих весной

На мураве долины ароматной.

Явилось... Всё исчезло для меня...

Единственную дочь выдать за солдата? Пусть он поэт и герой, но ведь солдат... К тому же, по слухам, страдает запоями. Положим, она исцелит его все искажения, все уродства в нем от одиночества: подле него никогда не было женщины; ведь и мать он пяти лет потерял... Но для нее, возможно ли для нее счастье с человеком тяжелым и угрюмым, который придавлен многолетним рабством? Она девочка, он же, несмотря на свои тридцать лет,- старик. А случись, что он узнает...

Мария Михайловна от ужаса выпрямилась в постели, потом наскоро оделась и выбежала в сад. Если узнает он?.. Если узнают Катенька, Саша? С детства ей запомнились слова, которые однажды произнес дед: "Убийцу всегда тянет к месту преступления". Зачем Бибиков отыскал Полежаева среди солдат Тарутинского полка, зачем привез его? Заговаривать с мужем об этом она боялась, за две недели ни о чем и не спросила. Имя "Александр Полежаев" ей было знакомо с давних пор - об этом студенте и поэте она слышала от Ивана Петровича еще лет восемь назад, позднее муж любил декламировать его стихи и гордился им, как сыном.

В кабинете Бибикова горел свет. Неужели и он не спит? Мария Михайловна заглянула в окно: Бибиков писал за конторкой. Она вернулась в дом и прошла к нему. "Что нам делать?" - спросила она задыхающимся шепотом. Бибиков поднялся:

- Она его любит, Маруся, и против судьбы не пойдешь. Кто виноват в этой беде, спорить не будем... Может быть, и я: что ж, привез Полежаева в Ильинское. Но, может быть, беда не так велика? Ты ведь тоже его полюбила. Он умен, горяч, храбр, одарен свыше, ласков.

- Ты сам говорил о запоях...

- Он так смотрит на нее! До вина ли ему теперь? Он пил с горя, от одиночества, от унижений. Пить он больше не будет.

- А если... если узнает?..

Бибиков отвернулся и долго смотрел в окно. Потом сказал:

- Перед ним я не виноват. Благодаря мне, Маруся, он теперь человек. Кем бы он был? Смутьяном и распутником. А сколько вреда нанес бы отечеству?

Мария Михайловна не возражала мужу. Перед ее глазами было лицо измученного рабством и униженностью молодого человека, до срока ставшего стариком. Иван Петрович Бибиков спас его? От чего спас - от молодости, от свободы, от здоровья, от друзей? Всякий раз, когда ей приходила мысль: "А вдруг он узнает?" - она цепенела, каменела, умирала от ужаса. В этот грозный миг она потеряет и мужа, и дочь, и сына. Жизнь кончится. То письмо она помнила. Почему тогда она не вырвала его из рук Бибикова, не сожгла, не истребила его?

Донос Ивана Петровича Бибикова:

В Третье отделение Собственной

Его Императорского Величества канцелярии.

О Московском университете

Просвещение в науках тогда только полезно государству, когда

ум и сердца юношей озаряются вместе с оными светом божественного

учения и строгой нравственности. Но в Московском университете не

токмо не обращается внимания на их душевные свойства, но даже не

имеют ни малейшего надзора за их поведением. Профессоры знакомят

юношей с пагубной философией нынешнего века, дают полную свободу

их пылким страстям и способ заражать умы младших сотоварищей.

Вследствие такой необузданности, к несчастию общему, видим

мы, что сии воспитанники не уважают закона, не почитают своих

родителей и не признают над собой никакой власти. Я привожу здесь

к примеру университетского воспитания отрывки из поэмы

московского студента Александра Полежаева под заглавием "Сашка",

наполненной развратными картинами и самыми пагубными для

юношества мыслями.

Рисуя картину России, он говорит:

А ты, козлиными брадами

Лишь пресловутая земля,

Умы гнетущая цепями,

Отчизна глупая моя!

Когда тебе настанет время

Очнуться в дикости своей?

Когда ты свергнешь с себя бремя

Своих презренных палачей?.. и т.д.

После этого доноса автор его, Иван Петрович Бибиков, был повышен в чине и назначен полковником в жандармский полк, он стал эмиссаром при шефе жандармов генерал-адъютанте Бенкендорфе. После этого доноса Александр Полежаев, автор "Сашки", был обречен на казарменную жизнь, на унижения и горечь многолетней солдатчины. Мария Михайловна не зря умирала от ужаса при мысли: "А вдруг он узнает?"

Можно ли, после всего этого, чтобы Бибиков стал тестем Полежаева? Чтобы жертва породнилась с палачом, полагая его благодетелем?

Бибиков повернулся от окна к жене и, показав на конторку, сказал:

- Вот я и делаю единственно возможное - пишу Бенкендорфу. Опять пишу. Может быть, граф нам поможет. Напиши и ты ему записку, напомни о родстве с ним, попроси. И я буду униженно просить. Если Полежаеву дадут офицерское звание, мы спасены. Тогда и брак возможен, и даже...

- Что "даже", Иван?

- Даже если он узнает о том, первом, письме, будет не так страшно.

6

Его Превосходительству, графу

Александру Христофоровичу Бенкендорфу.

Многоуважаемый граф!

В 1826 году я первый обратил Ваше внимание на воспитанника

Московского университета Полежаева. Я осмелюсь напомнить Вам

текст обращения, автором коего, как известно, был я: "Просвещение

в науках тогда только полезно государству, когда ум и сердца

юношей озаряются вместе с оными светом божественного учения и

строгой нравственности. Я привожу вам пример университетского

воспитания, отрывки из поэмы московского студента Александра

Полежаева под заглавием "Сашка", наполненной развратными

картинами и самыми пагубными для юношества мыслями", и т.д., и

т.д.

Сейчас он во всех отношениях заслуживает Вашего

покровительства. В течение восьми лет, удаленный в армию, он

проделал все кавказские походы и два раза был представлен к

офицерскому званию. Он отказался от заблуждений юности и всецело

изменил свое поведение. Я сблизился с молодым человеком как для

того, чтобы получить удовольствие от его литературных дарований,

так и для того, чтобы ознакомиться с его взглядами, и я нашел

его, так сказать, переродившимся. Это правда, правда, которую Вам

могут засвидетельствовать его начальники. Я льщу себя надеждой,

что Ваше Сиятельство знаете мою суровость в этой части, и уверен,

что во мне Вы всегда имеете верного стража, чуткого интересам

Вашим. Я возьму на себя смелость напомнить Вам, что только

восемнадцать лет было Полежаеву, когда он написал дерзкие стихи,

и что, несмотря на неопытность и горячность, он остался

неколебимо чужд всем либеральным кружкам, а голос его никогда не

звучал против правительства. Я разыскал Вам его произведения,

которых было несколько изданий, и его последнее стихотворение,

которое так хорошо рисует его надежду на милосердие Его

Величества. Я падаю к ногам Вашего Сиятельства и как христианин,

и как отец семейства. Наконец как литератор заклинаю Вас принять

на себя посредство и добиться, чтобы он был произведен в офицеры.

Спасите несчастного, пока горе не угасило священного пламени, его

воодушевляющего. Будучи возвращен обществу и литературе отеческой

добротой Его Величества, он благословит благодетельную руку,

которая спасет его, и развитые его дарования сделают честь и

славу нашей литературы.

С чувством высокого уважения и глубокого почтения

имею честь быть

Вашего Сиятельства

почтительнейший и покорнейший слуга

Иван Бибиков.

Бенкендорф читал и морщился. Ивана Бибикова, недавнего своего эмиссара, он знал хорошо - они даже состояли в дальнем родстве. Что с ним случилось? Он всегда был исполнителен и надежен, любил настаивать на своей преданности престолу и жандармерии. Бенкендорфу было, как всегда, недосуг долго раздумывать, но он медленно перечитал письмо полковника. Зачем он выписал большой кусок из собственного доноса 1826 года? Чтоб о заслугах своих, о непримиримости своей напомнить? О том никто не забывает. Да, именно он в ту пору открыл нам глаза на Полежаева, и государь возвысил его и осыпал благодеяниями. Прошло всего восемь лет - одряхлел Бибиков, что ли, ослеп, оглох? Он нашел Полежаева переродившимся! Как же он, Бибиков, понимает это перерождение? Не так давно в Третье отделение поступило заявление Шервуда...

Донос Шервуда-Верного:

Благодетельное правительство наше, обращая непрестанно

бдительное внимание на все средства и способы, служащие к

благосостоянию народному, во всех своих действиях и

предположениях обнаруживает ясно сию высокую цель...