Конец света сегодня - Надежда Первухина

– Да. И объявлен будет великий суд, и с небес спустятся Три Пряхи.

– Но как мы заберем у них нить жизни Баосюя?

– Чудило! Они сами ее перережут, потому что обвинения против Баосюя будут очень тяжелы.

– Отлично придумано!

– Еще бы! Я своими лапами разорвал грудь наперснику и выел его сердце. На месте преступления я оставил много чешуи Баосюя. А сейчас я войду вместе с вами в комнату наперсника и подниму шум. Идемте!

Злодеи тихо растворились в звездной ночи.

– Боги! – воскликнула Пачули, прижимая ладони к щекам. – Что же делать?

Она бросилась будить Куя:

– Милый, проснись скорей!

– Апс… Что случилось, дорогая?

– Я только что была свидетельницей ужасного заговора против князя Баосюя!

И фея рассказала любовнику все, что сумела услышать. Но сделать они ничего не успели – во дворце поднялся великий шум.

– Наперсник князя убит!

– Наперсник князя убит!!

– Наперсник князя убит!!!

Куй и Пачули выбежали из своей комнаты и бросились в главный зал. Туда же бежали и слуги-драконы, и остальные разбойники с феями. Все собрались в зале и выдвигали различные версии происшедшего. Наконец в зал вошел сам Баосюй, княгиня Фэйянь с Баотанем на руках и их преданные слуги.

– В чем дело? – грозно воскликнул дракон Баосюй, гневно оглядывая толпу людей и драконов. – Кто нарушает покой ночи и вопит какие-то глупости?

– Нет, это уже не глупости, князь! – раздался голос, который Пачули сразу узнала. Это был дракон с темно-синей чешуей и золотым гребнем на спине. В передних лапах он держал растерзанное тело княжеского наперсника. Он подошел к Баосюю и опустил тело на пол. – Вот твой наперсник, княже! Гляди!

Баосюй отшатнулся.

– Кто? Кто посмел решиться на такое зло? – закричал он. – Я дознаюсь, я отомщу!

– Как ловко ты прикрываешься, князь! – насмешливо вымолвил темно-синий дракон и вытер лапы от крови.

– Что ты хочешь этим сказать, советник Гуцзе?

– То, что ты, будучи убийцей, с такой легкостью играешь роль невинного и ничего не знающего существа. Да, существа! Я не могу назвать тебя драконом, ибо ты совершил великое преступление!

– Советник Гуцзе! – прогремел голос Баосюя. – Ты обвиняешь меня в том, что я убил собственного наперсника? Да как ты смеешь?! Или у тебя есть неопровержимые доказательства?

– Доказательств полна комната, в которой проживал несчастный. Там полным-полно твоей чешуи. А теперь посмотри на себя, князь! Ты словно дрался с кем-то, до того ободрана твоя шкура.

– Я просто линяю! – прорычал Баосюй.

– Сезон линьки давно прошел, князь. Тебе не отвертеться. Ты убил наперсника и выел его сердце. Будь ты проклят за свое зло!

Драконы зароптали и окружили советника Гуцзе. Они о чем-то яростно договаривались.

– Вот что решили драконы, которым ты больше не брат, – объявил Баосюю Гуцзе.

– Ты низложен! – сказал советник Бу. – Ты больше не владыка и не князь нам… Отправляйся в узилище, где ты будешь пребывать до тех пор, пока на землю не спустятся Три Пряхи.

– Я ни в чем не виноват! Я не проливал крови своего наперсника! Это клевета!

Но уже тащили кандалы и кангу на шею.

– Драконы! – закричала вне себя Фэйянь. – Опомнитесь! Баосюй не мог сотворить такого, я ручаюсь!

– Молчи, человеческая женщина. Ты тоже вне закона. Так не высовывайся и помалкивай.

– Фэйянь, любимая, не бойся за меня и верь в небесную справедливость! – крикнул Баосюй прежде, чем его увели.

– А ты, человеческая женщина, можешь взять своего сына и идти куда хочешь. Тебе нет места во дворце. Ты не войдешь сюда до дня суда над Баосюем.

– Хорошо, я уйду! – гордо сказала Фэйянь. – Те, кто любит меня, за мной!

Несколько драконих отправились следом за Фэйянь, конечно, за ними последовали также разбойники, феи, Друкчен и Цыси.

Уже светало, когда Фэйянь привела своих друзей в большую пещеру у моря. В пещере было сухо и уютно, лежали коврики из травы и подушки.

– Располагайтесь, – махнула рукой Фэйянь.

Сама она села у входа в пещеру, положила Баотаня к себе на колени и заплакала. Все окружили ее и принялись успокаивать.

– Простите, друзья, – вытирая слезы, сказала Фэйянь. – Не смогла сдержаться. Вообще-то я не из плаксивых. Но это все так неожиданно! Не подумайте, что я волнуюсь из-за утраченного титула, мне все равно, кем быть – княгиней или простой собирательницей риса. Но как они все поверили, что Баосюй мог…

– Князь не делал того, в чем его обвиняют, – раздался тоненький голосок Пачули. – Так получилось, что я не спала и слышала разговор советника Гуцзе со своими сподвижниками. Они задумали погубить князя, они и убили наперсника.

– Но для чего им это?

– Они хотят убить самого Баосюя. Но они знают, что нить его жизни находится у Трех Прях. Теперь они выжидают, когда прибудут Пряхи и устроят суд.

– О, милая фея, сможешь ли ты пересказать все это на суде?

– Конечно, смогу.

…Дни до суда над Баосюем тянулись так долго, что наши герои стали уж подумывать, что время остановилось. Но вот с далеких звезд прибыли три волшебницы-пряхи, принесшие с собою нить жизни Баосюя. И тут время пошло стремительно.

Суд был назначен на лунный день зимы, и все княжество, весь Лунтан от мала до велика собрался в Чаше Собраний – огромном кратере потухшего вулкана.

Три Пряхи заняли судейское место. Советник Гуцзе и его клевреты сидели по правую руку от Прях, сторонники Фэйянь и Баосюя – по левую.

– Итак, начнем, – сказала Старшая Пряха. – Введите подозреваемого.

Ввели Баосюя. Он постился, покуда был в узилище, и сейчас выглядел не лучшим образом.

Суд пошел, как и положено судам. Стороны обвинения и защиты высказали свои предположения, и Три Пряхи задумались. Но тут вышла фея Пачули.

– Милостивые судьи, – сказала она, – позвольте мне свидетельствовать против советника Гуцзе.

– Да кому нужна эта фея!

– Пошла вон!

– Нет, пусть говорит.

– Ваша честь, – сказала Пачули, – я свидетель разговора советника Гуцзе со своими сообщниками. Это они убили наперсника князя и обставили дело так, чтобы был виновен князь.

Советник Гуцзе только рассмеялся:

– Ну кто поверит свидетельству какой-то феи!

– Нет, пусть говорит!

– Пусть замолчит, пока ей крылья не вырвали!

– Говори, фея, – сказала Старшая Пряха.

– Я могу воспроизводить голоса, однажды услышанные, и те речи, которые они произносили. Сейчас я произнесу все то, о чем говорили Гуцзе и его сообщники в ту ночь.

И Пачули сделала это. После чего начался невообразимый шум и гам.