Золоченая цепь - Дэйв Дункан

— Как хочешь. Я прослежу, чтобы так и было.

Зная его, Дюрандаль ожидал подобного ответа и уже отдал необходимые распоряжения. Ему не нужно было отменять их, что пришлось бы сделать, пожелай Монпурс отсрочки. Он сидел с заключенным и разговаривал о старых добрых временах, хотя теперь все старые дни казались ему добрыми. Когда пришли инквизиторы, это застало Монпурса врасплох. Он глубоко вздохнул.

— Ты не теряешь времени зря, милорд! — сказал он. — Что ж, спасибо за это.

В случае государственной измены на процедуре Испытания по закону должен присутствовать кто-либо из членов Тайного Совета. Дюрандаль не уступил бы этой жуткой обязанности никому, но если это были не худшие минуты в его жизни, он не знал, какие тогда должны считаться худшими. Они тянулись бесконечно. Часовня в Бастионе представляла собой обычную вонючую темницу, такую крошечную, что ему пришлось прислоняться спиной к скользкой стене, стоя почти на черте октаграммы. Монпурс сидел в центре, привязанный к стулу; лицо его было скрыто милосердной тьмой. Где-то в середине процедуры Дюрандаль с яростью обнаружил, что одним из заклинателей является Кромман, но духи уже собрались, и он не посмел вмешаться.

В ритуал вовлекались Вода и Огонь, но в первую очередь Воздух, и под конец казалось, будто тишина свистит, разорванная ураганными ветрами. Несколько раз Монпурс всхлипывал и начинал биться. В конце процедуры он просто обвис на веревках, уронив голову.

— Вы не изувечили его, идиоты?

— Он просто лишился чувств, милорд, — тихо ответил Великий Инквизитор. — Это в порядке вещей. Хотите, мы выльем на него воды.

— Конечно, нет, кретин! Отнесите его в постель и вызовите лекаря.

— Не думаю, милорд Канцлер, что это необходимо.

Выждав ровно столько, сколько было возможно, не нарушая правил, и уверив себя в том, что он не может больше заставлять сопровождавших его Клинков ждать, и что это он делает, щадя чувства Монпурса, Дюрандаль вышел и вернулся во дворец.

Тратить время на сон было досадно. Лишиться сна оказалось пыткой. Через два дня он явился к Королю, чувствуя себя так, словно его голову все это время мариновали в уксусе. Он швырнул Амброзу на колени стопку листов в дюйм толщиной.

— Сопли! — выдохнул он. — Дешевый треп! Полный вздор! Тут не за что даже судить, не то что приговорить. Он принимал подарки — но это никогда не влияло на его решения. Он резко отзывался о вас за вашей спиной — кем бы он был, если бы не делал этого? Я говорил и похуже. Он откладывал исполнение ваших решений в надежде на то, что вы передумаете, — вы так и делали несколько раз. Он позволял вам побеждать его в фехтовании. Когда это подобострастие считалось государственным преступлением? Сир, этот человек невиновен! У вас не было слуги вернее и преданнее!

Король хмуро посмотрел на него своими свиными глазками.

— Ступай и поговори с ним!

— Что?

— Ступай и поговори с заключенным! Это приказ, канцлер!

И Дюрандаль отправился обратно в Бастион. Он обнаружил Монпурса в той же темной, вонючей камере, что и в прошлый раз; тот лихорадочно пытался писать что-то в почти полной темноте. Весь пол под узкой бойницей, пропускавшей в камеру ничтожное количество света и свежего воздуха, был завален бумагами. На полу он и писал, так как стола в камере не было.

— Лорд Раланд! — Звеня цепями, он вскочил. — Я так рад, что ты пришел! — Казалось, он вот-вот расплачется.

— Я прочел твои признания, и…

— Но это не все, далеко не все! Столько всего я хотел включить туда, а они мне не дали! О, друг мой, я так рад возможности рассказать тебе, как я предал тебя. Я тебе завидовал. Я ненавидел тебя за твое искусство фехтования! Когда ты побил меня в поединке за Королевский Кубок, я хотел броситься на тебя с боевым клинком. Когда ты фехтовал с Королем в ту первую твою ночь при дворе, выставив нас всех трусами и подхалимами, я наговорил тебе столько ужасных вещей! Я возненавидел тебя за собственный срам, за позор, который я навлек на себя, на всю Гвардию. Когда мы впервые говорили с тобой, в ночь моих Уз, я пришел и благодарил тебя, но не потому, что действительно был благодарен тебе. Нет, просто это дало мне почувствовать себя таким благородным. Я был жалкой личностью в те дни.

Известно ли тебе, что я грешил рукоблудием, там, в Айронхолле? О, я знаю, что этим занимались все, но это не оправдывает те похотливые образы, те грязные помыслы… Погоди, я тут все записал…

Он принялся рыться в бумажках. Он не хотел, не мог прекратить признаваться во всех мыслимых грехах, которые совершал или о которых только думал, какими бы мелкими они ни были. Не прошло и минуты, как Дюрандаль забарабанил в дверь и заорал страже, чтобы она выпустила его. Изменения, как ему сказали, были необратимы.

Он вернулся во дворец. Он молча подал Королю смертный приговор, и Король молча подписал его.

Часть VI

Кэт

1

Карета ползла по бесконечной дороге сквозь снежную ночь следом за лакеем, который шел впереди с фонарем, высматривая ухабы. Дрожа даже под двумя из трех пледов, Лорд Роланд испытывал сильное искушение накрыться и третьим, поскольку его юный спутник, похоже, в нем не нуждался. Гордость не позволяла ему сделать это.

Он снова задумался. Надо сказать что-нибудь.

— Знаешь, вот-вот исполнится двадцать лет, как Король сделал меня своим канцлером — в первом месяце триста шестьдесят восьмого. Ты родился примерно тогда, верно?

— Примерно. — Лица Куоррела не было видно в темноте. Судя по его тону, молодых лет следовало стыдиться, так что требовалось сменить тему.

— Уже недолго осталось. Айвиуоллз расположен ближе к Нокеру, чем к Греймеру.

— Красивые места. Не терпится посмотреть на них весной.

Позволит ли мстительный новый канцлер кому-нибудь из них дожить до весны? Ладно, тревожиться об этом будем завтра.

— Когда Король расправился с орденами, это место досталось мне в качестве трофея.

— Милорд! — В голосе Куоррела слышалось почти комическое изумление. Ну да, в те времена он был совсем еще мал.

— Я все упрощаю, но по сути это так и есть. Оно никогда не использовалось как место для заклятий, иначе моя жена и близко к нему не подошла бы даже теперь, но это совершенно типичный случай. Эти земли со времен царствования предыдущей династии принадлежали семье Карри… Сам дом построен позже. Когда старый лорд Карри заболел, он призвал к себе целителей из Деменлийского монастыря. Их заклинания избавили его от болезни, но одновременно заставили завещать все его владения монастырю. Его жену и детей просто вышвырнули на улицу.