Золоченая цепь - Дэйв Дункан

Осчастливленный возможностью снова носить свой меч, он спустился в гвардейскую казарму, где обнаружил Бандита, терпеливо слушавшего треп дюжины хвастливых юнцов. Эта вечеринка была не в пример трезвее той, что имела место в его собственной квартире, но оживления хватало и здесь.

— Король вызывает тебя.

— Меня, Вожак? МЕНЯ? Да он не отличит меня от ушастой совы. Зачем? — Бандит мало отличался от того розовощекого юнца, которого Дюрандаль встретил на болотах в день, когда возвращал Клык в Айронхолл, но положиться на него можно было как на Грендонский Бастион. Он управится с Королем с той же легкостью, с какой обращается с рапирой.

— Представления не имею. Но требовал он именно тебя.

Брови Бандита сдвинулись еще сильнее.

— Это какая-то ошибка! Он, наверное, путает меня с одним из героев этой ночи. Я ведь почти ничего не сделал.

— Вот и скажи это ему самому.

Бандит одернул свой камзол и выскочил из казармы. Крайне озадаченное выражение его лица было маленьким, но все-таки просветом в этот слишком невеселый день. Дюрандаль окинул взглядом оставшихся и порадовался тому, что никто из них ничего не понял.

— Еще раз повторяю вам: я горжусь вами всеми, — произнес он. — и Его Величество тоже. Он просил передать вам свою благодарность и поздравления.

Наверняка послал бы, если бы вспомнил об этом. Лицо Дюрандаля так и не выдало ничего, когда он вернулся к себе, на вечеринку, которая потихоньку превращала его квартиру в воронье гнездо. Оно не выдало ничего даже Кэт, которая обычно могла разгадать его выражение даже сквозь дубовую дверь. Когда Дюрандаль видел ее в последний раз, она носила на шее золотую цепь, которую он искал и сейчас, но к его возвращению уже сняла ее. Он позвал ее взглядом. Нахмурившись, она протолкалась через толпу разгулявшихся Клинков. Он отступил в коридор. Подойдя ближе, она ощутила отсутствие Уз, и лицо ее осветилось улыбкой.

Они обнялись.

— Наконец-то ты мой, — шепнула она. — А я теперь баронесса Кэт?

— И герцогиня Кэт после следующего назначения.

— Что?

— Он назначил меня канцлером.

Ее улыбка померкла. Она попыталась спрятать свои чувства под кокетством, в чем никогда не была сильна.

— Мне нужно будет полностью сменить гардероб!

— Если это все, что нужно, чтобы утешить тебя, значит, я гораздо счастливее, чем заслуживаю. — Он поцеловал ее, гадая, что такого он сделал, чтобы заслужить такую женщину. — Ты простишь меня?

Кто-то выкрикнул его имя — старое имя, которым он так гордился.

Ее улыбка вернулась — немного бледнее, чем прежде, но такая же любящая.

— Простить? Я просто лопаюсь от гордости. Ты бы не был тем мужчиной, которого я люблю, если бы отказался. Будешь давать мне поносить цепь иногда?

— Только в постели.

— Звучит немного странно.

— Подожди и увидишь: мы оденем ее вдвоем.

Даже спальня его была набита гостями, так что он не мог переодеться. Он побыл с ними еще несколько минут, а потом снова тихонько ускользнул и отправился на поиски своего предшественника. Он нашел его в канцлерском кабинете — тот перекладывал с места на место стопки документов на столе. В первый раз — возможно, из-за того, что он сгорбился, а может, просто из-за полумрака в комнате — его светлые волосы показались старческой сединой. Он с улыбкой поднял взгляд и снял цепь со своих плеч.

— Ты все знал! — с облегчением вздохнул Дюрандаль. — Мог бы хоть намекнуть!

Экс-канцлер покачал головой:

— Я только предполагал.

— Это ты убедил его!

— Клянусь, не я. Мы даже не обсуждали этого. Ты — самый очевидный выбор. В настоящий момент никакой другой кандидатуры просто нет, — он повесил цепь Дюрандалю на шею. — Тебе идет. Поздравляю.

— Соболезнования подошли бы больше.

— О, из тебя выйдет великий канцлер, но должен признать, я испытываю некоторое облегчение. — Он удовлетворенно вздохнул. — Я отдал этому семь лет… он меня просто высосал. — Он не выказывал ни горечи, ни сожаления. Он всегда хорошо владел собой. — Я панически боялся, что он назначит какого-нибудь безмозглого аристократа. Да, кстати, эта цепь из позолоченной меди, а не из золота. Удостоверься, что в расписке, которую ты дашь казне, будет написано именно так — на случай, если кто-нибудь обвинит тебя в подлоге.

— Ты шутишь!

Монпурс усмехнулся.

— Кое-кто из наших предшественников попадал в ловушки и глупее. Ладно, вот это я рассортировал по степени срочности. Начинай с вот этой стороны. — Он взмахом руки пригласил Дюрандаля сесть в свое кресло, а сам взял другое. — Так, давай посмотрим. Чего здесь нет? Что слишком секретно, чтобы доверить это бумаге? Ну, как один бывший Клинок другому: должен предупредить тебя насчет принцессы Малинды.

Дюрандаль прикинул, через сколько он сможет подать в отставку. Полгода — достаточный срок или этого все-таки мало?

— Ты хочешь сказать, королевские дети теперь — моя забота?

— В твои заботы входит теперь все, — ободряюще улыбнулся Монпурс. — Так вот, ей шестнадцать, и характер у нее папочкин, если не хуже. Чем быстрее ты выдашь ее замуж, тем лучше.

Аминь! У Дюрандаля уже вышло несколько стычек с принцессой Малиндой, но если Монпурс не слыхал еще об этом, радовать его этой информацией теперь не стоит, и подавно. Он теперь свободный человек.

— И еще война, — продолжал тем временем свободный человек. — Положить ей конец можно только одним способом.

Дюрандаль вдруг понял, что знает о Бельской войне очень мало. Совет почти не обсуждал ее.

— Каким же?

Монпурс внимательно посмотрел на него.

— Так ты ничего не знаешь? — Голос его сделался еще тише. — Совсем-совсем ничего?

— Я не имею ни малейшего представления, о чем ты говоришь.

— Амброз сам начал ее. Вся эта проклятая заваруха с Бельмарком — его ошибка. Я удивляюсь, что все это до сих пор не выплыло наружу. — Он улыбнулся почти как в прежние времена. — Что ж, Лорд-Канцлер, чем меньше ты будешь знать об этом, тем меньше это тебе повредит. Держись от этой истории с Огненными Землями так далеко, как только можешь. Возможно — но только возможно — она закончится, когда Амброз созреет для того, чтобы принести Королю Радгару нижайшие извинения. Он сам знает это, но у меня никогда не хватало смелости это предложить. Удачи тебе и в этом тоже.

— Но это не для меня! У тебя и такт, и…

— Зато у тебя в достатке смелости, дружище, а это важнее. Именно это ему и нужно: кто-то, кто говорил бы ему правду, когда он не прав, и спасал его от него самого. Ты именно такой человек. — Монпурс с улыбкой откинулся на спинку кресла. — Все, чем могу помочь, — ты только спрашивай. Но есть еще одно, о чем я должен тебя предупредить.