Легенда о свободе. Мастер Путей - Анна Виор

– Что?.. – Кодонак нахмурился.

– Полумиллионная армия смаргов движется с севера, Хатин. Они не тронут наши города еще пять месяцев. Но мы тоже связаны договором и вынуждены будем беспрепятственно пропускать их, боясь спровоцировать кровопролитие среди мирных тарийцев. Где они будут к окончанию перемирия, Советник Кодонак?

– Учитывая скорость их продвижения, отсутствие необходимости в пропитании… они ведь месяцами могут обходиться без пищи, если не размножаются… то они будут аккурат у столицы.

– Да. Это их цель. Именно Город Семи Огней хочет взять Атаятан-Сионото-Лос в первую очередь. Они окружат нас к тому времени, возьмут в тиски и вынудят сражаться на условиях Атаятана. Я не в силах оградить стеной, подобной куполу над Городом Огней, всю Тарию, я могу лишь создать подобную преграду ограниченными отрезками, направляя движение врага, и подготовить поле битвы для нас. Но у не Города Огней. Мы не дадим им перейти Тасию-Тар на том участке, где она поворачивает на Межигорье. Я огражу территорию между Тайреном и Аштайрисом. Но пока смарги не придут на это место, мы не станем предпринимать ничего, что вызовет подозрение. Мы будем делать вид, что готовимся к обороне столицы. Эвакуируем жителей городов северо-востока. А как только смарги подойдут к берегам Тасии-Тар, мы нападем первыми и нарушим перемирие.

Кодонак слушал, опустив голову и покусывая нижнюю губу.

– Это все в том случае, – сказал Маштиме, сложив пальцы домиком, – если они пойдут через север. Я не понимаю, почему бы им не двинуться прямиком через Ливад? Зачем делать такой крюк?

– В Ливаде будет сражение. А Атаятану не нужно сражение там. Он, безусловно, прорвется – ни ливадцы, ни мы такую армию смаргов без подготовки не удержим, но мы уменьшим их численность, пока они перейдут через Ливад. А кроме того, пройти через Ливад – значит обнаружить себя раньше времени, ведь врагу пока не известно, что благодаря Ате, мы узнали о Ташире. Мы бы до сих пор думали, что наша проблема – это сто тысяч недобитых смаргов на нашем севере. Атаятан планировал передислоцировать свою армию в Тарию раньше, чем мы поймем, что она есть. А в Тарии, пока действует перемирие, – они неприкосновенны. Древний знает, что мы не рискнем напасть первыми, так как тогда смарги лавиной пройдутся по нашим поселениям.

– Хорошо, – продолжил расспросы Маштиме. Странно, что Кодонак молчит. – Но почему именно между Тайреном и Аштарисом? Почему так далеко? Не лучше было бы встретить их где-нибудь поближе? Мы бы выиграли время.

– Когда мы думаем, что выигрываем время, мы забываем, что на самом деле время выигрывает Атаятан, – спокойно пояснял Вирд. – Чем ближе к Городу Огней, тем более ожидаемо для него будет то, что мы нарушим перемирие и нападем первыми.

– А ты уверен, Верховный, – Маштиме слыл своей дотошностью, – что именно столица – их цель?

– Уверен. На этом месте был Город Древнего. Он помнит, и он вернет свой город, во что бы то ни стало.

– Тогда почему он приказал Эбонадо Атосаалю сдать город тогда, во время восстания? – вмешался Холд.

– Я не знаю… – честно признался Вирд. – Возможно, потому, что Атаятан хочет сам взять этот приз, взять и удержать. Не через Эбонадо Атосааля или кого бы то ни было; он желает сам войти в Город во главе своей армии.

– Но если мы раньше усыпим Атаятана, то избежим сражения! – Элинаэль вспомнила о принятом до ее похищения решении.

– Смарги не умрут, когда уснет Атаятан, в отличие от Первого Круга. – Вирд старался оставаться спокойным, хотя воспоминание о том решении Совета до сих пор выводило его из себя. – Сражения нам не избежать в любом случае. А кроме того, именно в этот период – во время перемирия, Атаятан ждет тебя, Советник Кисам, а затем и меня, у себя во дворце. У него есть сюрприз, который разрушит наш план.

– Что это за сюрприз? – удивилась она.

– Не знаю. Он хочет получить нас живыми. Меня, тебя и еще двоих особо ценных для него свойствами Даров – Каха и Итина Этаналя. Разве не говорил тебе Элий Итар, что Атаятан запретил нас убивать?

Она кивнула.

– Атаятан держит во дворце большую часть Одаренных, ставших на его сторону. Особенно из Первого Круга; даже давая им поручения, он не отпускает их надолго. Возможно, в этом какая-то его сила. Возможно, присутствие их всех, или некоторых из них не позволит сделать того, что мы планируем сделать. Может, пять Даров, способных пробудить его, блокируют пять Даров, нужных для погружения его в сон. Или что-то еще… Я не знаю точно.

– Так что? Не следует даже попытаться? – Холд подался вперед.

– Следует. – Вирд набрал в грудь воздуха: нужно все объяснить им подробно и не допустить того, что произошло в прошлый раз, когда решение Совета приняли без него. – Следует, но неожиданно…

– Так когда? – спросил Маштиме.

Кодонак стучал пальцем по носу – Вирд облегченно вздохнул: этот жест означает, что Командующий не станет спорить, он согласился и обдумывает детали.

– В тот момент, Бахим, – ответил за Вирда Хатин, подняв глаза, – когда мы нарушим перемирие, и весь Первый Круг вынужден будет вмешаться в ход сражения, то есть покинуть дворец Атаятана.

– Да, – подтвердил Вирд, а затем добавил, делая усилие над собой, так как это решение далось ему дорогой ценой: – Элинаэль, пятеро носителей Силы, десять Мастеров Оружия и десять Мастеров Перемещений отправятся к Атаятану, когда Первый Круг покинет дворец. А я буду сражаться со смаргами на берегу Тасии-Тар. И да поможет нам Мастер Судеб!

Заседание Совета длилось еще долго. Нужно было спланировать, как переправить тарийские войска к излучине Тасии-Тар незаметно для шпионов Древнего. Как подключить арайцев и ливадцев, чтобы зажать смаргов со всех сторон, как наверняка выманить Первый Круг из дворца, и не поодиночке, а всех вместе. У Маштиме нашлись еще сотни две – не меньше, вопросов. А у Кодонака – столько же идей. Вирда радовало, что в этот раз они с Хатином думают одинаково, а не спорят. Стойс взялся осуществлять дипломатическую миссию – договариваться с императором Хокой-То, а в Ливад планировалось направить Даджи Марто, который теперь был главой шпионской сети при Золотом Корпусе.

Они совещались весь остаток дня, но это было лишь начало, и Вирд, заметив, какой усталой выглядит Элинаэль, призвал Советников закончить на сегодня. Остальные тоже утомились, поэтому согласно покивали головами и начали подниматься с мест. Взгляд Вирда случайно зацепился за скользкую и неприятную почему-то ему улыбку Холда; когда тот, прощаясь, дотрагивался до своего д’кажа, он вспомнил:

– Советник Холд, ты расследовал дело Мастера Нанеля?

– Конечно, Верховный, – ответил тот, сложив губы в новой улыбке, не менее неприятной. – Как я и предполагал, там нет ничего серьезного. Никакой, упаси Мастер Судеб, работорговли! Это судно, вызвавшее подозрение у юного городского Советника, просто пополняло в тех местах запасы пресной воды. А мальчишка-попрошайка – известный воришка, к слову, – повадился воровать у них. Капитан поймал его за этим делом, но бить не стал – пожалел, ведь тот почти ребенок, просто припугнул: придумал сказку, что его продадут в Ару, если он не оставит своего недостойного занятия – шутка, не более. Вот и вся история. Я пожурил немного Мастера Нанеля: стоило ли из-за этого тревожить вас и Совет Семи?..

На этом Совет окончательно завершился. Вирд встал со своего кресла… скорее – трона, предложил Элинаэль опереться на его руку и вышел из зала, раздумывая о судьбе того кинтелэнского мальчишки. Сколько же в Тарии таких вот беспризорных сирот, вынужденных добывать пропитание воровством?

Хатин Кодонак

Заседание Совета закончилось.

Им предстояло новое сражение… более жестокое, более сложное, более напряженное, чем в Ливаде. Когда-то Хатин мечтал о возможности проявить свой истинный Дар, напоить меч кровью врагов, сыграть так, как не играл ни разу в жизни, управляя величайшей армией… Но за последние два года в этих играх он потерял больше бойцов Золотого Корпуса, чем за несколько столетий. Гибли те, кого он, можно сказать, растил, те, кто были его детьми, друзьями, семьей. Гибли и простые тарийцы, которых он – Хатин Кодонак, Командующий, ныне Советник из Семи, клялся защищать… Он клялся положить свой Дар и свою жизнь за Тарию. Но он все еще жив, благодаря чуду, случайности, стечению обстоятельств… гибли другие… Десять лет послабления самому себе, отстраненности от политических игр, десять лет жизни в своем собственном, далеком от реальности мире дались ему очень дорогой ценой. Он слышал упреки в свой адрес, что, будучи Мастером-Стратегом, не разгадал вовремя игру Атосааля, но упреки эти ни в какое сравнение не шли с его собственным внутренним голосом, съедающим его поедом!