Сказка и быль. История русской детской литературы - Бен Хеллман

«Радуга» скоро стала центром притяжения новых писателей. По рекомендации Чуковского главным редактором был назначен перспективный детский писатель Самуил Маршак. Издательство в основном выпускало маленькие томики поэзии этих двух талантливых авторов, Чуковского и Маршака, а также произведения Виталия Бианки, Агнии Барто, Бориса Житкова и Веры Инбер. Большое внимание уделялось оформлению и иллюстрациям – с издательством сотрудничали такие замечательные художники, как Владимир Конашевич, Сергей Чехонин, Юрий Анненков, Борис Кустодиев, Константин Рудаков, Владимир Лебедев и Кузьма Петров-Водкин.

«Радуга» стала одним из самых больших частных издательств в Советской России двадцатых годов. В год выпускалось свыше ста книг. Одной из последних публикаций оказался «Оркестр» Юрия Владимирова, вышедший в 1929 году тиражом 30 000 экземпляров. К этому времени нэп уже закончился, и частным издательствам снова пришлось закрыться, как это случилось десятью годами ранее. «Радуга» формально прекратила существование в 1930 году. Ясно, что за закрытием издательства стояли не только экономические причины. Статья о нем в одной советской энциклопедии 1982 года звучит как эпитафия: «Издательство не имело достаточно тесного контакта с Наркомпросом, некоторые издания “Радуги” были аполитичны, далеки от насущных вопросов современности»[361]. В тот период именно народный комиссариат просвещения принял на себя ответственность за детскую литературу.

В 1920 году Комиссариат просвещения основал в Москве Институт детского чтения под руководством Анны Покровской (1879 – 1972) и Николая Чехова, ведущего специалиста по детской литературе в дореволюционной России. Институт стал исследовательским центром, занимавшимся теоретическим изучением детской литературы, психологии читателя, созданием библиографических ресурсов и сотрудничеством с детскими издательствами. При институте сформировалась библиотека, выпускался журнал «Новые детские книги» (1923 – 1928), позднее переименованный и получивший название «Книга детям» (1928 – 1930). Первый же номер «Новых детских книг» показывает полнейшую политическую наивность редакционного совета. В духе дореволюционной литературной критики журнал отражал восприятие новых детских книг читательской аудиторией – самими детьми. Например, «Детский остров» Саши Черного в 1921 году прочли 178 детей в возрасте от восьми до четырнадцати лет. Из них десятеро читали книгу сами, и их непосредственные комментарии и размышления о книге были тщательно записаны[362]. Больше всего детям, однако, понравились «Мойдодыр» и «Тараканище» Чуковского, вышедшие в свет в 1923 году. Юмор, игра воображения и иллюстрации – от всего этого дети получали немалое удовольствие[363].

В 1923 году Институт детского чтения стал частью Института методов внешкольной работы. Это административное решение, в конце концов, практически разрушило его работу. Институт существовал в очень трудных условиях, в основном за счет энтузиазма сотрудников. Официальной помощи почти не было, поскольку институт занимался по большей части дореволюционной литературой, которая, как казалось, совсем не связана с сегодняшней жизнью. Н. Чехов придерживался другого мнения: для того, чтобы понять современную ситуацию, нужно знать корни детской литературы, авторов и произведения предыдущих эпох, традиционные жанры и теоретические дискуссии.

В Петрограде в 1921 году состоялся съезд, в котором участвовало около 300 человек. В своей речи Чехов очертил план методических исследований русской детской литературы. Результат появился к концу десятилетия в виде «Материалов по истории русской детской литературы 1750 – 1855» (1927 – 1929). В этот двухтомник включены исторический обзор, главы, посвященные десяти видным авторам, и библиография русской детской литературы с середины XVIII до середины XIX века.

Очень скоро ситуация в институте настолько осложнилась, что он практически прекратил свое существование. «Он стал почти нелегальным учреждением», – записал в 1927 году в своем дневнике после разговора с Анной Покровской Корней Чуковский[364]. Работа института продолжалась на более скромном уровне в Музее детской литературы в Москве. Музей, ставший самостоятельным учреждением в 1934 году, возглавлял педагог и поэт Яков Мексин (1886 – 1943). Осенью 1937 года он выступил с докладом на конференции, предлагая план будущего развития музея. Практически сразу же после этого он был арестован, а музей закрыт. Мексин умер в ГУЛАГе, а музейная коллекция, содержавшая около 70 000 книг, была навсегда потеряна.

Первая советская детская библиотека была открыта в Петрограде при Институте дошкольного образования. В 1922 году эта библиотека стала местом встреч литературного кружка – Студии детской литературы. Под руководством Маршака и исследовательницы фольклора Ольги Капицы кружок устанавливал тесные контакты с учителями и детскими писателями. Занимались изучением фольклора разных стран и классической детской литературы, обсуждали новые русские книги. Маршак пригласил в студию таких писателей из «Радуги», как Бианки и Житков; именно там Евгений Шварц и художник Евгений Чарушин сделали свои первые шаги в жанре детской литературы. Студия по праву считается колыбелью советской детской литературы.

Очень скоро студия обзавелась собственным журналом. Поначалу он назывался «Воробей» (1923 – 1924), потом, по настоянию Маршака, был переименован. Название «Новый Робинзон» (1924 – 1925) больше подходило к требованию советского режима о необходимости полных перемен. Даже если журнал «только маленький молоточек среди десятков тысяч огромных рабочих молотов, кующих новую жизнь», он все равно важен для коммунистического воспитания детей[365]. Журнал предназначался для детей от восьми до двенадцати лет. Это были «дети войны и революции», которых, согласно редакционному совету, не заинтересуешь «волшебной сказкою, феями, эльфами и королями»[366]. Считалось, что им хотелось стать настоящими советскими гражданами и членами рабочего коллектива. В майском номере за 1924 год главный редактор «Нового Робинзона» Злата Лилина (1882 – 1929), старая большевичка, которая к тому же была женой одного из советских вождей, Григория Зиновьева, объясняла детям цель истории: «Общими усилиями свергнем мы власть капитала. Еще одно наступление, еще один удар – и падет рабство на всем земном шаре»[367]. Портреты и фотографии Ленина появлялись в журнале регулярно.

Когда к редакции присоединился Маршак со своей издательской политикой, качество журнала заметно повысилось. Кроме него, авторами «Нового Робинзона» стали Бианки, Житков, Шварц и М. Ильин. Необходимо упомянуть, что Маршак убедил и многих взрослых писателей и поэтов включиться в работу журнала. Это были Николай Асеев, Николай Тихонов, Осип Мандельштам и Борис Пастернак. Виктор Шкловский, литературный критик, представитель формальной школы, рассказал в «Путешествии в страну кино» (1925) о производстве американских фильмов и жизни в Голливуде. Бианки вел особую рубрику «Лесная газета», где описывал смену времен года и жизнь животных. Борис Житков заведовал колонками «Бродячий фотограф», «Мастеровой» и «Как люди работают». Научно-популярные материалы печатались в колонке «Лаборатория “Нового Робинзона”» (ее вел Ильин). Часть содержания журнала составляли юмористические стихи и шутки, часто с идеологической подоплекой.

Читатели приглашались в деткоры – детские корреспонденты. Иногда дети-читатели были гораздо радикальней редакторов, например деткор Загребин из отряда имени Фридриха Энгельса предлагал запретить юным пионерам играть в футбол – новое повальное спортивное увлечение[368]. Неподписанная статья «Долой футбол!» призывала к тому же. Футболисты неправильно дышат, у них слабеют мышцы рук, хуже того – игра часто приводит к травмам и даже к смерти. Неизвестный автор восхищался баскетболом, считая его более полезным видом спорта[369].

«Чиж» и «Еж»

В 1924 году у «Радуги» появился серьезный конкурент в виде государственного издательства «Госиздат» (ГИЗ), в котором был собственный отдел детской и юношеской литературы – «Детгиз». Маршак стал литературным редактором его Ленинградского отделения. «Радуга» была постепенно вытеснена из издательского дела, и ведущие детские писатели перешли в «Детгиз». Высокое качество публикаций не исчезло. Возникла новая проза для молодежи и новые имена – Бианки, Житков, Л. Пантелеев, Аркадий Гайдар и Алексей Толстой. «Детгиз» стал домом так называемым «обэриутам» – одной из самых своеобразных групп тогдашней советской детской литературы.

Группа ОБЭРИУ основана молодыми поэтами-авангардистами Даниилом Хармсом и Александром Введенским. Вместе с поэтом Николаем Заболоцким они составляли ядро группы. Другие писатели, в том числе Евгений Шварц, Юрий Владимиров и Николай Олейников, дружили с обэриутами и поддерживали их литературную программу. Маршак, заметив исключительный талант обэриутов, предложил им попробовать себя в детской литературе: «Но мне показалось, эти люди могут внести причуду в детскую поэзию, ту причуду в считалках, в повторах и припевах, которой так богат детский фольклор во всем мире»[370]. Маршак сумел обеспечить им стабильный заработок в детском отделе «Госиздата».