Зимняя корона - Элизабет Чедвик

– К сожалению, море для этого времени года очень неспокойно и плавание сейчас опасно. – Она потянулась к чаше и отпила капельку вина.

– Да, я слышал, что флот короля попал в сильный шторм, но с тех пор погода наладилась.

– Возможно, однако риск все еще велик.

– Если вы позволите мне покинуть вас, я с радостью продолжу свой путь.

Алиенора улыбнулась:

– Разумеется, милорд епископ, но, боюсь, пока ничего не получится: нужно дождаться отлива. Вас разместят со всеми возможными удобствами и отправят в путь, как только будет возможно. – (Он покивал, принимая неизбежное.) – А если у вас имеются срочные письма к королю, я могу отправить их с гонцом. Оставьте письма мне, и завтра утром вы уже двинетесь в обратный путь.

– Госпожа, ценю ваше предложение, но письма были доверены мне для передачи лично в руки королю.

– Понимаю, – ответила Алиенора. – Я лишь подумала, что могла бы избавить вас от напрасных трудов.

– Вы крайне любезны, госпожа, – сказал епископ, не скрывая иронии. – Никакие труды не бывают напрасными, но я догадываюсь, почему мне не позволено продолжить дорогу. – Он вытер губы салфеткой. – Вы, конечно, знаете, что законность коронации вашего сына окажется под сомнением, если ее совершит не архиепископ Кентерберийский, а кто-то другой.

– У короля есть диспенсация папы на этот случай, – невозмутимо заявила Алиенора. – Насколько мне известно, участие архиепископа Кентерберийского – всего лишь традиция, это нельзя назвать непреложным законом. Но я понимаю, о чем вы говорите. Уверена, впоследствии все сомнения будут развеяны дополнительными церемониями – при участии архиепископа Кентерберийского, коли будет на то воля Господа. Пока же дело обстоит так, как вы это видите.

– Король Франции не будет удовлетворен, если его дочь коронует не архиепископ.

– Его недовольством мы займемся, когда придет время. Кстати, вы не считаете, что королю Франции следовало бы помочь с устройством коронации, если он хочет, чтобы его дочь помазал на царствие архиепископ?

Роджер Вустерский больше ничего не сказал по этому поводу, и дальнейшая трапеза сопровождалась менее колкими репликами. Алиенора с удивлением отметила, что епископ вскоре почти успокоился. Она не ожидала от него такого самообладания.

Когда он удалился на ночь в отведенные ему покои, Алиенора велела Уильяму поставить под его дверью стражника.

– Вы думаете, госпожа, он попытается сбежать?

– Не знаю, но епископ, похоже, не слишком огорчился тем, что мы его задержали.

– Может, ему не очень нравилось порученное ему дело?

Она покачала головой:

– Нет, скорее напротив: он всей душой поддерживает архиепископа. Они близкие друзья. Но еще Роджер – мастер интриги, и я должна быть уверена в том, что он не расставил нам ловушку.

– А не отправил ли архиепископ двух посланцев с письмами? Он наверняка знал, что их попытаются перехватить.

– Я тоже об этом подумала, – согласилась Алиенора, – поэтому мы не должны терять бдительность. Но даже если письма все-таки будут доставлены, это мало что изменит.

Уильям поклонился и повернулся было к двери, но она поймала его за рукав и жестом попросила сесть.

– Не уходи пока. Я хочу поговорить с тобой еще кое о чем.

– Госпожа. – Выражение его лица было внимательным и любезным, однако Алиенора понимала, что под маской опытного придворного Маршал прячет неуверенность и сомнения.

– Я размышляла о твоем положении, – сказала она, когда тот устроил свое долговязое тело на скамье. – По-моему, я держу в своей конюшне быстроногого скакуна, которому приходится только таскать плуг да возить овощи на рынок. Знаю, тебе тесно здесь.

– Госпожа, я…

– Нет. – Она подняла руку, заставив его умолкнуть. – Твои способности не находят тут достойного применения. Ты впустую растрачиваешь их, а я понапрасну одаряю тебя своими щедротами.

У него в глазах вспыхнула искра удивления и догадки, как показалось Алиеноре.

– Госпожа, я счастлив служить вам…

– Нет, не счастлив, – возразила она. – Ты готов служить, и ты предан мне, а это совсем другое. Тебе нужно больше, чем я могу дать. Перед отплытием короля в Англию мы обсуждали, из кого составить двор для нашего старшего сына. Гарри относится к тебе с симпатией, у тебя есть наставнический талант: пажи и юноши слушаются тебя. Ты хорошо проявил себя в сражениях, в дипломатии и в верном служении при моем дворе. Итак, когда Гарри отправится в Англию на коронацию, ты станешь его маршалом и наставником в ратном деле.

Уильям вспыхнул от удовольствия. Приподнявшись со скамьи, он упал перед Алиенорой на колени:

– Госпожа, это такая честь для меня!

– Да, это большая честь. – Улыбаясь, она протянула ему руку, чтобы он мог поцеловать ее перстень. – Это назначение может принести тебе славу. Не упусти этот шанс.

– Юный милорд уже знает?

– Он сам попросил включить тебя в его свиту. – С хмурой усмешкой она добавила: – Гарри не хочет, чтобы ты продолжал обучать Ричарда, – боится, что младший брат превзойдет его. Я-то сначала хотела оставить тебя при себе, наставником Ричарда, но решила, что тебе лучше служить у Гарри. Ты англичанин по рождению, знаешь обычаи этой страны и поэтому будешь очень полезен ему. Также я рассчитываю на то, что ты поможешь ему советами и сдержишь его при необходимости. Сообщай мне о том, как он справляется. Используй Вигана для передачи посланий. Его мы тоже назначаем в свиту Гарри, и я слышала, что во время рыцарских турниров он помогал тебе, то есть вы близко знаете друг друга.

– Слушаюсь, госпожа.

– Я и король доверяем тебе заботу о Гарри. До сих пор ты ни разу не подвел нас. Преданность и искреннее служение далеко поведут тебя, Уильям, но ты можешь пойти еще дальше. Тебе дано больше, чем быть просто придворным рыцарем, но только от тебя зависит, как высоко ты поднимешься.

Уильям глубоко вдохнул, внимая ее словам. Королева видела, что он очень хорошо понял ее. Она проводила его довольной улыбкой. Да, Алиенора отпустила его от себя, но знала, что до самой смерти он будет ее верным сторонником.

Епископ Вустерский провел ночь без происшествий, с утра отслужил мессу и затем побеседовал со священниками. Он по-прежнему хладнокровно переносил свое задержание. Никаких попыток сбежать он не предпринимал, тем не менее Алиенора не отменяла надзора за ним. Генриху она написала, что у нее гостит епископ Вустерский.

Неделю спустя в Кане появился еще один гость – Мария Булонская, сестра первого мужа Изабеллы, та самая, которую Генрих заставил покинуть монастырь и выйти замуж за Матье Эльзасского. В январе Мария родила мужу вторую дочь и, после десяти лет брака, наконец добилась его расторжения. Все ее помыслы теперь были направлены на возвращение в лоно Церкви.

Гостья, которую ввели в покои Алиеноры, походила на воробья зимой, маленького и тощего. Ее щеки запали, темные глаза горели тревожным огнем. Но губы были решительно сжаты, и держалась она прямо. Худую фигуру гостьи облекало строгое платье из темной шерсти, подхваченное кожаным ремешком. Простой белый вимпл, собранный складками, покрывал волосы и подчеркивал суровую линию губ.

– Мне нужно в Англию, чтобы разобраться с делами в моих владениях и обрести покой, – сказала она Алиеноре. – Обращаюсь к вам как женщина королевской крови к женщине королевской крови: разрешите мне беспрепятственно сесть на корабль. Десять лет я терпела мирскую жизнь. Мой брак начался с насилия. Я никогда не давала своего согласия на замужество; оно было незаконным с первого дня. Теперь, хвала Господу, Церковь усовестилась и аннулировала брак. Я буду рада покинуть мирскую жизнь.

– Мне понятно ваше желание, миледи. – Алиенора глубоко сочувствовала Марии и винила себя за то, что в свое время не протестовала сильнее, хотя вряд ли у нее что-нибудь получилось бы: Генриха было не переубедить. – Будьте моей гостьей в замке столько, сколько потребуется.

– Благодарю вас. – Мария сложила руки на коленях. Ее пальцы сплелись так туго, что костяшки побелели.

Позднее женщины обедали в обществе епископа Вустерского. Мария была немногословна и величава. Алиенора с легкостью могла представить ее в роли строгой матушки аббатисы, которой та и была до тех пор, пока Генрих не отобрал у нее эту жизнь. Мария не интересовалась, почему епископ проживает в замке Алиеноры. Наверное, и сама догадалась. Она по большей части молчала и думала о чем-то своем, хотя обсудила вкратце с епископом несколько теологических тем.

На следующий день гостья отбыла со своей маленькой свитой. С королевой Мария попрощалась во дворе, перед тем как сесть на белого мула. Темное платье, белый вимпл, неизменно поджатые губы, – казалось, она живет в мире, лишенном всяких красок. Все, что у нее осталось, – это серый цвет и железная решимость. Алиенора подумала, что сама в чем-то очень похожа на Марию.