Неоспоримый - Х. Р. Пенроуз

кровавой бойни. Я нашла свой наполовину заряженный телефон и увидела множество непрочитанных сообщений. Количество пропущенных звонков мгновенно вызвало у меня чувство вины. Телефон завибрировал у меня в руке, и я ответила брату, быстро рассказав ему обо всем, что произошло с тех пор, как мы были прерваны ранее.

— Я думал, с тобой что-то случилось, — огрызнулся он. Его гнев был направлен не на меня, так что я не приняла это на свой счет.

— Я все еще жива, — сказала я, придавая легкости своему тону.

— Мы нужны тебе лично? Мы бронируем билеты? — спросил Джош.

Моим немедленным ответом было сказать ‘да’. Но это лишило меня смысла находиться здесь в первую очередь — найти себя и научиться справляться со всем, что связано с жизнью, без физического присутствия за моей спиной. Мне нужно было знать ради себя, что я могу не только справиться, но и процветать.

Когда все шло наперекосяк, со мной всегда обращались в перчатках. Потому что я позволяла это. Из-за кратковременной госпитализации в детстве и продолжающихся лет страданий от приступов паники и тревоги; это позволило другим окружить меня пузырчатой пленкой, полагая, что я не смогу справиться с тем, что на меня обрушилось.

Тревога была подобна путешествию по узкому туннелю, когда внезапно она начала смыкаться вокруг тебя со всех сторон. Это заставляло вас чувствовать себя в опасности, когда вы изо всех сил старались удержаться на плаву, терзая свой разум наихудшими сценариями развития событий до тех пор, пока в него не просачивались ни надежда, ни позитив.

Долгое время я позволяла своему беспокойству обманывать меня, заставляя думать, что я недостаточно хороша, что я не могла осуществить свои мечты. Каждый божий день я чертовски усердно работала, чтобы не цепляться за это ментальное рабство, которое с радостью охватило бы меня. Даже когда я чувствовала тошноту в животе — я сопротивлялась этому.

— Тебе нечего доказывать ни нам, ни кому бы то ни было, — ответил Джош.

— Я знаю, — сказала я с комом в горле. Но мне нужно было кое-что доказать самой себе.

Он застонал, давая понять о своем недовольстве.

— Когда ты будешь дома, ты будешь приходить к нам на тренировки, никаких отговорок.

Дома. Слово, которое несло в себе тяжелый смысл и состояло не только из места.

— Хорошо, — согласилась я.

— Итак, что происходит сейчас… — зазвонил телефон. — Подожди.

Итан подошел к телефону и заговорил, зевая. На заднем плане послышались крики, но я плохо расслышала.

— Доброе утро, детка. Бен на другой линии. Он тихо хихикнул. — Получает взбучку от Джоша.

Я застонала, но не смогла проигнорировать мгновенное облегчение, которое пронзило меня, зная, что кто-то лично может быть рядом со мной и помочь. Это была та помощь, от которой я бы не отказалась, я знала, когда оказывалась не в своей тарелке.

Многие другие эмоции боролись за то, чтобы занять центральное место. Измученная, я рухнула в кресло и сложила руки на столе. Я положила голову набок на руки и позволила Итану говорить за нас обоих. Все это время голос Джоша на заднем плане становился все громче и жарче.

Отпрянув, я вскочила на ноги при звуке звонка у ворот, за которым последовал звук, означавший, что код введен.

Думаю, Бен здесь. Что ж, надеюсь, это он. Джош передал ему код, который я определенно собираюсь изменить, но это не остановило панику. Я заметила входную дверь, которую оставила открытой, торопясь попасть в дом, направился на кухню и схватила нож — на всякий случай. Я крепко сжала его, острый край сверкнул на солнце.

Я расположилась за обеденным столом, когда по ступенькам застучали шаги, сопровождаемые громкими голосами. Дверь была широко распахнута, Бен осмотрел окрестности со скоростью, которая подсказала мне, что это было не первое его родео, прежде чем прийти ко мне.

Он оценивал меня точно так же, как я с интересом рассматривала ту сторону этого человека, которую никогда не видела.

— Это лук, только с множеством разных слоев.

Кейли рассказала мне, и правда об этом стояла передо мной.

— Я не причиню тебе вреда, Ческа. Ты же знаешь меня, — успокоил Бен, протягивая ладони.

Сверхсознание предупредило меня о мужчине, который вошел в дверь, но я не обратила на него внимания. Мои брови удивленно приподнялись. Я не смогла сдержать вырвавшееся фырканье. Я осторожно положила нож на стол.

Предчувствие держало меня в состоянии боевой готовности. Мое беспокойство достигло предела. Но внутри этого был еще и ожог боли, завернутый в обжигающую упаковку гнева.

Остальные четверо вошли в коридор, я прислонилась к стене и осознала, что на мне надето совсем немного. Белая шелковая пижама ничего не скрывает. Придя в себя, я скрестила руки на груди. Мое внимание скользнуло по ним всем. Все они выглядели измученными — как будто не выспались, прежде чем, наконец, остановились на Нико.

— Объясни, что произошло, — он сделал паузу, двигаясь ко мне так, словно я вздрогнула бы от любого резкого движения — неплохая оценка. Его следующие слова были мягче, приглушенной мольбой. — Поговори со мной.

Я покачала головой и отвела от него свое внимание. Больше всего на свете мне хотелось положить голову на подушку и уснуть, а не описывать каждую деталь.

— Ческа, — сказал Нико, сокращая расстояние, между нами. Его широкие шаги приближались и… Нет.

Я снова встретилась с ним взглядом. Что-то внутри меня, должно быть, предупредило его не подходить ближе, потому что он остановился на месте и держался от меня на расстоянии. Его ноздри раздулись, и он потер рукой рот.

— Чем ты занимался прошлой ночью? Тебе было весело? — эти слова прозвучали небрежно, так не похоже на то, что я чувствовала внутри.

— Это не имеет значения, — ответил он.

— Где ты был? — пробормотала я, слова повторялись в моей голове.

— Расскажи мне, что случилось, — потребовал Нико.

Его тон сломал мою сдержанность и все, что я сдерживала. Оттолкнувшись от стены, я встала перед ним.

— Где ты был? — я закричала, нарушая тишину комнаты. — Где, блядь, ты был, когда я в тебе нуждалась?

Я сжала кулаки и била его по туловищу снова и снова. Нико стоял, не двигаясь ни на дюйм, но позволяя мне разобраться в своих чувствах. Вытянув шею, я взглянула на него. Его тело было напряжено, от него исходил гнев. Это удушало.

Он провел рукой по волосам, двигая челюстью из стороны в сторону. Затравленный и виноватый взгляд заставил меня замолчать, и следующие слова слетели с моих