Том 28. Исчезнувший мертвец. Блондинка. Труп. Прекрасная, бессердечная - Картер Браун

— И что вы обо всем этом думаете?

— Письма были отпечатаны на машинке, находящейся в доме. Может быть, их напечатала Барбара Арнольд. Если это так, то ее могла убить Джуди Мэннерс, использовав письма как алиби.

— А следы, которые Полник обнаружил у бассейна?

— Их тоже могла оставить Джуди. А может быть, и нет. Но если письма и следы настоящие, я думаю, нам следует охранять Джуди Мэннерс.

— Уже сделано, — коротко сказал Лейверс. — Полник торчит там с восьми утра. Равель и миссис Мэннерс согласились, чтобы он пока пожил у них.

— Первый солнечный день в жизни Полника с тех пор, как он познакомился со своей женой, — сказал я.

— Заключение Мэрфи после аутопсии уже готово, — сказал шериф, игнорируя мои теплые чувства к Полнику. — Мэрфи говорит, что ничего нового для вас там нет. Такой нож можно купить за три доллара в любой лавке. Отпечатков пальцев, конечно, не нашли.

— Шеф, мы не полиция, а рекламное бюро: никаких фактов, одни эмоции.

— Вы можете вылететь из этого рекламного бюро в две секунды, Уилер, — угрюмо напомнил Лейверс.

— Я бы не отказался попутешествовать, — нашелся я. — Например, в Окридж. Доберусь туда часа через три-четыре… — Заметив грозное выражение лица шерифа, я быстро добавил: — Вернусь утром. Надо же в конце концов проверить эти имена, упомянутые в письмах, а то мы даже не знаем, с чего начать.

— Можно телеграфировать местной полиции, — буркнул Лейверс.

— Джуди Мэннерс сказала, что Окридж — плохонький городок на краю пустыни, — сказал я. — Местная полиция, я думаю, не лучше. Нет уж, я предпочитаю поехать сам, шериф. Так будет надежнее и быстрее.

Он выпустил облако зловеще-черного дыма.

— Я ничего не сообщал в газеты, — сказал он. — И ваше счастье, что Равель и миссис Мэннерс согласились держать язык за зубами. Стоит этой истории получить огласку, как нам придется туго. Вы должны поймать преступника, Уилер, и сделать это как можно быстрее.

— Да, сэр, — сказал я покорно.

— Хорошо. Поезжайте в Окридж, если вы считаете, что так лучше. Но если завтра к девяти утра вы не будете в моем кабинете…

— Можете не продолжать, сэр, — вежливо остановил его я. — И спасибо.

Я совершенно не обязан был докладывать, что собираюсь вернуться в Пайн-Сити еще сегодня вечером.

В полночь у меня было назначено свидание с Камиллой, и теперь, когда Полник охранял дом на Парадиз-Бич, я мог не опасаться, что Равелю удастся оттуда вырваться. Есть все-таки справедливость на свете. Я проехал два квартала, заполнил бак своего «остина» бензином и отправился в Окридж. Далекий путь, если учесть, что мне всего-навсего нужно было осмотреть кладбище.

Последние десять миль перед Окриджем я уже ничего не замечал, кроме пылающего ярко-синего неба и желтой пыльной дороги впереди. Железнодорожные пути, тянущиеся вдоль дороги, стали для меня такой же привычной частью пустыни, как полынь или кактусы. Затем я увидел доску с надписью «Окридж» и знак, запрещающий движение со скоростью более 35 миль в час, и внезапно очутился на главной улице.

Сверкающие рельсы проходили через весь городок, безразличные ко всему на свете, и выползали из него с другой стороны. У тротуара стояло несколько автомобилей, очевидно не покидавших своего места еще с 1935 года.

На мотеле обнадеживающе горела надпись: «Есть свободные номера». Напротив находились забегаловка и несколько лавок, давно уже, очевидно, прекративших всякие попытки вести какие-либо дела. Я понял, как великодушна была Джуди, назвав этот город конечной остановкой перед пустыней. Ни один уважающий себя поезд не остановился бы здесь дважды.

Я припарковал свой автомобиль позади забегаловки и вошел внутрь. Пот бежал у меня по лицу и стекал за воротник рубашки, которая промокла еще несколько часов назад. Внутри столовой было уютно и чисто, градусов на десять прохладнее, чем на улице, благодаря кондиционерам. Я с жадностью стал глотать ледяную воду, заказал кофе и яйца вкрутую. К тому времени, как я насытился и закурил сигарету, я решил, что снова смогу рискнуть выйти наружу. Когда официантка услышала, что я хочу посетить кладбище, ее лицо просветлело.

— Вам нужно свернуть направо, миновать мотель, а затем проехать два квартала вперед, — сказала она. — Заблудиться невозможно. Это такое красивое место! Старый Коулмен целыми днями ухаживает за могилами, и там действительно чудесно!

Я сел в машину и медленно поехал мимо мотеля, глядя на бассейн, в котором вместо воды лежал слой песка. Затем свернул направо и проехал два квартала. Официантка мне не соврала: это кладбище было как оазис в пустыне. Изумрудная свежая трава, безупречная по своей чистоте, выглядела так, будто ее только что импортировали из загородного дома на Беверли-Хиллз. Выбираясь из машины, я слышал звук льющейся из шланга воды.

Открыв маленькую свежевыкрашенную калитку, я вошел на территорию кладбища. Каждая могила, каждый надгробный памятник носил на себе следы тщательного ухода.

Через пять минут чтения могильных надписей я очутился у могилы «Элиас Фрай, род. 1861, ум. 1923. Покойся в мире». Немного дальше находился мраморный памятник в виде ангела. Крылья его сверкали на солнце. Надпись была следующая: «ЗДЕСЬ ПОКОИТСЯ ПИРЛ КОУЛМЕН, ПОКИНУВШАЯ НАС НА СЕМНАДЦАТОМ ГОДУ ЖИЗНИ». Внизу, буквами помельче, шла надпись: «Бог дал, Бог и взял». Последняя строчка была раза в два больше предыдущей и поэтому выделялась: «„МЕСТЬ ПРИНАДЛЕЖИТ МНЕ“, — СКАЗАЛ ГОСПОДЬ».

Отступив на несколько шагов, я закурил сигарету. Щурясь от солнечных бликов, скользивших по полированной поверхности мраморных плит, я перечитал надпись, но все равно ничего не понял. Последняя строчка звучала явным диссонансом.

— Мы не любим, когда на кладбище курят, незнакомец, — раздался позади меня спокойный голос.

Я обернулся и увидел рядом с собой старика, глядевшего прямо на меня. Ему было лет семьдесят, но его спина была прямой, а бледно-голубые глаза сурово смотрели на меня с сожженного загаром лица. Он был без шляпы, в потертых джинсах, на плечи поверх голубой хлопчатобумажной рубашки был накинут плед. Пряди седых волос были плотно зачесаны назад, придавая ему почти библейский вид.

— Простите, — сказал я, бросил сигарету и затоптал ее.

Он одобрительно кивнул.

— У вас здесь кто-нибудь похоронен?

— Нет, — сказал я. — Просто это место показалось мне с дороги таким красивым, что я остановился на минутку.

— Я присматриваю за кладбищем, — сказал он. — С тех пор как у меня умерла дочь, это моя единственная забота. Жена похоронена в северном углу. — Он указал рукой направление.

— Вы мистер Коулмен? — спросил я. — Официантка в столовой сказала мне, что вы присматриваете за кладбищем.

— Никто не называл меня мистером уже лет десять, — усмехнулся он. — Старый Коулмен — так меня все зовут. Некоторые считают, что я свихнулся. Может, они и правы.

— Ваша дочь Пирл похоронена здесь? — Я кивнул в сторону мраморных крыльев.

— Да, моя девочка, — сказал он. — Красивый мрамор, правда? Мне кажется, что Пирл он бы понравился. Она так любила красивые вещи.

— Очень красивый памятник, — сказал я вежливо. — Меня только удивляет надпись — последняя строчка как-то не вяжется с остальными.

— Так и должно быть! — упрямо сказал он. — Так и должно быть, молодой человек! Месть принадлежит мне, сказал Господь, и так оно будет! Я ждал ее восемь лет и, если понадобится, буду ждать еще столько же! Мое время отправляться на тот свет не придет, пока добрый Господь не отдаст мне того, что принадлежит мне по праву!

— Месть? — переспросил я. — Кому?

Его лицо приобрело прежнее суровое выражение.

— Это вас не касается, — холодно сказал он.

— Конечно нет, — сказал я. — А вы бы могли мне помочь в другом деле? Я ищу девушку по имени Шейн. Сандра Шейн.

— Я слышал, она работала у Луи Робертса, — сказал старик неуверенно. — Он владелец бара здесь, в городе. Не такой уж хороший бар, но другого у нас нет. Да я почти и не пью с тех пор, как умерла Пирл.

— Попытаюсь разузнать о ней там, — сказал я. — Спасибо.

— Мы с Пирл благодарны вам за внимание, — сказал он торжественно.

Я минуту колебался.

— Этот пустой участок за могилой вашей дочери, он что, зарезервирован?

— Почему вы спрашиваете?

— Просто любопытно, — сказал я. — Можно ли заранее договориться о месте на кладбище или хоронят на том участке, который свободен?

— Это место занято, — сказал он низким голосом. — Занято… для одной из дочерей самого Дьявола! Для накрашенной шлюхи с черным сердцем, которая отняла у меня мою девочку раньше срока!

— Джуди Мэннерс? — спросил я.

— Вы знаете? — Его голос стал грубым, уродливым. — Она послала вас сюда посмеяться и поиздеваться надо мной! Так можете передать ей, что ее время близко — месть придет с Небес: громом и огнем!