Первый. Бывший. Единственный - Татия Суботина

– Был паинькой, – заверила ее я, но, судя по выражению лица Марго, не особо она мне и поверила.

– Мне срочно нужен чай и круассан с шоколадом, чтобы восполнить потерю нервных клеток, – заявила подруга. – Ты со мной?

Я зыркнула на часы.

– Только если в «Вишенке» перед моим клубом, иначе не успею на занятия.

– Как скажешь, тренер будущих чемпионов, – согласилась Марго. – Поезжай, Дим, я буду с Васей, потом вызову такси.

– В твоем положении, – начал было Грач, но был перебит.

– В моем положении, которое еще даже незаметно, вредно нервничать без повода. Так что не доводи.

– Понял, – пробурчал Дима. – Сам заеду, куда скажешь, только позвони.

– Если я когда-нибудь забеременею в четвертый раз, то учти, Грач, рожать будешь сам, – авторитетно заявила моя подруга мужу.

– У меня нет необходимых комплектующих, чтобы справиться с этим процессом, – хмыкнул он, обнимая Марго.

– Нет ничего невозможного для злой женщины, милый, – проворковала она. – Я больше не поведусь на твое нытье о дочке, понял?

– Больше и не надо, в этот раз точно будет девочка, я знаю, – улыбнулся Дима.

– Знаток, – закатила глаза Марго. – Видала?

– Серьезно, – заверил нас Грач. – Это отцовское чутье.

На такое заявление мужа подруга лишь прыснула смехом.

Я могла лишь искренне порадоваться за друзей. Вот только моя радость все равно отчего-то царапала мне ребра изнутри…

ГЛАВА 26

День прошел как в тумане. Жизнь у меня была суматошная, особенно после выходных. Но самое главное, что мне эта загруженность нравилась.

Я ловила кайф от того, что делала. Я просто ловила кайф!

Как долго я к этому шла? Не возьмусь сейчас считать, но иногда мне казалось, что целую вечность. И вот, помимо прочего, у меня теперь имелась школа танцев. Для детей, взрослых, людей с ограниченными способностями – мы принимали всех.

Когда открывала ее, поджилки тряслись, а сейчас… Сейчас мне даже переработка в радость была, ведь я наконец занималась именно тем, что приносило радость. Своим делом. И чувствовала себя здесь как рыба в воде.

А уж после того, как в моей школе провел несколько мастер-классов известный хореограф Хорьков… дела пошли еще лучше.

– Вась, выручай, – сразу выдал Саша, едва мне стоило ответить на звонок.

– И тебе привет. А я как раз тебя вспоминала, – хмыкнула я, расчесывая волосы до блестящей волны.

Рабочий день был окончен, Руся накормлена и под присмотром няни, а я собиралась в ресторан.

– Вась, горит, правда. Спаси меня!

– И где же у тебя горит, Хорьков? – хмыкнула я, надевая сережки и застегивая кулон, что ложился аккурат в ложбинку, выгодно подчеркивая мое декольте.

– У меня премьера скоро, а Маринцева, будь она неладна, ногу умудрилась сломать, – выдал мужчина. – Замени ее, а?

– Ты с ума сошел? – подавилась воздухом я. – У тебя официальной замены нет?

– Лучше, чем ты, ее все равно никто не станцует, – уверил меня Хорьков. – Ты прожила эту роль, ты создана для нее.

– Ты бредишь?

– Ты так ломаешься, будто ни  разу на сцену не выходила.

– Иногда участвовать в твоих постановках на заднем плане – это одно, и совершенно другое – потянуть главную роль, – поджала губы я.

С Хорьковым мы поддерживали дружеские отношения. Мне действительно нравилось иногда выступать в его театре или клубе Марго. Так я держала  себя в тонусе и утоляла временную жажду славы, когда она давала о себе знать.

– Набиваешь себе цену, Рогова? Ты и не потянешь? Не смеши меня.

– Не понимаю, откуда тебе вообще такая шальная мысль в голову пришла и как ты умудрился предположить, что я на это подпишусь.

– Кроме тебя, некому.

Он говорил так уверенно и с таким жаром, что меня через расстояние опалило догадкой.

– Только не говори, что это та самая постановка…

– Та самая, – сказал Саша, отчего я выругалась. – Твоя последняя роль перед тем, как ты меня бросила.

– Мы сотню раз уже говорили об этом. Никто тебя не бросал, просто так сложились обстоятельства, и моя карьера танцовщицы закончилась, – поморщилась я.

– На пике.

– Хорьков, – закатила глаза я.

– Ты забыла, что у меня юбилей? Это должен быть лучший концерт за всю мою профессиональную деятельность. Неужели ты сможешь так меня подвести и отказать?

Он прекрасно знал, на что давить.

– Я не в форме.

– Не смеши меня, если ты не в форме сейчас, то я инопланетянин, – фыркнул Саша.  – Или забыла, что у меня глаза есть? Уж я твою форму вполне способен оценить.

– Тоже мне, оценщик нашелся, – буркнула я.

– Несколько репетиций, и твое тело вспомнит движения. Выручи меня, а?

– У меня слишком плохие воспоминания связаны с той постановкой, – призналась я. – Неужели тебе не жаль окунать меня в те эмоции?

– А зачем тебе окунаться в прошлое? Никогда не поздно плохой опыт заменить хорошим, – не дрогнул Хорьков. – И только ты сама это можешь сделать.

– С каких пор тебя потянуло на философию?

– Старею, – хмыкнул Саша.

– Ты настоящий идиот, если думаешь, что я соглашусь на эту авантюру, – покачала головой я, хотя мужчина и не мог меня видеть.

– Согласен быть идиотом, только спаси меня. Вась, как друга прошу.

– Я подумаю, – выдохнула я. – А теперь отстань и не порть мне вечер.