Дорога камней - Антон Карелин

— Имеются ли какие-либо причины, сэр, чтобы не отправиться сейчас же? — церемониальным тоном, не допускающим возражения, спросил де Рео.

Даниэль внезапно понял, что так настораживало в этом человеке, в этом лице. Двадцатилетний, выглядящий не старше самого Ферэлли, юношески красивый, по некоторым меркам даже весьма, он был бы очень хорош... Очень хорош в роли ведущего допрос.

— Нет.

— Прекрасно, — кивнул Алессандро, слегка неприязненным взглядом окидывая толпу, — предлагаю поторопиться, потому что иначе ужин начнут без нас. Зовите своих... подопечных, Даниэль.

30

Миновав предмостовую площадь, продравшись сквозь плотную, говорливую и бурлящую толпу тех, кто собрался сюда с разных концов раскинувшегося в стороны лагеря и толокся — наверное, испытывая от этого садистское удовольствие, они двинулись вперёд по узкому проходу меж широких палаток и шатров, в которых не жили, но торговали, — в целом, питьём и едой. Большинство толпящихся, видя лейтенанта, отступало поспешно и резко.

Двухэтажное здание, к которому спустя минуту они подошли впятером, примыкало к стене у расщелины, было бревенчатым без единого камня, заметно покосившимся, старым. Около ступенчатого входа играли в карты полдюжины солдат, лёгкие копья которых были прислонены к стене, а мечи на распущенных перевязях лежали рядом каждый со своим хозяином. Завидев подходящих, они повставали, оправляя пропылённую одежду; лица у них выражали опасение, будучи в своём праве все равно получить выволочку. Алессандро не обратил на них ни малейшего внимания, по поводу чего солдаты облегчённо расслабились.

— Сюда, прошу вас, — указал Даниэлю так и не представившийся обладатель приятного баритона, внешностью и манерами располагавший к себе весьма. — Поднимайся, дитя, не бойся. Это, сэр, единое здешнее здание, в котором сохранился хоть какой-то комфорт. Впрочем, вам оно наверняка покажется сущей халупой.

Откровенно говоря, так оно и было. Даниэль, признаться, ожидал большего. Все-таки это был регулярный пост, здесь квартировались офицеры, отвечающие за безопасность переправы (таможенный контроль раньше скорее всего вёлся где-то там, дальше на гаральдских землях, и лишь ныне, в связи с положением, был перенесён сюда). Правда, подумав, Ферэлли понял, что скорее всего это как раз дом солдат, с парой приёмных и гостевых комнат, а офицеры и таможенники расположились в том более массивном и защищённом строении, на которое издалека указал ему Сахе и которое украшал фиолетовый штандарт.

Дверь скрипнула, распахнулась, двинутая внутрь услужливой рукой, и они переступили сбитый тысячью подошв порог.

В нижней широкой комнате находились около десятка человек; было накурено, жарко, почти так же громко, как в уличной толпе, и темы обсуждались все те же. Следуя за лейтенантом в коридор, уводящий к двери во вторую половину нижнего этажа, Даниэль, сжимающий горячие руки молчаливой, перепуганной Линны и сжатого, напряжённого Малыша, отчётливо услышал:

— Кармйн отказался. Говорит, не его дела. Пусть, мол, этим разведка занимается.

— А толку? Все равно заставят. Барон де Файон эт вам не сизый перец. Убийцу все равно заловят. Дело чести. Так кто ж, если не Кармин?..

— Чего он узкие такие выделывал?

— Если уже — значит, платить меньше на два вершка, вот он и выпердывался! Завсегда за узкие так плотют!..

— Тогда она его и хапнула. Ловкая, зараза. Срезала оба кошеля и убегла. Так никто и не поймал.

— Да кто она? Откуда ж такая?

— Черт её знает. Кажись, Лаской кличут. Говорят, в лысом переулке позапрошлой ночью... Ну те, двое... Её работа.

— Вот те и Ласка. Вот и думай, откуда такая...

— Тройка. Че уставились, никогда тройки не видели? Давай тяни!

— Везёт уродам... Эй, Седой, нам скоро идти-то?

— Через полчаса пойдём. Баста куртки не взял, сказал, не больно холодно. Ну пусть на ветерке-то понежится.

— Ага...

Миновав коридор длиной шагов в шесть, они оказались у крепкой, явно свеженькой двери, врезанной в потемневший от старости сруб.

Де Рео аккуратно негромко постучал, чем Даниэля весьма удивил.

— Давай! — не по уставу раздалось оттуда, голосом сильным и ощутимо тяжёлым. Они вошли.

Внутреннее убранство комнаты с тем убожеством, что Даниэль уже видел в лагере и что думал увидеть тут, за облупленным косяком, являло разительный контраст. Здесь было опрятно, устелено коврами, завешено занавесками, тепло, но не душно, откуда-то взялась мягкая мебель и даже большое кожаное кресло, где восседал массивный человек, которого Даниэль в первую же секунду узнал.

Нет. Он никогда не видел его, они никогда не встречались.

Это не был ни знакомый, ни друг семьи, ни торговый партнёр, ни должник, ни кредитор, ни отец девушки, с которой у Цаниэля в ранней юности был долгий и весьма печальный роман.

Это был просто старший таможенный гаральдской Оранжевой гильдии.

Обширный, как ожившая скала, одним размером внушающий доверие, толстый от хорошего житья, в данный момент что-то неспешно жующий, почти полностью лысый, с зализанными сединами вкруг выпуклой, как раздувшаяся бочка, и блестящей, как алебастровый шар, головы.

Шерстяной костюм его, затейливо расшитый золотом и жёлтой парчой, с меховой оторочкой по подолу и на рукавах, был украшен знаком гильдии, вышитым на груди. На необъятном поясе притулился кошель, раскрашенный бисером из шлифованного белого и голубого хрусталя.

Глаза, полуприкрытые тройными складками век, пара оплывших, но заботливо выбритых подбородков, огромный, выдающийся нос, щеки, алые, как у раскрасневшегося здоровьем молодца, выпуклый, широкий лоб... Детали сошлись в необыкновенный узор на широком, добродушно-спокойном лице. Мясистые губы большого рта прикрывали ровные ряды удивительно здоровых зубов (у того же Алессандро, кстати, они были весьма желтоваты, и чтобы вычистить их так, как они блестели у таможенника в свете ламп, нужны были услуги весьма дорогостоящих косметических специалистов, — Даниэль, юный эрл, за внешностью которого ухаживали с детства, знал не понаслышке).

Венчали эту редкую и запоминающуюся картину две немаловажные детали: тяжёлая золотая цепь, звенья которой мастер украсил бледно-алым узорным налётом, и желтеющая среди других колец и перстней, на руках толстяка водившихся во множестве, массивная печатка с невидимым Даниэлю знаком, который определял положение этого человека в гильдии.

— Н-ну, — рассматривая вошедших, так и замерших у порога, протянул он голосом, сдерживающим опасную мощь. — Очень приятно, господин поверенный. Уже два дня, как вас ждём.