ГЧ (Генератор чудес) - Юрий Долгушин

— К-конечно, поверит, мы же не обманываем, — согласился Николай посветлев. Перед ним снова простерлась голубая даль.

— Спешить надо с машиной, — заключил директор. — Темпы решают все!

Через несколько дней произошло событие, по-видимому, предрешившее исход борьбы.

Около полудня Храпову позвонил секретарь наркома и попросил немедленно направить к нему инженера Тунгусова, по возможности, со всеми материалами о его генераторных лампах.

Минут через двадцать после этого разговора Николай вошел в приемную. Секретарь тотчас встал, сказал: «идемте», и без доклада открыл перед ним дверь в кабинет. Было ясно, что он действует по заранее полученным инструкциям. Уже это насторожило Николая.

— Пожалуйста, Николай Арсентьевич, — сказал нарком таким нейтральным, будничным тоном, словно приглашал одного из своих постоянных сотрудников, с которым только что виделся.

Николай все это заметил и учел; нарком был не один. Из-за спинки кресла выставлялась голова с круглой, будто циркулем обведенной, лысиной на макушке и узкие обвисшие плечи.

— Вот это и есть тот инженер, о котором я говорил, — сказал нарком голове. — Ламповик. Познакомьтесь, Николай Арсентьевич, это профессор Акулов, слышали, конечно…

— Как же… Читал, знаю труды профессора… — Теперь Николай понял почти все. Человек, поднявшийся с кресла, длинный, весь вытянутый, будто прокатанный под валками блюминга, был известным авторитетом в электронике. Правда, собственных творческих достижений у него не было, но имя его часто мелькало в специальной печати — он деятельно «участвовал», рецензировал, реферировал, выступал, консультировал, компилировал, популяризировал…

— Товарищ Акулов был на ламповом заводе по своим делам, — продолжал нарком, — и случайно познакомился там с одним заказом на генераторные лампы, которые, по его мнению, спроектированы неграмотно. Профессор счел долгом предостеречь меня, поскольку мы встретились по его делу. Вот я и решил вызвать вас… Кстати, профессор, кто там обратил ваше внимание на ошибку? И почему они не опротестовали заказ?

— Ошибку нашел я сам, случайно, — низко в нос загудел, как из бочки, профессор. — Увидел на столе рабочие чертежи, ну, глаз наметан, заметил сразу… Проконсультировал. Фамилий, к сожалению, не запомнил, люди ведь незнакомые… Кажется, теперь собираются протестовать.

Николаю стало ясно: нарком отдавал ему этого профессора на растерзание. Ладно!

— О каких, собственно, лампах идет речь? — спросил он.

— Генераторные, ультравысокочастотные.

Николай вытащил из портфеля синьку, развернул.

— Эти?

— Позвольте… кажется… да, они самые.

— Так. Что же вы тут находите?

— Как! — профессор почти возмущенно воззрился на Николая. — Вы хотите, чтобы мы занялись разбором здесь, сейчас, мешая народному комиссару?! — он вытащил из кармана часы. — Наконец, и я не располагаю…

— Ничего, ничего, — перебил его нарком. — Я прошу вас немного задержаться. Мне очень важно выяснить этот вопрос сейчас.

— Итак, профессор, — спокойно сказал Николай.

— Хорошо-с, — прогудел тот, нервно надевая снова очки. — Я только сформулирую основное. Такая лампа работать не может. А если и будет работать, то лишь при слабом режиме и с ничтожнейшим КПД. Профан, который ее конструировал, допустил элементарную ошибку. Ну вот смотрите. Согласитесь, что при таком расположении электродов, как здесь, — длинные, как сосиски, пальцы обеих рук профессора причудливо сплелись над схемой, изображая электроды, — неизбежно возникновение так называемой паразитной емкости!

— Несомненно, профессор. Вы абсолютно правы! — с утрированным восторгом поддакнул Николай.

— Ну, вот видите! А паразитная емкость — вредное явление, парализующее генерацию. Борьба с ним представляет основную задачу в современной электронике.

— Так… А знаете, профессор, есть такое растение — белена. Очень вредное явление природы; вызывает отравление, галлюцинации, умопомрачение, даже смерть. Или, скажем, плесень. Или ядовитая змея, — чего вреднее! А вот люди изучили, овладели этими вредными явлениями и превратили их в источники могучих средств для лечения болезней. А трение! Ведь борьба с ним «представляет основную задачу» на протяжении всей истории техники. Но не будь трения, мы не имели бы транспорта, да и ножками не смогли бы передвигаться по земле…

Нарком сидел, откинувшись в своем кресле, и с видимым интересом следил за сражением. Профессор Акулов чувствовал, что его бьют, что нарком поощряет это избиение, и земля под ним дрожала. Он мучительно искал способа выйти из игры, в которой собирался сделать всего один, не совсем чистый, но выгодный ход, казавшийся таким простым и безопасным…

— Природа не знает ни вредных, ни полезных явлений, — продолжал Николай. — Вредным мы считаем все то, что мы еще не освоили, не поставили себе на службу, — не так ли, профессор?

— Хорошо, — с трудом делая скучающий вид, возразил, наконец, Акулов, — но паразитная емкость потому и названа паразитной, что она существует за счет нормальной работы контура. Не так ли, дорогой мой?

— А я и не называю ее паразитной. У меня она учтена, рассчитана и поставлена на службу процессу генерации, как величина, кратная емкости идеального контура. Больше того, моя лампа только потому и может работать, что…

— Ваша лампа?..

— Да, моя. Я и есть тот самый профан, который ее сконструировал.

— Простите… — профессор деланно засмеялся, внутренне холодея, теперь он понял, что спасения нет… — Я не знал…

— Неважно. — Николай уже видел, что пора кончать. — Скажите, профессор, вы, очевидно, не познакомились с техническим расчетом этой лампы? Вот он. Тут все объяснено. Как видите — математика. На пальцах это трудно изобразить…

— Нет… мне не показывали…

Нарком вышел из-за стола.

— Как же так, товарищ Акулов, — сказал он, — нехорошо получается… увидели где-то на столе чертежик, с кондачка осудили, не поговорили с автором, даже не ознакомились с материалом, устроили на заводе консультацию, сбили их с толку; теперь они, конечно, прекратят эту работу, опротестуют заказ… А ведь тут принципиально новое техническое решение, как я понимаю.

— Думаю, все же ошибочное. Полагаться на мнение одного автора, мне кажется…

— Я уже получил авторское свидетельство, — совсем тихо, будничным тоном вставил Николай.

Акулов повернулся к нему и застыл. Это был «нокаут». Нарком добродушно рассмеялся.

— Вот видите, — сказал он. — В таких условиях мнение одного оппонента стоит гораздо меньше, чем мнение автора. Давайте лучше действовать по системе товарища Тунгусова: будем превращать вредное явление в полезное. Возьмите с собой этот технический расчет, — можно, Николай Арсентьевич? — вот… и хорошенько обмозгуйте его. Уговоримся так: если найдете ошибку, завтра позвоните мне. Если ошибки не окажется — завтра же так или иначе доведите до сведения завода или главка, что вы ошиблись и что заказ должен быть выполнен. Проверку исполнения этой программы беру на себя. Простите, что задержал, но… как видите, вы сами поставили под удар вашу репутацию…