Стеклянный ключ - Виктория Угрюмова

— Ах, что за коньячок! — причмокнул от удовольствия Аркадий Аполлинариевич. — Ну что, господа, выпьем за встречу и приятную компанию? Какой пасьянс сошелся! Капитолина Болеславовна, голубушка, приглашайте же юношу к столу.

За накрытым столом было весело и шумно. Сергей, большую часть гостей которого составляли его старинные приятели и друзья его родителей, давно не видел эту чопорную, солидную, утомленную жизнью и работой компанию такой беззаботно веселой. Будто кто-то всесильный перевел часы на четверть века назад, и смешливая студенческая вольница радовалась жизни в гостеприимном доме Колгановых. Ему казалось, что все стало как прежде; и что вот-вот выглянет из кухни мама, и произнесет тост отец. Дом внезапно ожил, вспомнил самые лучшие, добрые и светлые времена. И это чудо сотворила одна только хрупкая женщина, кстати посаженная Жанной на отшибе, у самых дверей. Так что теперь все внимание публики переключилось на противоположный край стола; а хозяева, сидевшие, как водится, во главе, очутились не у дел, словно на периферии. Вот уж воистину — не место красит человека, но человек красит место. Жанна нервничала и кусала губы; Алина не сводила глаз с великолепной соперницы своей подруги; Сергей млел от удовольствия.

— Танечка, это просто прелесть, что вы рассказываете! — воскликнула Мария Антоновна, профессор востоковедения, умница и страстный библиофил, которая с юности дружила с матерью Колганова. — Неужели такое действительно происходило?

— Да, — призналась Тото, — страшно вспомнить, что мы творили.

— Вы еще где-то отличились? — поинтересовался Борис. — Скажем, очень активно участвовали в учениях по гражданской обороне?

— О-о! — хохотнула Мария Антоновна. — Тоже незабываемое развлечение.

— Ага, — согласилась проказница, — и вот выдали нам противогазы, по пятьдесят граммов спирта и ватки кусочек, дабы противогазы эти изнутри протереть, перед тем как надевать. А впереди ждала палатка, внутри которой курились слезоточивые газы. Ну, я и посоветовала сокурсникам не тратить драгоценную жидкость почем зря, а как следует пропитать ею выданную ватку и ватку засунуть в шланг, поглубже. Представляете, что было полчаса спустя, когда наша колонна зигзагами маршировала в противогазах по направлению к месту проведения учений? Нет, кто покрепче, тот еще вполне стоял на ногах. Другое дело, что в палатку никак не попадали — все время почему-то промахивались.

— Неужели вы могли что-то эдакое натворить? — умиляясь, спросил Сергей.

— Каюсь, — созналась Тото, — я страшная хулиганка.

— А вот мы в студенческие годы… — не выдержала Жанна.

Жена Бориса, великолепная блондинка, похожая на Мэрилин Монро, благополучно разменявшую пятый десяток, остепенившуюся и еще более пышную, с наигранным удивлением уточнила:

— А разве вы тоже, Жанночка, где-то учились?

Алина, которая просто свирепела, глядя, что вытворяет Татьяна с ее подругой, ответила вместо нее:

— Конечно. Мы вместе учились в Торгово-экономическом. Просто это было так недавно…

— …что еще не успело стать мифом? — весело подхватила Татьяна.

Как принято писать в военных сводках, «атака противника захлебнулась на подступах к нашим позициям».

Блондинка выразительно поглядела на кабинетный рояль, заброшенно стоявший в углу просторной гостиной, и ностальгически произнесла:

— Когда мы учились в институте, в этом доме каждую субботу собирались друзья. Сережина мама всегда играла во время званых вечеров. Жаль, теперь некому.

— У нас есть чудесные записи, — прощебетала Жанна.

— И танго? — уточнила «Мэрилин».

— Ну, танго теперь не модно, — немного свысока, будто капризному ребенку, пояснила девушка.

— И очень плохо, — заметил Колганов. — А у меня всё руки не доходят заняться фонотекой.

— Ах, — легко улыбнулась Тото, — была бы это самая большая наша проблема! Сергей, вы не против, если я попробую поиграть на вашем инструменте?

— А я вот недавно его настраивал и все думал, для кого я это делаю. Но теперь понятно, что ничто в жизни просто так не случается. Прошу вас. — И хозяин дома под руку проводил гостью к инструменту, поддерживая ее, как драгоценную вазу хрупкого севрского фарфора.

— Как мило! — сказала Мария Антоновна, лучась довольной улыбкой при взгляде на эту пару.

Татьяна устроилась на крутящемся табурете и призналась негромко:

— Невыразимое чувство. Иногда мне хочется быть тапером в каком-нибудь маленьком кинотеатрике и играть все подряд, поглядывая на экран.

— Интересно, — сказал Борис, — в Киеве остались такие кинотеатры после революции?

— После войны еще сколько угодно. Но лучше было в начале века: на Крещатике стояло их в ряд несколько, и одним из лучших считался «Шанцер». Совсем недалеко от Бессарабки. На Бессарабской площади стоял «умывальник»…

— Что-что? — не поверила своим ушам «Мэрилин».

— Белое авто с откидным верхом, — пояснила Татьяна. — Его можно было взять напрокат, и катался на нем молодой тогда еще, зеленый совсем Люська Каплер[5] со своими дамами, и кто бы мог подумать, что это он снимет потом «Ленина в Октябре»?

Гости наслаждались танцем. Жанна ждала, что возлюбленный пригласит ее, но Сергей облокотился о крышку рояля в устойчивой позе, которая свидетельствовала о том, что он собирается простоять здесь столько, сколько нужно.

— Мне даже страшно делается при мысли, что я мог нагрубить вам в первый день знакомства, — проговорил он, любуясь гордой осанкой пианистки. — Не принять на работу. Или что вы не захотели бы ничего менять. И я бы вас никогда не увидел.

— А вы и были резки, Сергей. Так что первый пункт программы вам вполне удался, — ответила она.

— И вы именно это будете помнить о первом дне нашего знакомства? Как жаль. — Он говорил вполне искренне.

— Нет, не это, — мягко возразила она.

— Интересно, что же?

— У вас был одеколон «Де Вивр». Теоретически я его не люблю, но на вашей коже он очень интересно звучит. Я запомню запах одеколона, свежего кофе и зеленые сердитые глаза с золотисто-медовыми пятнышками возле зрачка.

Сергей, никогда прежде не слышавший, чтобы женщина изъяснялась столь свободно и просто, нисколько не смущаясь своих чувств, смотрел на нее шальными блестящими глазами. Сзади к нему подошла Жанна и демонстративно обняла за талию, показывая самым непонятливым, кто в доме хозяин. Колганов вздрогнул и непонимающе обернулся: он начисто забыл на эту минуту, что она вообще есть на свете. И нельзя сказать, чтобы недвусмысленное напоминание доставило ему хоть какую-то радость.