Стальные корсары - Михаил Михеев

Очередной снаряд, на сей раз шестидюймовый, со звонким хлопком разорвался на броне боевой рубки «Микасы». Пробить четырнадцать дюймов первоклассной стали, естественно, не смог, но командиру броненосца испортил настроение изрядно. Настолько, что и он, и все остальные, находящиеся в рубке, попадали с жестокой контузией. Управление кораблем оказалось утрачено буквально на несколько минут, но и этого было достаточно.

В момент попадания японцы в очередной раз корректировали курс, чтобы если не разорвать дистанцию со вконец обнаглевшими русскими, то хотя бы не дать им приблизиться. В результате руль оказался в положении «право на борт», и корабль завалился в циркуляцию. Огромный бурун, возникший при этом, начисто выбил деревянный щит, который партия борьбы за живучесть только что с огромными трудностями кое-как установила. Поток воды, льющейся в отсеки броненосца, вновь усилился, но страшным оказалось даже не это. Просто «Микаса», разворачиваясь, оказалась развернута в сторону «Севастополя» кормой. Двенадцатидюймовки заклиненной башни успели выстрелить «в сторону цели», внушительно, но бесполезно, после чего русским могли отвечать только четыре шестидюймовых орудия, способных вести огонь вдоль оси корабля. Неприятно, но не смертельно, и командир русского броненосца отреагировал с завидной оперативностью. Открыв огонь из всего, что дотягивалось до японца (а в кои-то веки в бой вполне успешно вступила даже пара неснятых трехдюймовых орудий), он начал разворот, пристраиваясь в кильватер «Микасе». Развернутый к нема самой уязвимой частью, да еще и практически обезоруженный, японский корабль получил хороших плюх. К тому моменту, как управление «Микасой» было восстановлено, и броненосец лег на прежний курс, в него попало шесть двенадцатидюймовых снарядов, превративших в руины всю кормовую оконечность.

А один снаряд, особенно удачливый, угодил прямо в башню японца. Правда, на этом его удача и закончилась, поскольку хотя летящий с огромной скоростью кусок стали и проломил броню, но взрыватель не сработал. Случись иначе, на карьере «Микасы» можно было бы смело ставить крест - в башне находилось полдюжины уже поданных снарядов и пороховые картузы к ним. Их взрыва и практически неминуемого пожара в погребах броненосец бы не пережил. Однако снаряд ограничился тем, что просто разворотил казенные части обоих орудий, окончательно приведя башню в невосстановимое состояние, ну и артиллеристов осколками порубил, что не добавило уцелевшим любви к русским.

Ну а пока гиганты выясняли отношения, к ним быстро приближался еще один корабль. Это «Пересвет», решив при помощи своей абордажной партии исход схватки за «Асахи», торопился принять участие в общем веселье. Несмотря на сбитые трубы, он все еще превосходил искалеченную «Микасу» в скорости, и теперь, оставляя за кормой густой черный шлейф, из последних сил держал четырнадцать узлов. В кочегарках, похожие на сильно испачканных чертей, как заведенные сновали туда-сюда матросы, швыряя в ненасытные топки уголь. Дым от него смешивался с дымом от сбитых, но до конца не потушенных пожаров, создавая впечатление, что по морям плывет вулкан. И на острие дымной кляксы «Микасу» медленно, но неотвратимо настигала смерть.

Вообще, флагман японского флота попал в незавидную ситуацию. С левого борта на него упорно давил русский броненосец, который уже потерял половину артиллерии, отчаянно горел, но выходить из боя не собирался. С кормы накатывался второй, и встретить его было попросту нечем. Пока «Микасу» спасали повреждения «Пересвета», носовая башня которого не действовала, а практически вся артиллерия среднего калибра по левому борту оказалась выбита. Именно поэтому русские не могли реализовать оптимальный для себя сценарий - повиснуть за кормой японцев и расстрелять их в упор. «Пересвету» оставалось только встать в кильватер «Севастополю» и объединенными усилиями додавить корабль, доставивший им столько неприятностей.

Правда, к маневру командир «Пересвета», капитан первого ранга Дмитриев, совсем недавно принявший корабль у тяжело раненого Василия Арсеньевича Бойсмана, подошел творчески и с умом. Еще недавно это позволило ему взять а абордаж вражеский броненосец и накрепко убедило: инициатива полезна. Поэтому сейчас он заходил на японца с кормы, держась чуть правее его и находясь в мертвой зоне для большинства японских орудий. Отчаянный огонь единственной шестидюймовки правого борта был неприятен, но не более того, такие плюхи океанский рейдер был вполне в состоянии выдержать. Слишком поздно разгадав его замысел, японцы попытались уклониться, но «Пересвет» своими маневрами легко парировал неуклюжие попытки серьезно поврежденного корабля ввести в действие артиллерию правого борта и, когда дистанция сократилась до мили, резко положил руль влево.

Результат оказался вполне ожидаемым. Русские «обрезали» «Микасе» корму, обстреляв врага прямой наводкой. Орудия правого борта развили казавшийся совсем недавно недостижимым темп стрельбы, и в результате уже изувеченную кормовую часть вражеского корабля буквально нашпиговали шести- и десятидюймовыми снарядами. Именно с этого момента началась агония флагманского корабля адмирала Того - русские снаряды вывели наконец из строя рулевое управление броненосца, в результате чего получили возможность делать что угодно, практически не встречая противодействия. «Микаса» начала медленно, но неуклонно садиться кормой, скорость корабля упала до совсем уж несерьезных шести узлов, а снаряды продолжали бить в и без того искалеченный корпус.

Образовавшие кильватерную линию броненосцы в пять стволов только главного калибра практически безнаказанно расстреливали «Микасу». К тому времени большая часть шестидюймовых орудий левого борта на японском корабле пришла в негодность, будучи разбита или повреждена. У носовой орудийной башни, с честью выдержавшей три попадания, из которых одно двенадцатидюймовым снарядом взрывом оторвало ствол правого орудия. Произошло это не от русского снаряда а от детонации в стволе собственного - шимоза нестабильна, и самоподрывы при выстреле иногда случались. Тем не менее, японские моряки продолжали бороться. Элитный экипаж лучшего корабля Страны Восходящего Солнца попросту не умел сдаваться, а потому пробоины заделывались, машины работали, а немногочисленные уцелевшие орудия продолжали огрызаться и, порой, небезуспешно. Но сколько веревочке не виться, а конец предопределен. Вода продолжала поступать в отсеки броненосца, крен нарастал, и все новые и новые пробоины оказывались ниже уровня океана. Затопления усиливались, и наступил момент, когда остойчивость корабля нарушилась окончательно. Броненосец начал быстро ложиться на борт, с него в воду горохом сыпались люди, те, кто успел выбраться. Однако большая часть команды осталась на боевых постах, до последнего стреляя, латая проюоины, поддерживая ход. Когда корабль погрузился, вода добралась до котлов, вызвав мощнейший взрыв, сопровождаемый столбом воды и пара. И это было последней эпитафией героическому броненосцу.