Стальные корсары - Михаил Михеев

Акира подумал, помусолил идею, словно бы камушек во рту покатал. Покатал и выплюнул - там куча народу, одному не отбиться, и затопить отсек ему не дадут. На худой конец, обратно кингстоны закроют, перешагнув через его, лейтенанта Мацумото, остывающий труп. Пожалуй, даже погреба взорвать - и то больше шансов.

Зато следующая мысль выглядела куда интереснее. На «Асахи» пять минных аппаратов, и все они перед боем заряжены. Аппараты подводные, и взрыв восемнадцатидюймовой мины Уайтхеда ниже броневого пояса гарантировано выводит и без того поврежденный корабль из строя. Правда, и ему, Акире, не жить, но кодекс Хага Курэ в этом случае говорит, что необходимо делать, однозначно. А раз так - вперед!

Ему удалось незамеченным пробраться в свою каюту. Незамеченным, потому что на него никто и внимания не обращал, а возле офицерских кают русских и вовсе не наблюдалось - видимо, у них имелись дела поважнее. Увы, большинство кают было разбито - русские снаряды произвели здесь настоящее опустошение, а пожар, пускай небольшой и быстро потушенный, довершил начатое. В своей, чудом уцелевшей каюте, Акира забрал фамильный меч, прекрасно понимая, что в чреве корабля им особо не помашешь. Но все же хоть что-то, с ним чувствуешь себя увереннее. Меч же - душа самурая, и бросать его не годится. Что интересно, прикосновение к обтянутой кожей рукояти словно бы придало сил. И вот теперь Акира спускался по трапу, уверенно ориентируясь в полумраке - большая часть лампочек не горела, превратившись в труху от сотрясений. Плохое освещение не смущало лейтенанта, напротив, было его союзником - все же он был уверен, что знает свой корабль не в пример лучше русских, и сейчас уверенно шел к цели.

Минный аппарат, освещенный чудом уцелевшими лампами, встретил его знакомым жирным блеском хорошо смазанных частей и пониманием, что он, Акира, идиот. Будучи штурманом, лейтенант Мацумото, разумеется, имел представление обо всех механизмах корабля, но именно что представление. То есть он мог бы выстрелить миной куда-нибудь в сторону противника и, при удаче, даже попасть, но вот что делать сейчас он попросту не знал. Нет, разумеется, у мины есть взрыватель, но как в одиночку извлечь из аппарата бандуру в две тонны весом Акира решительно не представлял. Разве что мечом его рубить... Толку, конечно, не будет, зато, пока никто не видит, можно дать выход накопившимся эмоциям.

Сохранить достойную истинного самурая невозмутимость было сложно, однако Акира сдержался. Открыл крышку, мрачно полюбовался на едва видимые винты. Сел, тяжело переводя дыхание - все же он был сейчас не в лучшей форме. Ну почему, почему он не минный офицер!

Возможно, произойди подобное всего на полгода раньше, он просто сделал бы себе харакири или просто сидел бы, пока не потерял сознание, считая, что прогневил богов. Но за спиной лейтенанта был почти год не самой легкой войны, и насмотрелся он всякого. В том числе и того, как их противники, русские, попав в безвыходную ситуацию, не сидят, сложа руки, а ищут хоть какой-то вариант, импровизируют и добиваются порой впечатляющих результатов. И сейчас Акира мысленно поставил себя на их место. Получилось на удивление легко, а главное, выход пришел на ум почто сразу.

Подняться наверх, добраться незамеченным до разбитой шестидюймовки, взять картуз с порохом, благо их здесь валялось немало. Русский снаряд разворотил борт, но не взорвался, только сорвал орудие, отшвырнув его в сторону (ствол, пробив переборку, нелепо и уныло торчал в коридоре), и раскидал поданный боезапас. Картуз был тяжелым... А потом снова вниз, скрываясь от русских. К счастью, их на корабле, похоже, было не так и много. Зато трупов валялось в избытке, их Акира видел своими глазами - японские моряки сражались доблестно. Сейчас у русских наверняка проблемы с личным составом. Кстати, гром орудий стихает, становится все реже. Похоже, бой заканчивается, и не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, в чью именно пользу. А раз так, следовало поторопиться.

Порох он утрамбовал в трубу минного аппарата. Когда он взорвется, от него сдетонирует шимоза внутри мины. Если сдетонирует. Но думать о том, что может не получиться, категорически не хотелось. Пропитанная маслом тряпка в качестве фитиля - чтобы получился взрыв, минный аппарат надо было закрыть, в противном случае порох выгорит, и на том дело закончится. И лишь когда все было готово, Акира сообразил, что поджечь фитиль ему попросту нечем. Сам он не курил, и спичек в кармане не держал. После контузии, да еще озабоченный совсем другими проблемами, лейтенант даже не подумал об этом, а сейчас... В общем, это было обидно - находиться в шаге от победы и так позорно вляпаться. Но в роду Мацумото не привыкли сдаваться.

Вновь наверх. Ступени уже плыли перед глазами, на Акира усилием воли заставил себя идти. Найти первую попавшуюся уцелевшую каюту. В ней все на своих местах - русские не грабили, это на берегу, во время стоянок в портах они гроза ночных кабаков, а в бою дисциплину блюли свято. На миг Акира почувствовал угрызение совести - рыться в вещах погибшего товарища не очень правильно, однако потом он решительно отогнал от себя эту мысль. Погибшему уже все равно, а у него Долг! И наверняка хозяин каюты (Акира только сейчас сообразил, что даже не посмотрел, в чье жилище забрался) был бы не против его поступка.

Спички в ящике стола отыскались поразительно быстро, словно богам не терпелось, чтобы лейтенант совершил задуманной. Богов, если вдуматься, тоже можно понять... Поразительно, какая чушь лезет в голову, думал лейтенант, в очередной раз спускаясь вниз. Еще одним трофеем его стала фляжка, причем не с саке, а заправленная самым настоящим шотландским виски. Акира на ходу то и дело прикладывался к горлышку, глуша боль в голове и медленно поднимающийся откуда-то из глубины души страх. Пожалуй, ему очень повезло, что нашлась эта фляга, иначе могло бы не хватить духу выполнить задуманное.

Тряпка как раз начала тлеть, распространяя вокруг себя мерзкую вонь сгоревшего масла, когда позади Акиры раздалось:

- Ну, я же говорил вам, вашбродь, что япошка это, а вы показалось, показалось. Здеся он.

Акира медленно повернулся. Медленно потому, что ему вдруг стало страшно. Он делал, делал, рисковал, приготовился умереть - и что теперь, все впустую? Мысли недостойные самурая, но все же...

Метрах в трех от него стояли двое. Один с непокрытой головой, в драной и грязной тельняшке, второй в кителе, некогда белоснежном, а теперь закопченном и в двух местах прожженном. На голове - фуражка, вернее, ее остатки, огонь не пощадил головной убор офицера. Все это Акира видел так ясно, будто находился не в полумраке трюма, а на залитом солнцем пляже. А еще он видел, что русские на голову выше его, заметно шире в плечах, и любой из них способен его, Акиру, скрутить голыми руками. И никакое дзюдо, которым Акира занимался более десяти лет, здесь не поможет. Вдобавок, у русского офицера в руке был револьвер, правда, направленный сейчас в пол - очевидно, спрятавшегося в трюме японского лейтенанта русские не боялись совершенно и в качестве серьезного противника не рассматривали.