Собрание сочинений. Том 1. Второе распятие Христа. Антихрист. Пьесы и рассказы (1901-1917) - Валентин Павлович Свенцицкий

Мы даже нашу фамилию переменим. Начнём совсем-совсем новую жизнь…

Тора. Торику надо учиться… придётся жить где-нибудь около города.

Пастор. Лет до двенадцати я могу учить её сам. А потом мы будем на зиму переезжать в город. У нас ещё могут быть дети.

Тора. Торику одной будет очень скучно.

Пастор. Это очень нехорошо, когда ребёнок бывает один.

Тора. Надо мальчика.

Пастор. Да, да. Будет мальчик с такими же голубыми глазами, как у тебя…

Тора (с внезапной тоской). Милый… Арнольд… как всё могло быть хорошо… Милый… Ну зачем, зачем всё случилось так?.. Вот за этим столом… опять бы… сегодня… шила. Ты бы пришёл ко мне… Милый… Всё кончилось… навсегда…

Пастор. Синий огонь надвигается, Тора… Я знаю…

Тора (овладев собой). Надо укладывать вещи. За тобой придут.

Встаёт и берёт первую попавшуюся вещь.

Пастор (машинально). Да-да… А то я могу опоздать к поезду.

Тора. Вот здесь щётка.

Пауза.

Пастор. Тора… Сейчас нам надо будет прощаться… Только скажи… что это не навсегда… Ну, скажи… Ведь, может быть, ты передумаешь… Успокоишься и передумаешь… Ну, скажи, может быть, когда-нибудь? (Пауза.) Тора?..

Тора (тихо, но твёрдо). Мне кажется, навсегда.

Пастор (растерянно). Как же жить тогда будешь? Ведь ты не можешь без меня. Кто же будет заботиться о тебе… Ты не можешь одна, Торочка…

Тора. Не знаю… Только с тобой не могу… Это будет ложь…

Пауза.

Пастор (тихо). Это конец?..

Тора. Милый, не нужно так… Наказанье за грех… Надо терпеть…

Пастор (странно-спокойным тоном). Я знаю.

Тора. Что с тобой, Арнольд?

Пастор. Всегда я чувствовал… Как синий угар… Я вижу, Тора… Кто увидит лицо смерти, тот становится её рабом.

Тора. Арнольд… надо терпеть… Это искупленье за грех всей жизни…

Пастор. Теперь стоит совсем близко.

Тора. Бедный, несчастный… Я же ничего, ничего не могу для тебя сделать… Нельзя жить по-прежнему…

Пастор. Грех к смерти…

Тора. Ты должен принять возмездие… И жить по-новому… Обо мне не думай… Я перенесу. Буду жить для Торика. Милый, бедный, ну кто тебя будет укладывать спать? Усталого, обессилевшего за день. Заботиться о твоём белье… О твоём обеде… Ты такой беспомощный…

Пастор. Скажи, когда-нибудь… Мне нужна хотя маленькая-маленькая надежда… Я буду жить этой надеждой. Если никогда, то и бороться не для чего…

Пауза.

Тора. Я не могу сказать неправды.

Пауза. Часы бьют два.

(Быстро). Сейчас придут. Я буду укладывать твои вещи.

Пастор. Я пойду к Торику.

В это время отворяется дверь. Входит молодая прихожанка.

Молодая прихожанка. Простите… у вас не заперто.

Пастор (останавливается).

Молодая прихожанка (теряясь). Я пришла только, чтобы сказать господину пастору… Мы разошлись… Навсегда разошлись…

Пастор (не понимая). Да-да, я знаю… Простите, у меня большое горе… Я не могу… Простите, пожалуйста…

Молодая прихожанка (совсем растерявшись). Я уйду… я только сказать…

Уходит. Пастор проходит в боковую дверь.

Тора. Терезита! Что же, принесли бельё?

Терезита (входит). Принесли.

Тора. Давай его сюда.

Терезита уходит. Возвращается с бельём. Лицо у неё заплаканное.

Тора. Будет, милая. Ну что ты. Право.

Терезита. Барыня, голубушка… возьмите меня с собой. Ну что я тут останусь? После такой жизни… Одна.

Тора. Я сейчас не могу: ещё сама не знаю, куда поеду. Как устроюсь, напишу… Ты приедешь.

Терезита. Уж ради Бога… Не забудьте… Столько жили вместе…

Тора. Ну, полно… Добрая ты. (Целует её.) Ступай. Я одна. Да, скажи няне, что Торика пора кормить.

Терезита уходит. Тора быстро укладывает вещи. Входит пастор. Его нельзя узнать. Он выпрямился, от него веет холодной силой. Тора, поражённая, безмолвно смотрит на него.

Пастор. Прощай, Тора.

Тора. Прощай.

Пастор. Не суди меня очень. И не плачь. Я виноват перед тобой во всём. Прости.

Тора. Что ты… милый.

Пастор. Прости.

Целует её в лоб и медленно уходит. Тора неподвижно смотрит ему вслед.

Длинная пауза.

Тора. Терезита!

Входит Терезита.

Пастору пора ехать. Вели завязывать сундук.

Терезита. Сейчас велю.

Уходит. Длинная пауза. Тора некоторое время сидит на диване. Встаёт, в сильном волнении проходит по кабинету. Останавливается. Опять проходит.

Тора (отворяет дверь и кричит). Арнольд!.. Арнольд!.. (Пауза.) Терезита… где ты, Терезита!..

Смятение Торы усиливается. Входит Терезита.

Терезита. Вы звали?

Тора. Где ты была?.. Арнольд… позови пастора… сию минуту… Скажи, что я его должна видеть… сию минуту…

Терезита уходит.

(Ей вслед). Разыщи… где бы он ни был… Слышишь…

Длинная пауза. Волнение Торы возрастает с каждой минутой.

(Кричит в дверь). Терезита! Терезита!..

Пауза.

Отворяется дверь, входит Гинг. Тора в ужасе смотрит на него. Гинг несколько секунд стоит молча.

(Едва выговаривая слова). Пастор… никого… не принимает…

Гинг. Я давно дожидаюсь… Меня забыли… Мне нужно спросить пастора… Я должен знать… сейчас… сию минуту… Верит ли он в Бога…

Терезита (вбегает, задыхаясь). Пастор… Пастор повесился…

Интеллигенция

Драма в четырёх действиях и шести картинах

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Андрей Евгеньевич Подгорный, учитель гимназии, известный писатель, 32 года.

Татьяна Павловна Подгорная, жена его.

Сергей Борисович Прокопенко, молодой поэт-народник.

Николай Борисович Прокопенко, брат его.

Иван Трофимович Резцов, член уездной земской управы.

Лидия Валерьяновна Резцова, жена его.

Доримедонт Доримедонтович Сниткин, писатель.

Яков Иванович Румянцев, доктор.

Григорий Петрович Лазарев, агроном, богатый молодой человек.

Аркадий Тимофеевич Ершов, начинающий беллетрист, 26 лет.

Любовь Романовна Пружанская, дама лет 40, общественная деятельница.

Вассо Суралидзе, по прозвищу Таракан, бывший телеграфист, грузин.

Василий Александрович Титов, богатый издатель.

Фёдор Фёдорович Мирский, инспектор гимназии, старичок.

Дедушка Исидор, странник.

Метранпаж, рабочие типографии.

Действие первое

Просторная, светлая комната, наполовину гостиная, наполовину кабинет. Три двери: левая ведёт наверх, к Подгорному, правая – в столовую и остальные комнаты, средняя – в прихожую. У левой стены большой письменный стол, заваленный бумагами. С правой стороны круглый стол, диван, несколько кресел. На полках много книг, разбросанных в беспорядке. Окна заставлены цветами и тоже завалены книгами. На стенах несколько портретов русских писателей и фотографии с картин новейших художников. На заднем плане – рояль. В общем, во всём чувствуется безалаберщина. Видно, убранством комнат никто не интересуется, и всякий считает себя хозяином. У окна сидит Вассо и в нос напевает грузинскую