Азиатские христы - Морозов Николай Александрович

Прежде всего, — говорят нам, — он возвратился к своим старым учителям Аларе и Удраке, но узнав, что они умерли, отправился прямо в Бенарес, где тогда жили его бывшие ученики. По дороге он встретил знакомого. По имени Упака. Браман спрашивает его:

«Чем объясняется, что твоя осанка так совершенна, твое лицо так приятно, наружность так мирна? Какая религиозная система наполнила тебя такою радостью и таким миром?»

Гаутама отвечает ему стизами, что это потому, что он превозмог все мирские влечения, невежества и заблуждения.

Брамин спрашивает, куда он идет, и «Почитаемый миром» отвечает стихами:

«Теперь прекрасного закона колесо вращать желаю.

И с этой целью я иду в тот город Бенарес,

Чтоб светом озарить во мраке погруженных,

Чтоб людям отворить бессмертия врата».

Не будучи в силах долее выносить столь высокопарные притязания, брамин коротко произносит:

«Достопочтенный Гаутама, иди туда». А сам удаляется в противоположном направлении.

Новый пророк продолжает путь в Бенарес и в вечернюю прохладу вступает в Олений парк, где тогда жили пять его бывших учеников. Они, увидя его приближение, решили не признавать его учителем, так как он нарушил свои обеты, и называть его просто по имени; но вместе с тем, так как он происходил из высокой касты, предложить ему для сидения циновку. А он изложил им «Основания Царства Праведности».

При звуке его голоса, боги летят, чтобы услышать его речь, и небеса пустеют; шум при их приближении подобен реву бури, но вот по звуку небесной трубы они утихают, подобно морю во время штиля. Вся природа встрепенулась; вечные холмы, на которых построен мир, прыгают от радости и склоняются перед учителем, в то время как властители воздуха приводят все в порядок; дуют легкие ветерки, и восхитительные цветы наполняют воздух своим благоуханием. Этот вечер был подобен миловидной девушке: звезды были жемчужины на ее шее, темные тучи — ее сплетенные волосы, уходящее в бесконечность пространство — ее развевающееся платье. Короною ей служили небеса, где живут ангелы; эти три мира были подобны ее телу; глаза ее были белые цветы лотоса, раскрывающиеся перед восходящею луною, а ее голос был как жужжание пчел.

Все пришли, чтобы поклоняться Будде и услышат первую проповедь слова. Хотя Гаутама говорил по-палийски, но каждая из собранных здесь групп полагала, что он обращается к ней на ее родном языке, и то же самое полагали разного рода животные, большие и малые. Но лишь китайское жизнеописание и Лалита Вистара содержат до некоторой степени подробный рассказ о вышеизложенном, но и они почти совершенно расходятся, как и можно было ожидать, в описании чудес и относительно поэтических частностей.

Гаутама особенно настаивает на необходимости следовать «среднему пути», т.е. с одной стороны, быть свободным от «преданности расшатывающим нервы чувственным удовольствиям», а с другой стороны, «от всякой веры в действительность самоизнурений», бывших в обычае у индусских отшельников.

Гаутама некоторое время оставался в Оленьем лесу, проповедуя свое новое учение. И Каннингэм говорит: «Мригадаву, или Олений парк, составляет прекрасную рощу, занимающую еще ныне (!!!) поверхность приблизительно в пол-мили и простирающуюся от большой Дхамекско башни на севере до Чхаукундийского холма на юге.

Первые его ученики были простые миряне и двое из самых ранних были женщины. Первым новообращенным был богатый молодой человек, по имени Яза, присоединившийся к немногочисленной толпе личных приверженцев; следующими затем был отец Язы, его мать и жена, которые, однако, оставались светскими учениками. Светский ученик, хотя и не был еще в состоянии сбросить узы отечества или отказаться от деловой жизни, все-таки мог «вступить на путь» и праведной жизнью и милосердием обеспечить себе в будущем существовании более благоприятные условия для самосовершенствования.

Спустя пять месяцев после кризиса под священным деревом и три месяца после прихода Гаутамы в Олений лес, он созвал всех своих учеников, число которых доходило уже до шестидесяти, и послал их как Христос своих 70 учеников в разные стороны проповедовать и учить, говоря:

«Идите и проповедуйте превосходнейший закон, истолковывая каждую его букву и старательно и внимательно раскрывая его смысл и особенности. Объясняйте начало, середину и конец закона всем, без исключения, людям: пусть все относящееся к нему станет общеизвестным и будет освещено ярким внешним светом. Покажите людям и богам путь, ведущий к совершению чистых и добрых дел. Вы, без сомнения, встретите большое число людей, еще непреданных безвозвратно своим страстям, которые воспользуются вашей проповедью, чтобы вновь завоевать потерянную свободу и сбросить с себя иго страстей. Что касается меня, то я направлюсь в деревню Сену, расположенную вблизи Урувельской пустыни».

В течение всей своей деятельности Гаутама имел обыкновение странствовать в продолжение большей части лучшего времени года, проповедуя народу и поучая его; но в течение четырех дождливых месяцев, от июня до октября, он оставался на одном месте, посвящая это время более всесторонним поучениям, обращенным к его объявленным ученикам. Но теперь вместо странствующих монахов мы видим оседлое безбрачное приходское духовенство. Но и оно, в течение нескольких месяцев оставляет свои постоянные жилища и поселяется во временных хижинах, возведенных поселянами, приглашающими их. Там они совершают ряд публичных служб, во время которых читают и объясняют палийские Питаки всем желающим слушать, какого бы возраста или пола они ни были, или к какой бы касте не принадлежали. Этот период является на Цейлоне лучшим временем года, и так как в другое время не бывает правильных религиозных служб, то поселяне считают чтение Баны (т.е. Слова, как у христиан Слова Божии) великим религиозным празднеством. Они устанавливают под пальмовыми деревьями помост с крышею, открытый по сторонам и украшенный великолепными платками и цветами. При лунном сиянии садятся они вокруг этого помоста на землю и в течение ночи внимают с большим удовольствием, хотя и не с особым пониманием, священным словам, повторяемым несколькими сменами остриженных монахов.

Любимою книгою их является «Джатака», содержащая много сказок и рассказов, общих всем арийским народам. Простодушные поселяне, наряженные в свои лучшие платья, слушают эти чудесные рассказы в течение всей ночи с неподдельным восторгом, хотя время от времени перебрасываясь с соседями шутливыми замечаниями и все время жуя производящие слабое наркотическое действие листья бетеля. Запасы этих листьев (и постоянных спутников их — белой извести и арековых орехов) дают постоянные случаи к актам вежливости, свойственных доброму товариществу.

Но возвратимся снова к жизнеописанию Будды-Гаутамы.

Дальнейшими его учениками стали огнепоклонники и первый из них Касьяпа. Когда они отправились по направлению к Раджагрихе, бывшей в то время столицей могущественнейшего предводителя в долине Ганга, царство которого простиралось приблизительно до 100 миль к востоку от реки Соны. Как Гаутама, так и Касьяпа, были хорошо известны в городе, и когда раджа вышел, чтобы приветствовать учителей, то толпа находилась в сомнении, кто из них учитель, и кто ученик. Поэтому Гаутама нарочно сам спросил Касьяпу, почему он отказался приносить жертву Агни? Последний понял цвет вопроса и ответил, что некоторые находят удовольствие в зрелищах и звуках, во вкусе и чувственной любви, а некоторые в жертвоприношении; он жене заметил, что все это одинаково не имеет ценности, и отказался от жертв, великих и малых. Говорят, что затем Гаутама рассказал народу джатакское повествование о добродетели Касьяпы при прежнем рождении, и, видя, какое впечатление рассказ произвел на народ, перешел к объяснению ему четырех Благородных Истин. К концу этой проповеди раджа признал себя последователем нового учения, а на следующий день все горожане стали стекаться, чтобы посмотреть на него и услышать, что нового он имеет рассказать. Когда же Гаутама около полудня отправился в город в дом раджи, чтобы получить ежедневную пищу, он был окружен восторженною толпою. Раджа принял его с большим почетом, назначил для его пребывания близлежащую бамбуковую рощу, ставшую знаменитой, как место, где Гаутама провел много дождливых периодов и произнес многие из самых законченных своих проповедей.