Банда профессора Перри Хименса - А. Вороной

Дик все целился в него, выжидал, быстро задирал голову вверх, что‑то высматривая. Дальше подниматься ему было некуда.

Первая стрела воткнулась у самого глаза ягуара, но тот лишь злобно прорычал и так, с покачивающейся стрелой, продолжал ползти выше. Дик выхватил вторую стрелу, последнюю, и почти не целясь, выпустил ее прямо в морду зверю. Она пробила щеку ягуару, но — то ли яд кураре уже не действовал, то ли его уже смыло дождем, то ли он стал малотоксичным и мог проявиться спустя некоторое время — ягуар продолжал подбираться к Ричардсону.

Он сидел в развилке ветвей и кричал. Кричал он уже минуты две. Грегори предложил выключить телевизор. Кэти выскочила из лаборатории. Хименс выкрикнул: «Нет, Грегори! Нет!» — припал к экрану. Он вглядывался в лицо Дика, будто прощаясь с ним навсегда. Сменили кадры. Теперь телерсы показывали со всех боков ягуара. Тот полз вверх по стволу дерева. Полтора метра отделяли его от Дика.

Положение было безвыходным. Еще ни разу за все дни своего скитания по джунглям Амазонии он не попадал в такую ситуацию. Хотя бы достать где‑нибудь хоть плохонький нож. Они бы тогда еще потягались друг с другом. Хотя бы какой‑нибудь длинный гвоздь. Ему никак не хотелось умирать в когтях этой кровожадной скотины. Вон как таращится на него своими бесстыжими глазами. Прокусит сначала горло, сбросит с дерева и разорвет уже там, внизу, на земле мне брюхо, выпустит все кишки. Свою смерть он видел так отчетливо, словно она уже свершилась, а он стоял рядом и наблюдал ее как посторонний зритель. И это зрелище было отвратительным, неэстетичным, лишенным всякой романтики и героизма. И ему стало жалко себя, потомственного лорда Ричардсона. И от кого он, лорд Ричардсон, должен принять смерть? От этой безмозглой твари! От этой падали! От этого животного, стоявшего на несколько порядков в своем развитии ниже его, гомо сапиенса! И когда он должен погибнуть? Когда ему осталось пройти каких‑то еще 50–70 км! И эти его доводы, эти его аргументы, направленные против четвероногого оппонента, так разъярили, вовлекая в остервенение, что разум его прояснился, мысли начали работать четко и правильно.

И он начал сжиматься, убирая голову, тихо что‑то шептать, подтягивая ноги под себя, упираясь пятками в шероховатую поверхность веток.

«А эти жирные коты, ну те, что там сейчас сидят, в мягких креслах, в Америке, думают уже, что все, со мной все покончено. Нет уж, нате‑ка, выкусите! Дик Ричардсон есть Дик Ричардсон!.. Прости меня, Кэти… Прости меня, Кэти… Прости меня, Кэти…»

Он шептал слова все тише и тише, даже прикрывая глаза, оставляя одни китайские щелки. Но и этих щелок ему было достаточно, чтобы видеть, что происходит вокруг.

Ближайший к нему телерс засек тут же его предсмертный шепот и ринулся еще ниже, залетел сбоку. Он должен, во что бы то ни стало, передать в центр этот прощальный шепот двуногого субъекта. Он был так запрограммирован. Он мог бы отыскать свой объект даже и во тьме, отыскать его среди кустов и деревьев, в любом положении. И одно время он так и сделал. Это когда двуногий хотел его перехитрить. Он тогда зачем‑то лег на траву и пополз по земле, извиваясь как змея. Нет, его, телерса, так просто не проведешь!

Но сейчас он, телерс, не улавливал слов этого двуногого. Но губы‑то его шевелились. Значит, он что‑то говорит. И телерс выдвинул ближе к человеку свой микрофончик, но и этого оказалось недостаточно. Тогда он, соблюдая некоторую осторожность, спустился еще ниже, приблизившись к двуногому.

И здесь произошло что‑то непредвиденное. Дик резко выпрямился и прыгнул на телерса. И уже в полете, он почувствовал, как пальцы вцепились в антенны и объективы телерса, как тот, запоздав на мгновение, дернулся вверх, пытаясь освободиться от этого двуногого зверя, как усиленно заработала микротурбина, как быстрее завращались лопатки ее, как струи воздуха обдали его кожу, как телерс потащил его куда‑то в небеса. До его слуха донесся уже откуда‑то далеко снизу рев ягуара.

Под ними проплывали кроны деревьев. Телерс дергался во все стороны, порываясь сбросить тяжелого ездока. Ведь оно‑то, это вцепившееся в него существо, может и сломать что‑нибудь, а то и погубить его, такого исполнительного и умелого телерса.

Весь экран заполнил один глаз бандита. Глаз был большой и страшный. Все прожилки, все подтеки, все изъяны его были видны зрителям. Второй телерс потом выдал висевшего на первом телерсе бандита со стороны, наверно, применив для этого длиннофокусный объектив. Ему не хотелось и себе угодить в такую ловушку. Худющий, грязный, с ниспадающими с бедер рваными штанами, в рваной травяной жилетке, — и где только он ее раздобыл? — звероподобный тип болтался в воздухе. Третий телерс продолжал еще снимать бегущую внизу оранжевую тварь. Отсюда, сверху, она выглядела маленькой, красивенькой кошечкой, безобидной, которую этот бандит профессора Перри Хименса взял и так бессовестно обманул, совершив такой ненормальный поступок.

Все находились в шоковом состоянии. В том числе — и комментатор телепрограммы Брюс Дженки. Он лишь что‑то лопотал:

— Невидимый случай, леди и джентльмены. Этот ненормальный вцепился в наш телерс. Он вцепился в него грязными руками! Такого еще никогда не было! Он может повредить наш летающий телеробот! А он стоит миллионы и миллионы долларов! Как ему помочь сбросить этого безумца, мы просто и не знаем! Это не по правилам! Мы должны снизить ставки на наших тотализаторах! Неслыханная дерзость!.. Но мы не выпустим его из виду, дорогие телезрители! У нас есть еще два телерса. До них ему, этому невоспитанному бандиту, не добраться! Так что не волнуйтесь. Наша программа «Один на один» продолжается!

Дик заметил, что его телерс старается открыть окошки солнечных батареек, произвести подзарядку. А его руки ему мешают. Он перехватился по тороидальной поверхности дальше. Телерс в тот же миг рванулся в бок, но, опять же, чуть запоздал. Дик уже снова цепко держался за выступы на теле робота.

Что он не сможет так долго нести на себе этого человека, телерс уже сообразил. И он начал вести борьбу за свою жизнь. Он рванулся резко вверх, но это ничего не дало ему. Потом он поменял тактику. Спустился ниже, к самым деревьям, и попытался об них сбить с себя прицепившегося к нему двуногого.

Ветви больно хлестали его по ногам, по животу. Через час такого полета от него, от Дика Ричардсона, останется одно мясо, свисавшее кусками с костей. И тут он углядел впереди, прямо по их курсу, широкое озеро. Не сворачивай! Не сворачивай! — шептал про себя Дик. И еще он углядел с этой высоты, что там, впереди, вдалеке, уже простирается ровная равнина, почти без леса, что за ней розовеет стена силового купола.