Забудь мое имя! - Анна Гринь

Мои мысли не натыкались на провалы и трещины. Я помнила все, не смотря на то, что большую часть времени находилась без сознания. Что‑то, может мой дух, может моя незримая часть, наблюдало все это время за миром вокруг. Я знала все, что случилось за… семь дней? Или восемь?

Заглянув внутрь себя, я на секунду задумалась, но в итоге решила, что прошло, все‑таки, восемь дней с момента моего столкновения… Сейчас мне было так хорошо и уютно, что совершенно не хотелось думать о том, что произошло. Я успею подумать и решить для себя, что делать. Успею. Есть время. Не нужно сейчас перекручивать слова того элла. Не сейчас.

С сожалением я потянулась и открыла глаза, рассматривая место, куда меня принес Бес. Комната, большая и светлая. Темное дерево полов, беленые каменные стены, тяжелая светлая мебель. Много яркого солнечного света, льющегося сквозь высокие окна. Напоенный каминным теплом воздух принял меня в ласковые объятия, как парное молоко. На миг, закрыв глаза, я неосознанно прислушалась к пространству, уловив тонкие ниточки чар, ажурной паутиной оплетающие каждый сантиметр комнаты, служа сверкающим баннером «Демон чудит». По какой‑то непонятной причине я без труда могла подцепить каждую ниточку ногтем и сказать, для чего она служит. Вот эта защитит от холода, эта нейтрализует внешние звуки, а эта погасит огонь в секунду, если начнется пожар. Такого у меня еще ни разу не получалось. Все мои действия были больше интуитивными, необдуманными и для меня не ясными. Но не сейчас. Словно что‑то поменялось за последние дни.

— Практический курс «магия тьмы» усвоен, — негромко фыркнула я.

Заметив, что понижаю голос до шепота, как вор, рассмеялась и подошла к столу у окна, привлеченная большой салфеткой, прикрывающей что‑то. Мои догадки оправдались, и я нашла съедобный клад. С неестественным для себя радостным возгласом, я плюхнулась на стул, подхватывая с подноса куриную ножку одной рукой и сладкую булочку другой, взглядом наливая себе в кружку эникея. Хорошо, что в этот миг за мной никто не наблюдал, иначе приличной девушке, живущей где‑то глубоко во мне, было бы стыдно за поведение хозяйки.

Поверх изрядного количества жареной курицы и полудюжины булочек, примостились пара бутербродов с сыром и маслом, веточка винограда, восемь фиников, блинчик с медом, яблоко, яичница с беконом и три кружки эникея, после чего я, со счастливой моськой обняв живот обеими руками, отпала бесполезной куклой на спинку стула.

— Ура! Вот оно счастье! — выдохнуло сытое тело, делая попытку завлечь меня обратно под одеяло, но я успешно поборола сонливость. Поднялась и прошлась по комнате, выглядывая в окна. Вид из каждого чуть менялся, но и оставался при этом довольно однообразным: горы, снег и много–много деревьев, чернеющих сосновыми шапками в нескольких сотнях метров.

Еще раз осмотревшись и найдя под кроватью свои ботинки, я вышла из комнаты, отряхивая хлебные крошки с рубашки. Моя одежда все еще была на мне, но, судя по запаху, а точнее его отсутствию, ее снимали и чистили. Хорошо, что я не знаю, кто именно всем этим занимался, иначе мне опять будет стыдно.

Выйдя из комнаты, я оказалась в коридоре, в который, кроме моей двери, выходили еще три. Напротив нашелся санузел, напичканный какой‑то сложной бытовой магией так, что ничем не уступал современным комнатам уединения из моего мира. В двух других комнатах были спальни. В одной из них чувствовалось присутствие Бестелиона. В воздухе витал терпкий аромат чего‑то смешанного, но очень вкусного. Теплый запах дерева, чабреца, кислинка пота и свежесть шалфея. Я втянула носом этот букет, сдерживая себя, чтобы не зайти в комнату и не забраться в логово смятых простыней и подушек, чтобы понежиться в этом защитном коконе. Словив свои мысли, скребущие изнутри, как когти требовательной кошки, я усмехнулась, захлопывая дверь, устраняя тем самым такой явный соблазн.

Это же надо!

На одно мгновение я на самом деле почувствовала себя кошкой, которой хочется улечься на вещах хозяина, ведь именно там спится лучше и слаще. И ничего больше не нужно.

Улыбнувшись и покачав головой, я прошла по коридору, пока не оказалась в комнате, похожей на большую гостиную–прихожую, какие бывают в маленьких домиках, сдаваемых отдыхающим на горных курортах. В подтверждение моей мысли, напротив виднелась массивная дверь, на которой на металлическим крючке кто‑то оставил здоровенный светлый меховой тулуп. Там же, возле двери, я нашла пару высоких валенок.

Не долго думая, я сунула ноги прямо в ботинках, внутрь валенок, благо те оказались на ногу, куда больше моей. В тулупе я утонула. Полметра тяжелого меха, ткани и кожи складками осело вокруг меня, так что я даже на несколько минут позволила себе посомневаться в затее, но кроме неудобства не найдя никаких других трудностей, распахнула дверь в зиму. И оказалась в настоящей сказке!

Вокруг одноэтажного каменного домика простиралась почти нетронутая сверкающая мириадами хрустальных осколков снежная равнина, опоясанная с одной стороны густым лесом. Тишину нарушал лишь слабый ветерок, запутавшийся в пышных сосновых ветвях, донося до меня мягкое шуршание. Снежную поляну пересекала полоса полузанесенных следов. Тропка уходила в лес. Пожав плечами, я ступила на темнеющие отпечатки, собираясь последовать за Бесом и не сомневалась, что именно он прошел здесь несколько часов назад — от тропки веяло чем‑то таким, что без раздумий назвала бы «запахом» тьмы.

Стоило мне сделать шаг от дома, как я по колено провалилась в рыхлый снег.

— Ого! — опешила я, вытягивая ногу из образованной той дыры. — Как это? Бес же раза в полтора меня тяжелее! Ух, демон!

Через следующие несколько шагов я уже отплевывалась от мокрых хлопьев и отряхивала липнущие комья с одежды и волос, пожалев, что не заплела те в косу. Отбросив очередной кусок снега подальше и мотнув головой, чтобы откинуть волосы за спину, я заметила их цвет и удивленно замерла. Затем потянула себя за локон, внимательно рассматривая свой привычный и родной светло–русый, сверкающий на солнце золотом.

— Ура! — Мой крик спугнул какую‑то пичугу, засевшую в ветвях. А я, приплясывая внутри сугроба, в конце концов, повалилась в снежное облако, раскрасневшаяся и невероятно счастливая.

Провалявшись несколько минут и окончательно превратившись в леденец, покрытый мехом, я, помогая себе руками и бодрым уханьем, кое‑как встала, собираясь продолжить свой путь. Настроение достигло пика, счастье плескало через край. Губы непроизвольно растягивались в улыбке. Снежная масса, из которой торчала только моя макушка, совершенно не пугала теперь, когда я чувствовала себя собой.