Таежные отшельники - Игорь Назаров

Как видим из этого письма, пожелание Карпа Иосифовича по подселению к Агафье доброго человека, весьма трудно выполнимо и пока успеха не принесло.

В газете «Красноярский рабочий» от 12 февраля 1991 года появилось сообщение о том, что Агафья воспользовалась аварийным радиобуем. На запрос областной отдел здравоохранения Хакасии ответил: «… сообщаем, что 23.01.91 г. она осмотрена врачом-терапевтом Таштыпской ЦРБ Орловой Н. М. и врачом-анестезиологом Мурдасовым А. П. Больная предъявила жалобы на боли в поясничной области, затрудненное сгибание туловища, затрудненное передвижение. Считает себя больной около 2-х месяцев, когда впервые стала отмечать ноющие боли в пояснице. В последнее время боли в пояснице усилились. При осмотре общее состояние удовлетворительное, кожные покровы обычной окраски, пониженного питания. Со стороны внутренних органов патологии не выявлено. АД 160/100 мм рт. ст., пульс 86 уд. в мин. Положительные симптомы натяжения. После осмотра выставлен диагноз: поясничный остеохондроз. Атеросклероз коронарных сосудов и аорты. Симптоматическая гипертония. Назначено симптоматическое лечение по вышеуказанному диагнозу (втирание, обезболивающие и противовоспалительные средства). Зам. зав. облздравотделом В. П. Сундукова».

А вскоре я получил письмо из Хакасского Фонда милосердия и здоровья: «Здравствуйте Игорь Павлович! Мы побывали у Агафьи Лыковой на Еринате, а до этого 23.01.91 г. к ней летал вертолет с врачами по ее вызову через аварийный радиобуй. Об этом было написано в газете „Красноярский рабочий“ 12 февраля и 1 марта 1991 г. Беспокоимся за ее здоровье. Планируем к ней слетать после 20 марта или в начале апреля 1991 г. Если вы сможете приехать в Абакан, то приняли бы участие в полете и провели медосмотр ее состояния здоровья. Сообщите Ваше согласие. С уважением ст. инспектор Хакасского областного отделения Советского Фонда милосердия и здоровья: Николай Степанович Абдин. 14.03.91 г.»

Естественно, что я немедленно связываюсь по телефону с Н. С. Абдиным и прошу дать мне знать, когда нужно будет выезжать в Абакан и далее на Еринат. И вот назначен день вылета.

29 марта 1991 года. Первым рейсом в 6 часов 30 минут вылетаю из Красноярска в Абакан. Вскоре в аэропорту Абакана собирается и вся группа, отправляющаяся в полет на Еринат. Оказывается, что группа весьма многочисленна — 8 человек, почти все мне незнакомые. Только с руководителем этой экспедиции Николаем Николаевичем Савушкиным, начальником Хакасского лесного хозяйства, мы уже встречались ранее. Фонд представляет Николай Степанович Абдин. Не обходится и без средств массовой информации — агентство Сибинформ представляет Петр Зубков, есть еще корреспондент какой-то военной газеты, кинооператоры, молодой доктор и какие-то добрые молодцы. На мой взгляд, группа неоправданно многочисленная и может представлять для Агафьи определенную опасность в плане заноса инфекции. Однако состав сформировал и деньги за вертолет платил не я. Сам я — на правах приглашенного. Единственное, что я могу сделать — это проверить всех на наличие явных признаков инфекции и инструктировать о санитарно-профилактических правилах поведения у Агафьи.

При опросе и осмотре членов экспедиции выяснено, что все в настоящее время здоровы. Только Николай Петрович три недели назад перенес грипп. По всем канонам, он уже не представляет опасности для других, но на всякий случай беру с него слово, что он не будет близко подходить к Агафье и входить в ее избу. Кстати, в последующем, Николай Николаевич четко выполнил эти предписания.

Вскоре загружаемся в МИ-8 и в 10 часов взлетаем с аэродрома Абакана. В течение 30 минут идем вдоль автострады в степи, затем втягиваемся в горы. В степи снега нет совсем, горы покрыты им. Через 40 минут садимся на знакомое уже поле аэродрома Таштыпа.

Дополнительно на борт берем родственника Агафьи Анисима Никоновича Тропина и Николая Петровича Пролецкого, которому я сердечно рад. Просился в полет к Агафье и Иван Тропин, но, понимая, сколько горя и болезни принес он Агафье, а также ее наказ не пускать его на Еринат, мы его категорически не взяли. Кроме того, есть и решение прокурора района не допускать Ивана Тропина к Агафье. Дополнительно загрузив топоры, пилы и посуду, в 11 часов вылетаем на Еринат.

Во время полета выясняем, что 15 февраля был рейс вертолета, оплаченный конторой Н. П. Савушкина. К Агафье завезли комбикорм для коз и другое необходимое для таежницы и ее хозяйства. Н. П. Савушкин передал в вертолете Анисиму Никоновичу какую-то толстую старинную книгу, вероятно, чей-то подарок, завернутую в цветастую тряпицу. Передача книги и оживленный разговор Николая Николаевича со старовером идут под прицелом телекамер и вспышек фотоаппаратов.

А за иллюминатором вертолета уже много раз виденная мною картина зимних Саян. Весной здесь еще и не пахнет. Ручейки и речки еще подо льдом и снегом. Снега, снега! Солнце, солнце! Но даже на южных склонах снег еще и не думал стаивать. Идем необычно низко, иногда чуть не цепляя винтом за скалы. В 12 часов внизу мелькают старые избы Лыковых. Делаем над ними круг и зависаем над косой Ерината. С тревогой вглядываюсь в окрестности около избы Агафьи. Ее не видно. Жива ли? Садимся на заснеженную косу Ерината и, по пояс проваливаясь в снег, пробиваемся к берегу реки, а затем по плохо натоптанной тропке поднимаемся на пригорок к избе. Навстречу показалась сгорбленная, без обычной живости движений, фигурка Агаши. Слава Богу! Жива!

Радостная встреча. Анисим Никонович показывает Агафье подаренную книгу. Оказывается это «Праздничная книга», подарок Агафье от Лебедева, представителя старообрядческой церкви в Москве, который в предыдущее лето побывал с визитом у Агафьи. Хозяйка очень рада этой книге: «Хорошая! У меня-то такой нету», — с радостно смущенной улыбкой говорит она. Видно, что подарок пришелся ей по душе, но уж очень он дорогой (не в деньгах, конечно), и это несколько смущает ее. Как будто хочет спросить: «Чем же я могу отблагодарить?»

Все столпились возле Агафьи на пригорке у избы. Николай Николаевич спрашивает: «Агафья, что же ты нас в избу не приглашаешь?» — «Дак некуда, изба-то нетоплена, ледяная. Всю зиму не топила, на улице тепле», — отвечает таежница. Оказывается, почти всю зиму Агафья прожила в курятнике, потому что в избе после топки печи горячий воздух сквозь щели в потолке нагревал рубероид и от него исходил «газ». При этом Агафья очень плохо себя чувствовала, ее тошнило, «травилась и чувства лишалась». Это вынудило Агафью переселиться в курятник, где она отделила занавеской маленький закуток и поставила железную печурку.